Рута погладила малыша по головке, взяла за маленькую пухлую ручонку и вдруг заметила, как розовый маленький ноготок на мгновение превратился в черный длинный коготь. Задернув шторку колыбели, она присела на край кресла, всем видом показывая графу, что долго засиживаться не собирается.
— Давайте, Энкелей, вы без предисловий и вуали, зададите мне мучающие вас вопросы и если я смогу, то непременно на них отвечу. Я не хочу заставлять Цири ждать.
Потерев свой свисающий подбородок, он тяжело вздохнул и посмотрел на нее потухшим взглядом.
— Ну до чего же вы ведьмаки прямолинейны. Вам бы все упрощать, — заворчал он. — Дело в том, что мне совершенно не хочется вас допрашивать. Я бы хотел, что бы вы сами, как другу, как человеку желающему друзьям Геральта только добра, и стремящемуся помочь, рассказали все как есть и мы бы вместе придумали, как лучше выполнить вами задуманное имея мои возможности и связи.
— Спасибо, вам огромное за заботу граф, — как можно теплее улыбнулась ему Рута. — Но, ничего особенного я не задумала. Понимаете? Возраст! Хочется осесть, хотя бы не надолго, заняться воспитанием ребенка, почувствовать себя обычной женщиной, может быть даже матерью. Ведь нам ведьмакам, так же как и большинству чародеев, не дано это счастье. Но, я не могу усыновить человеческое дитя, не способное перенять мои знания и воспользоваться ими. Вот мне и пришло в голову, что возможно, детеныш оборотня сможет стать тем, кем я хочу, чтобы он стал.
— Вы хотите сделать из оборотня ведьмака!? — изумленно округлив глаза, воскликнул он. — Это даже представить себе не возможно. Нелепость какая-то!
— Ну, от чего же? — обиженно надулась ведьмачка. — Воинами и шпионами оборотни быть, значит, могут, а ведьмаками почему-то — нет?
Он встал и прошелся по залу, перебирая пальцами на огромном животе.
— Хорошо, допустим, — задумчиво произнес он. — А почему вас преследовала Дама Ложи? Вы, что у нее украли это дитя?
— Да ну что вы? — возмутилась Рута. — И почему вы уверены, что это была Дама, а не Йеннифэр, к примеру?
— А ей-то зачем? Вы думаете, что она хотела вас убить, только из-за сплетен и баллады этого пустозвона Лютика? — засомневался граф. — Я знаю ее, она бы не стала этого делать.
— Да нет же, Энкелей, конечно не из-за сплетен! Вы сказали, что тот тип, которого я нашла раненым недалеко от Леви, и который тащился за мной всю дорогу — это ее бывший любовник, — с видом человека наконец-то нашедшим решение сложной задачи воскликнула ведьмачка. — Он мне всю дорогу жаловался, что его преследует некая влюбленная чародейка, от которой он сбежал.
Граф задумался ненадолго, потирая подбородок и не мигая глядя на пламя, играющее в камине. Ведьмачка сидела напряженная, как струна, осторожно поглядывая на колыбель. Трудно предугадать, как поступит этот разыгрывающий из себя добродетель, фактический правитель Гесо, узнай о том, что ему в руки попал детеныш аниота.
— Все слишком просто и много совпадений, — наконец произнес он. — К тому же волки видели светящийся знак Ложи, когда чародейка открывала портал. С другой стороны, его мог подделать любой другой более-менее способный чародей. Все же не похоже это на Йеннифэр! Гоняться за сбежавшим любовником, словно старая дева, она бы не стала.
Рута безразлично пожала плечами.
— Возможно, вы правы. Честно говоря, меня все это мало интересует, — устало ответила она. — Я хочу провести несколько лет в тишине и спокойствии, вдали от всех этих королей, чародеек, любовников и жен. Цири тоже мечтает только об этом, поэтому позвольте я дальше пойду своей дорогой, встречусь со своей подругой, и буду жить ни кому не мешая и не ввязываясь в неприятности и интриги.
— Конечно, вы можете быть совершенно свободны. Мне бы в голову не пришло, вас надолго задерживать. Хотелось кое-что выяснить, но вижу, что вы и сами мало, что понимаете во всей этой каше.
Он поднялся, хлопнул в ладоши. В дверях показался слуга.
— Сейчас проводишь госпожу в ее покои, а на рассвете велишь седлать ее коня и позови сюда Верф, — приказал ему граф.
— Она уже здесь, — ответил тот.
Почти бесшумно в зал вошла женщина с белыми короткими волосами. Поклонившись Энкелею, блеснула синими глазами в сторону Руты.
— Не откажите в любезности принять мою помощь, — граф с поклоном обратился к ведьмачке. — Пока ребенок маленький и ему требуется молоко матери, Верф будет его кормилицей и поможет вам во всем о чем бы вы не попросили. У нее недавно болезнь забрала ее младенца, поэтому она сама предложила отправить ее с вами.
Волчица подтвердила его слова легким кивком головы, при этом не опустив взгляд полный собственного достоинства.
— Благодарю вас, Энкелей, — улыбнулась Рута, пытаясь скрыть тревогу, и собираясь следовать за слугой в отведенную для нее комнату. — Спасибо за помощь. Хотелось бы, чтобы ребенок ночевал рядом со мной.
— Сейчас Верф его принесет. Отдыхайте спокойно и не о чем не беспокойтесь.
* * *
Большак и главная дорога деревни Половинки, упиралась в большой трактир, затем расходились на две дорожки поменьше, огибающие заведение, а после снова вливались в одну, образуя круговой перекресток с трактиром в центре. Дорога шла около пол стае по деревни и дальше тропою уходила в лес. По всей длине дороги, деля ее надвое, красовались пограничные столбы. Дома располагающиеся с одной стороны принадлежали Гесо с другой Мак-Тургу. Пограничные заставы разместились на большаке за сотню шагов до въезда в деревню и столько же после выезда.
В течение доброй сотни лет, этот ничтожный клочок земли являлся спорной территорией двух государств. И вот когда наконец, королям надоело лупить друг друга, а число погибших воинов в тысячи раз превысило число живущих в Половинках кметов, деревню решено было поделить надвое, разделив жителей на подданных разных государств.
Жители, конечно, абсолютно не соблюдали этих условных границ, жили своей жизнью, ходили друг к другу в гости, женились, а на столбах устраивали для детей качели, привязывали к ним коз, вешали фонари, а для поздних посетителей трактира, они частенько служили опорой. Трактир же умышленно выстроили так, чтобы он не принадлежал ни одному государству, поэтому туда часто приезжали купцы и беспошлинно менялись товарами.
Деревня быстро разрослась, многие сдавали купцам комнаты, а то и целые дома, те щедро платили за постой, за счет чего население деревни совсем не бедствовало. Такое положение дел, стало привлекать в Половинки жителей соседних деревень, но не желающие делиться солтысы двух половин, назначили огромных размеров цену за разрешение нового строительства на территории деревни.
В трактире всегда все комнаты были заняты, а трапезная полна народу. Тут и проходили все торговые сделки. Купцы сидели за столами, заставленными кружками, кувшинами, тарелками, чернильницами с перьями, образцами товаров и счетами. Торговля шла шумно и бойко, а дабы избежать скандалов и драк, в трактире держали четверых здоровенных вышибал, и если они вдруг замечали, что за каким-нибудь столом назревает конфликт, тут же без разбора и выяснений выкидывали участников на улицу. Поэтому несмотря на шум и напряженность, все старались вести себя пристойно и по возможности любезно по отношению друг к другу.
Помимо обычного товара, здесь можно было найти такой, что ценится выше золота и алмазов — информацию. Конечно, в общей трапезной торговцы ею не сидели, мало кто, вообще, видел их в лицо, потому как интересующий покупателя вопрос записывался на дощечке и опускался в специальный ящик с прорезью сверху, и глухо заколоченный со всех сторон. Потом приходилось какое-то время ждать, порой бывало что и несколько дней, а затем трактирщик подходил к покупателю держа в руке свиток и называл цену и если тот платил то отдавал ответ сразу же, а если нет то бросал его в печь. Бывало, что другой купец выкупал ответ вместо первого, это случалось среди конкурентов, поэтому обычно свитки в печи не горели, а несмотря на цену, которую не с кем заранее не оговаривали, забирались самим покупателем.