— Посмотри Тина, какой он вернулся возмужавший и красивый! Ах, просто загляденье! — ворковала герцогиня, поглаживая руку сына. — Какие сильные стали у него руки, а какой взгляд! Это взгляд настоящего мужчины! Да, достойного мы вырастили с тобой наследника отец! Ты слышишь меня Дреас?

На это герцог промямлил, что-то не членораздельное не отрывая глаз от заинтересовавших его строк, а Тина покрылась бурыми пятнами. По тому, что мать первый раз при дочери назвала его наследником, Арден понял, что в ссоре они давно и очень серьезно.

Сестра же так боролась со своими вновь разбуженными чувствами, пытаясь изобразить радость и умиление, что и без того ее не блещущее красотой лицо превратилось вовсе в обезьянью физиономию. В конце концов, она не выдержала этот спектакль и, сказав, что у нее болит голова, поспешила удалиться.

Как только она ушла, мать, тоже сославшись на неотложные дела, весело хихикая, отправилась к себе, а Арден постояв немного и поняв, что отец больше не проявит к нему интереса, грустно поплелся в свою комнату.

Стоило ему открыть дверь, как из своей каморки шаркая валенками, вышел старый Засима. Завидев Ардена, глаза его заслезились, подбородок затрясся, он протянул к нему трясущиеся руки и слабым, полным радости и счастья голосом, промямлил:

— Сынок! Ты вернулся!

И в этом «сынок», было гораздо больше любви, правды и радости, чем во всех словах родителей вместе взятых. Ком подкатил к горлу юноши. Он обнял старика, расцеловал, погладил седую голову.

«Какой же ты уже старый! — подумал он. — Такой маленький и трогательный. Все лучшее в моей жизни, подарил мне ты. И ты, пожалуй, единственный на всем белом свете, кто действительно любит меня. А я столько дней провел в Хагге и только сейчас пришел навестить его. Какой же я дурак!»

Когда старик, утомившись, заснул на его кровати со счастливой улыбкой на лице, Арден заботливо укрыл его пледом.

Спать совсем не хотелось, хотя был уже поздний вечер. Постояв у окна, глядя в черное затянутое облаками небо, он решил пройтись по дому и заглянуть в кухню, выпить чашку теплого молока. Открыл дверь и тут же отскочил от неожиданности, в дверях стояла Тина в ночной рубахе и со свечой в руках.

— Как же ты меня напугала! — отдышавшись, прошептал он.

— Я хочу поговорить с тобой, — не обращая внимания на спящего Засиму, в полный голос, властно заявила она.

— Тина, прошу тебя, говори тише. А лучше пойдем, поговорим в библиотеку.

Она фыркнула и вышла, он последовал за ней.

— Не понимаю. Почему ты носишься с этим прислужником? Он же такой старый, от него уже ни какого толку. Отправил бы его в кухню, может там, от него был бы еще какой-то прок.

Гнев вспыхнул в нем словно факел, но, взяв себя в руки, он промолчал. На ум пришли слова Руты:

«Два чудовища: неплохая пара».

— Знаешь, братец? — начала Тина, как только они вошли в библиотеку. — Пока ты болтался неизвестно где, здесь произошло много интересных событий. Во-первых, я больше не замужем, во-вторых, наша мать сошла с ума, и в третьих, отец подготовил завещание, и я точно знаю, что ни какой ты не наследник.

— Все это для меня не новость, — сдерживая гнев и презрение, ответил он. — Но мне все это не важно. Я приехал сюда вовсе не для того, что бы здесь остаться. Я приехал, что бы отвезти тебя к твоему жениху!

Тина уставилась на него как на умалишенного, потом, откинув голову, засмеялась подобно каркающей вороне. Отсмеявшись, махнула рукой и направилась к выходу.

— И привез тебе от него подарок. Не хочешь взглянуть?

Она резко развернулась и, увидев у него в руке изящную коробочку, подбежала, засопев от нетерпения приказала:

— Открывай!

Золотой перстень изумительной работы с огромным сверкающим алмазом, заставил ее застонать от восторга. Но стоило ей протянуть к нему руки, как Арден тут же захлопнул коробочку.

— Он будет твоим, как только мы отправимся в дорогу, — объявил он, глядя в полные возмущения глаза сестры.

— Кто он такой? Гуль меня побери! — топнув ногой, воскликнула Тина.

— Ты знаешь его. Вы в Ковире, вместе издевались над бедными лягушками.

Она задумалась, пытаясь припомнить. Вдруг глаза ее округлились и сглотнув, она прошептала охрипшим голосом, полным изумления:

— Принц?

Арден кивнул.

— Не может быть!

— Может.

— Ты, наверное, врешь. Решил поиздеваться? Да?

— Клянусь честью, что говорю правду. Со мной приехал слуга принца, но, не рассчитав свои силы, заснул в трактире.

Тина заметалась из стороны в сторону, сама не понимая, что делает, и что ей делать дальше.

— Я согласна. Когда мы должны выехать?

— У тебя есть время собраться и приготовиться. Дату отъезда я скажу тебе позже.

— Мне не надо много времени, я соберусь очень быстро, так что если отъезд зависит от этого…

— Нет, не от этого.

— А от чего?

— Понимаешь: в тех местах, где находится поместье принца, водится очень много чудовищ. Я не могу подвергать тебя такой опасности, поэтому считаю разумным нанять в сопровождение ведьмака, а лучше двух.

— Но искать ведьмака, можно очень долго! — захныкала она. — А вдруг принц передумает? А вдруг он найдет другую?

Арден мысленно усмехнулся. Если бы принц мог найти себе другую, то давно бы уже сделал это, даже не вспомнив о существовании его сестры.

— Не передумает и не найдет. К тому же, я слышал, что Рута Белая Прядь в Хагге.

— Найди ее, — сестра вцепилась в его руку так, что ногти впились ему в кожу. — И как можно быстрее.

— Хорошо. Давай поручим это слуге принца. — Он высвободил свою руку. — А теперь пошли спать. Поздно уже.

Цири не спалось. Она лежала на кровати и смотрела в потолок. В голове носились обрывки каких-то мыслей и картин, но она даже не старалась вникнуть во что-то определенное.

Рута уже давно спала на соседний кровати, раскинув руки и чему-то радуясь во сне. Вдруг в дверь постучали.

— Кто там? — спросила Цири.

— Милсдарыня! Вы просили сообщить, если кто будет Цирю спрашивать!

Цири вскочила. За дверью стоял трактирщик.

— Там дама, говорю, Цирю спрашивает. Что сказать-то?

— Зови ее сюда.

Она быстро разбудила Руту. Не успела еще ведьмачка понять, что к чему, как в дверь снова постучали.

И не дожидаясь ответа, дверь распахнулась и в комнату стремительно вошла молодая, блещущая красотой женщина с гривой пышных отливающих золотом волос.

— Трисс! — бросилась ей на встречу Цири.

— Здравствуй девочка. Рада тебя видеть, — в голосе чародейки радости было не больше чем в, стоящем под кроватью, ночном горшке.

Цири остановилась в нерешительности, пытаясь разглядеть: не скрывается ли кто-то другой в обличии Трисс.

— Зачем я тебе понадобилась? — спросила чародейка, тряхнув головой так, как это делала только Трисс.

— Помнишь, что ты сказала мне при последней нашей встречи?

— Я сказала, что явлюсь по первому твоему зову. Вот я здесь.

Как бы Цири не хотелось думать, что это кто-то другой, но было совершенно очевидно, что это самая настоящая «милая сестренка».

— Я позвала тебя, что бы…

— Что бы, просить за свою ненормальную мать! — перебила ее Трисс.

Глаза Цири округлились, беспокойство нахлынуло такой волной, что чародейка это почувствовала.

— При чем здесь Йеннифэр? — спросила девушка дрогнувшим голосом.

— Так ты не знаешь, что твоя мамаша в дерьме по уши? — с сомнением в голосе, спросила чародейка.

— Прошу тебя Трисс: расскажи все по порядку!

— Сперва она без разрешения покинула Хакланд, потом вмешалась в планы Ложи, все испортив, а затем скрылась, как ей кажется, в неизвестном направлении.

— А Геральт?

— А ведьмак, отправился ведьмачить. Что он еще может делать? От него пока, сильно большого вреда не было.

Цири ошарашено села на кровать. Зачем Йеннифэр сделала все это? Почему отец допустил такое?

— Что с ней теперь будет? — спросила она в слух.