Фрэнк позволил себе слегка улыбнуться — впервые с тех пор, как узнал о смерти Клита.
— Нет, так нельзя. Изготовление денег — это преступление.
— О. Но своих-то у нас нет.
— Я знаю, — сказал Фрэнк. — Но я думаю, есть способ…
За шестьдесят семь лет своей жизни Дэйл Райс был свидетелем того, как официальное название того, чем он являлся, менялось с «цветной» на «негр», потом на «чернокожий» и, наконец, на «афроамериканец». Когда он родился, ещё были живы люди, которых когда-то называли рабами.
У Дэйла были белые волосы, но чёрные брови, и большущие мешки под слезящимися глазами. Нос у него был широкий и бесформенный. Его трёхсотфунтовое тело напоминало ацтекскую ступенчатую пирамиду, одетую в угольно-чёрный костюм от Армани с брюками на подтяжках.
Его широкое гладкое лицо видело многое. Дэйл родился в Монтгомери, штат Алабама. Он был молодым человеком, когда в 1955 году там арестовали Розу Паркс за отказ уступить белому место в автобусе[31].
В 1961 Дэйл стал Наездником Свободы[32], проверяющим исполнение решений Верховного Суда, признавших незаконной сегрегацию пассажиров в общественном автотранспорте. В городке Аннистон, штат Алабама, автобус, в котором он ехал, встретила толпа белых с дубинками, кирпичами, ножами и обрезками металлических труб. Автобус забросали бутылками с зажигательной смесью, а когда пассажиры выбрались из него, то были жестоко избиты, белые и чёрные без разбора; это в тот день Дэйлу сломали нос.
В 1965 он, как и ещё двести пятьдесят тысяч человек, пришёл в Вашингтон и слышал, как преподобный Мартин Лютер Кинг-младший произносит своё знаменитое «У меня есть мечта»[33].
Дэйл Райс был знаком с Кингом и с Малкольмом Иксом[34]. Он знал Джесса Джексона[35] и Луиса Фаррахана[36]. Многие называли его лучшим адвокатом по гражданским правам в Соединённых Штатах. Сам Дэйл считал, что это, вероятно, правда; он также считал весьма печальным, что Соединённым Штатам до сих пор нужны адвокаты по гражданским правам.
Интерком на его столе зажужжал. Он ткнул в кнопку похожим на сосиску пальцем.
— Да? — сказал он низким глубоким голосом.
— Дэйл, — сказал женский голос, — к вам пришёл человек. Он не записывался, но…
— Да, Карен?
— Он показал мне своё удостоверение. Он работает на президента.
Чёрные брови поднялись к белому облаку причёски.
— Пусть войдёт.
В кабинет вошёл худощавый белый мужчина. На нём были очки в золотой оправе и серый костюм — на вид значительно дешевле, чем костюм Дэйла.
— Мистер Райс, — сказал мужчина, говоря слегка в нос, — меня зовут Фрэнсис Нобилио. Я советник президента по научным вопросам.
Дэйл посмотрел на Фрэнка поверх узких очков для чтения. Дэйл был человеком минимума движений, и он не протянул руку для рукопожатия. Он указал на один из пустый стульев, стоящих перед его столом не жестом руки, а одним лишь взглядом своих древних усталых глаз.
— Я вас видел по телевизору, — сказал он. — Вы из группы сопровождения пришельцев.
— Именно так, сэр. И я здесь именно поэтому. Один из тосоков был арестован по обвинению в убийстве.
Дэйл кивнул.
— Я сегодня был в окружном суде. Все об этом говорят. Жертва — это тот джентльмен с «Пи-би-эс», правильно?
— Клетус Колхаун, да.
— И вы хотите, чтобы тосока защищал я?
— Да.
— Почему я?
Фрэнк пожал плечами, словно ответ был очевиден.
— Ваш послужной список.
— В этом городе много отличных адвокатов.
— Это так. Однако… — Он замолчал, по-видимому, не зная, что сказать дальше. — Видите ли, это дело не совсем по части гражданских прав, но…
— Но я чёрный.
Фрэнк смотрел в сторону.
— Это так.
— И во многих из лучших моих дел я защищал чёрных обвиняемых.
— Да.
— Включая немалое количество дел, в которых чёрные обвинялись в убийстве белых.
Фрэнк поёрзал на стуле.
— Ну… да.
— То есть вы решили, что я специалист по защите тех, кого суд может быть склонен рассматривать как граждан второго сорта.
— Я… э-э… я бы это сформулировал по-другому.
— Но дело именно в этом, не так ли? Вы боитесь, что присяжные будут считать, что тосок — это что-то меньшее, чем человек. — Дэйл обладал голосом Джеймса Эрла Джонса[37]; каждый слог его речи, словно глас свыше.
— Эта мысль посещала меня, сэр.
Взгляд Дэйла был твёрд.
— Вы бы пришли ко мне, если бы убитый был чёрным?
— Я… я не знаю. Не думал об этом.
— Инопланетянин, убивший негра — не совсем то же самое, как вы думаете? Присяжные с меньшей вероятностью придут в ярость по поводу смерти чернокожего.
— Я хотел бы думать, что цвет кожи жертвы ни на что бы не повлиял.
Несколько секунд Дэйл молча буравил Фрэнка взглядом.
— Но он влияет, — сказал он, наконец.
— Видите ли, я должен найти кого-то, кто представлял бы Хаска в суде. Я позвонил Джанет Рино, и Джанет сказала, что вы — лучший. Но если это дело вас не интересует…
— Этого я не сказал. Я лишь хочу убедиться, что это дело по мне, и что ваши ожидания реалистичны. Мне предлагают сотню дел каждый день; я отказываю почти всем.
— Я знаю. Вас приглашали в Дрим-тим в деле О. Дж. Симпсона[38].
— Было дело. Я отказался.
— Почему?
Дэйл на мгновение задумался, хочет ли он отвечать на этот вопрос. Наконец, он сказал:
— Слишком много главных. Слишком много разных эго. Я так не работаю. Вы меня нанимаете, вы меня получаете — меня и одного из моих помощников на втором стуле. Процесс Симпсона длился так долго наполовину из-за того, что каждому из сидящих за столом защиты джентльменов нужно было получить свою порцию славы.
— Вы будете руководителем защиты. Подбирать команду будете сами.
Дэйл подумал.
— Вы упомянули Симпсона, доктор Нобилио. Позвольте задать вам один вопрос. Почему он был признан невиновным на том процессе?
Фрэнк в раздумье пожевал губу. Надо придумать какой-то благоразумный ответ.
— Мастерская работа защиты.
— Вы думаете, он это сделал? Думаете, он убил Николь Браун и Рональда Голдмана?
— Ну… да.
— Свершилась ли справедливость на этом процессе?
Фрэнк покачал головой.
— Вам нужен другой адвокат. Мой секретарь подскажет вам несколько имён. — Дэйл приподнял своё массивное тело над кожаным креслом и в этот раз протянул Фрэнку мясистую руку.
Фрэнк не двинулся с места.
— Не отмахивайтесь от меня, мистер Райс. Вы нужны мне. Если вы считаете моё мнение неправильным, скажите, почему.
Дэйл знал, что природным выражением его лица была недовольная гримаса; теперь он показал Фрэнку, как выглядит в его исполнении настоящее недовольство. Но потом он опустился обратно в кресло, и оно скрипнуло, принимая на себя его вес.
— Коллегия присяжных совещалась по делу Симпсона всего четыре часа, — сказал Дэйл. — Вы знаете, почему? Потому что решение было очевидным.
Фрэнк вскинул брови.
— Очевидным?
— Конечно. Присяжным задали единственный вопрос: имеются ли обоснованные сомнения в вине О. Дж. Симпсона. И ответ был очень прост: конечно, имеются. Вы и бо́льшая часть белой Америки хотели бы, чтобы вопрос звучал так: убийца ли Симпсон? Но присяжным такого вопроса не задавали. Вместо этого их спросили, есть ли обоснованные причины сомневаться. И они несомненно были, десятки таких причин. Очевидные доказательства того, что Марк Ферман лжесвидетельствовал под присягой, предположение о том, что он мог подбрасывать улики, консервант EDTA в образцах крови Симпсона, возможность контаминации образцов ДНК, перчатки не по размеру, и так далее, и тому подобное. Это обоснованные сомнения.
