Лицо Йеннифэр исказил гнев. Она швырнула письмо на пол, и подняла на Руту, горящие пламенем глаза.

— Почему он сам не явился сюда!? Мне угрожает опасность, и вместо того, что бы бежать на помощь, он присылает тебя! Зная, что я скорее сдохну…

— Именно это и произойдет, если ты не успокоишься и не перестанешь злиться. Если бы он мог, пришел бы сам, но он… Дорога каждая минута, мы все рискуем жизнью, что бы помочь тебе. Давай наши отношения выясним позже, а сейчас ты спокойно выслушаешь меня и сделаешь выводы.

Йеннифэр долго пристально смотрела на ведьмачку, но не нашла в ее лице ни высокомерия, ни насмешки.

— Говори.

Рута выпрямилась, отошла от двери, рукой придерживая дергающийся медальон. Рассказав все что знала, застыла в ожидании. Было видно, что по мере продолжения рассказа, чародейку охватывает паника.

— Им нужен мой сын, что бы сделать из него чудовище? — переспросила она растерянно, страшный смысл этих слов отразился ужасом на ее лице.

— Ты не поняла. Его отец чудовище…он уже родился не человеком, и это может проявиться в любую минуту…если жрицы узнают…

— Какой у вас план? — в момент все сообразив, решительно спросила Йеннифэр.

— Нам с тобой не справиться с ними. Надо уходить и спрятать тебя и мальчика, как можно дальше. Цири нашла место, где они никогда вас не найдут, но надо еще добраться до нее. Надо действовать очень быстро, возможно, что уже поздно.

Подумав несколько мгновений, Йеннифэр быстро открыла дверь и вошла в комнату, где в люльке сладко спал малыш. Она бережно вынула его и переложила в корзину. Малыш не открывая глазок скуксился готовый расплакаться, но она провела над ним ладонью и он снова заснул. Чародейка тяжело вздохнула, любовь и теплоту струящиеся из ее глаз, сменила боль и мука.

— Береги его, — произнесла она, дрогнувшим голосом. — Ты должна защитить моего сына, любой ценой. Ты мне должна!

— А ты?

— Я останусь здесь и буду изображать, что ничего не произошло, до тех пор пока они не поймут, что ребенка здесь нет. Это даст тебе время выполнить задуманное.

— Они убьют тебя.

— Это мы еще посмотрим.

— Йеннифэр, не дури! Уйдем вместе! В крайнем случае, вдвоем больше шансов отбиться!

Чародейка вложила в руки Руты корзину и слегка подтолкнула к двери.

— Что ты о себе возомнила? Что ты можешь против могущества магии со своим жалким оружием? Уходи. Но что бы со мной не произошло, мой сын должен быть в безопасности.

Еще утром миновав Третогор, Атер Сигни был на пол пути в Монтекальво. Получив, от Фольтеста письмо к Дамам Ложи и запомнив все, что надо было передать на словах, он сразу же отправился в дорогу. Тем более, что план задуманный королем, был ему самому, очень даже по душе.

Если Фольтест и правда жениться на его сестре, а Ложа поможет королю снова взойти на престол, избавив страну от ненавистного «упыреныша», то многие его мечты могут осуществиться. Например, граф Лита, наконец-то, вернется в Вызиму из Хагги, вместе со своей прекрасной дочерью Мирабилой и тогда…

Сердце рыцаря сжалось от боли разлуки с любимой. Он не за что на свете не покинул бы ее, но граф заявил, что не потерпит никаких женихов, до тех пор пока не вернет все свои владения. Тогда это казалось не реальным, но теперь… теперь все возможно!

Конь резво поднялся на холм, с которого вся местность была как на ладони. Атер бывал здесь и раньше, он предвкушал увидеть прекрасную картину: утопающую в осенних красках аккуратную Пальяту, но вместо белых стен и соломенных крыш, на него мрачно глядели среди обожженных кустов и деревьев обгоревшие печные трубы. Только нескольким, расположенным в стороне домам удалось уцелеть и теперь все население деревни с вещами и спасенным имуществом приютилось во дворе одного из этих домом.

Рыцарь пришпорил коня и вскоре оказался перед домом старосты, где и собрались жители Пальяты. Увидев его, староста растолкал кметов и кланяясь, предложил гостю отужинать у него в доме.

— Что здесь произошло? — поинтересовался Атер у хозяина дома, присаживаясь на лавку.

— Ох…страшное здеся было, — староста отер шапкой худое морщинистое лицо. — Дамы тута безобразили. Лупили друг друга, аж дым столбом стоял до небес. Пожгли и домов и добра… ах да что там…

— Ты хочешь сказать, что все это устроили Дамы Ложи? — удивился рыцарь.

— Угу.

В дверях появилась жена старосты, невысокая женщина с черной толстой косой ниже пояса. Поставив на стол миску с пирогами и крынку молока, она села напротив гостя и усмехнулась:

— Нашли у кого спрашивать! Вот я вам сейчас все точно поведаю…

— Рисина! — засопел староста.

— А, что? Секрет что ли? — удивилась женщина. — Так вот, приехали значит магички сюда, две их было. Ну, давай спрашивать у людей: где ведьмак остановился? Им сказали что у бабки Лопушины, в хате он ночувал. Они туда. Ой, грохоту там было, аж посуда тряслась, а опосля все стихло. Мы уж думали, поди порешили они сердечного. Тута глядим, еще одна чародейка едет. Такая вся… волосы что облако золотое, и тож про ведьмака интерес имеет. А ей и говорю, мол не волнуйся твои его уже укокошили. А она вся белая сделалась, почем мне было знать, что он ее полюбовник был.

— Да чаво вы эту бабу пустомелю слушаете-то? — возмутился староста, хлопнув шапкой по столу. — Полюбовники ей везде мерещатся! Обычное дело: бабы мужика не поделили. Уж и не знаю, чаво в этих ведьмаках такого…

— Бабы говорят…

— Ой, да помолчи ты балаболка! Говорят они! Навыдумывали небылиц…мужик, как мужик, ничего особенного.

— Ничего особенного? А чего ж из-за него Дамы морды-то бить друг другу стали? Говорю вам, эта золотоволосая слезла с коня и мне повод отдала, а сама к бабкиному дому. Там лошадь ведьмака к плетню привязанная стояла, она ее отвязала, значится, и так спокойно говорит, мол возьми и Малышку тоже, а кобыла ее знает, это точно. Ну я взяла и пошла назад, тута как громыхнуло, бабкин дом на две части треснул и развалился по сторонам. А дальше я не видала — кони потащили еле остановила. А вот бабы…

Женщина осеклась под грозным сопением мужа, но потом махнула рукой и затараторила снова:

— Так вот, значится, когда дом рухнул, стало видать, что ведьмак еще жив, лежит на столе, дергается а встать не могет, потому как веревки невидимые его держат. Золотоволосая и говорит, мол отпущайте его иначе пожгу вас и на части изорву…

— Брехня, — усмехнулся староста.

— А вот и не брехня, — обиделась женщина. — А чистая правда! Бабы врать не станут! И неча зубы скалить…

— Прошу, тебя продолжай, — начал терять терпение Атер.

— И подняла она руки, — продолжила она, обиженно поглядывая на мужа, — и как даст молниями, но мимо, или те отбили, в общем — не попала. Тогда они ей огнем ответили, а она его в сторону откинула и запылала наша деревня. Тут уж всем не до драки стало, побежали хаты да добро спасать, что дальше было ни кто не видел, зато слышали будто гром прям над головой грохотал и в небе искры разноцветные и молнии летали. Долго, это продолжалось, а потом раз и тихо. И тут смотрим, из дыма выбегает ведьмак и полюбовницу свою на руках тащит. Одежа ее дорогая вся в лохмотья превратилась, а ноги и руки будто угли черны. Он несет ее и рыдает, и кричит, мол, не знал он там чегой-то. Рухнул на колени, так что волосы ее огненные по дороге рассыпались, а она глаза открыла, чаво-то на ухо ему шептала, а он…

Женщина всхлипнула и принялась вытирать слезы.

— …а он, — продолжил за нее посерьезневший муж, — рыдал уж больно. А когда ж она померла, так и совсем умом тронулся. Ринулся обратно в дым и пламя, выволок за волосы полуживую чародейку и всадил ей меч ведьмачий прямо в сердце. После взял ту первую, сел на лошадь и уехал в сторону леса. Так-то вот.

— А третья чародейка куда подевалась? — спросил рыцарь.

— А кто ж ее знает? Сбегла поди.

«Да, видимо не в добрый час я попал, — подумал Атер, вставая и направляясь к выходу. — Но раз уж приехал, надо не мешкать»