— У меня назначена встреча в этом заведении, — начала она, как только он подошел. — Никто не спрашивал Цири?

Не успел трактирщик, что-либо ответить, как Хлой одним прыжком очутился за их столом и с невероятно глупой физиономией, приподняв брови и, улыбаясь во весь рот, проворковал:

— Здесь я жду тебя, дорогуша!

То, что произошло в следующий момент заставило его вжать голову в плечи, при этом к идиотскому выражению лица прибавилось еще и недоумение. Молниеносно вылетевший ведьмачий меч, столкнулся с таким же прямо перед носом ошалевшего от неожиданности рыжего здоровяка.

— Оставь его, — Рута незаметно подмигнула подруге, убирая свое оружие обратно в ножны. — Он вроде бы ничего! К тому же у него есть еще и приятель!

Хлой тут же выпрямился и заказал напуганному трактирщику еды и вина, а Арден поспешил присоединиться к компании, не сводя восхищенных глаз с обоих ведьмачек.

Что говорил рыжий детина, никто не слушал, к тому же нес он полную чушь. Цири с интересом рассматривала юношу, про которого ей всю дорогу рассказывала подруга, а он то краснел и тушевался под взглядом огромных зеленых глаз девушки, то улыбался детской улыбкой глядя в веселые черные глаза Руты.

— Ну, здравствуй, Арден, — протянув ему руку, сказала она, когда Хлой захрапел на весь трактир под действием успокоительного зелья, прихваченного у Весимира. — Что случилось?

Он схватил ее руку и выпустил только когда закончил рассказ о своих злоключениях. Выслушав его, ведьмачки ненадолго задумались.

— Сколько их там? — спросила Цири, доставая из-за пояса храпящего Хлоя, необычной формы кинжал.

— Около двадцати человек. Все искусные воины и крепость хорошо укреплена, — ответил юноша, показывая ей, как правильно надо держать это оружие.

В трактире становилось душно и шумно. Только, что закрылось ристалище, и возбужденная молодежь разошлась по питейным заведениям, что бы праздновать победу и заливать вином поражение.

В дверь трактира ввалилась шумная компания юнцов, судя по радостным физиономиям, одержавших победу. Среди них Арден заметил Патрика. Он стоял как вкопанный и переводил ненавистный взгляд от Руты к своему бывшему другу.

— Мерзкий трус! — заорал он, как только к нему вернулся дар речи. — Вызвал меня на бой, а сам сбежал, опозорив себя и свою даму!

Он сделал попытку выхватить меч, но на него со всех сторон повисли приятели.

— Отпустите! — вопил он, пытаясь вырваться. — Я разделаюсь с ним прямо сейчас! Порву, уничтожу, урою!

Арден сидел пунцовый с низко опущенной головой. Тогда после встречи с чудовищем, он совершенно забыл о назначенном бое. А это считалось среди местной молодежи самым позорным и непростительным поступком.

— Что сидишь и молчишь? — продолжал орать Патрик, брызжа слюной. — Отвечай подлый трус! Ты такой же тронутый, как и твоя сестрица от которой зимой сбежал муж и такой же напыщенный индюк, как твой…

Он осекся, заметив насмешливые лица ведьмачек. Отправив наполовину вытащенный меч обратно в ножны, он выпрямился, и рывком освободившись, надменно взглянул на них и произнес:

— Если бы вы были мужчинами, то я бы оказал вам честь, вызвав на поединок! И наверняка бы стер с ваших лиц насмешку, но бабы еще менее достойны сражаться с рыцарем, чем даже этот опозоривший себя сопляк!

— Да, что ты милый несешь? — спросила, смеясь, Рута. — В твоих-то поступках много смелости, достоинства и чести?

— Он герой! — из толпы вылез, тщедушный и женоподобный мальчишка. — Он не побоялся братьев Росомах и победил обоих!

— Да ты что? — всплеснула руками Рута. — И как же это произошло?

Мальчишка откашлялся, вопросительно взглянул на выпятившего грудь и подбоченившегося Патрика, тот высокомерно кивнул, разрешая поведать о своем героическом поступке.

— Значит, шел он темной ночью по узкой улице… — начал парень.

— И вдруг от стены отделились двое, — продолжила за него Рута. — Один упал тут же пораженный кинжалом промеж глаз, а другой поймал кинжал в шею.

— Точно! — удивился мальчишка.

Рута встала, взяла со стола яблоко, и нацепила его на торчавший из стены крюк для плащей. Подошла к Патрику, оценила расстояние и улыбаясь предложила:

— Покажи!

— Что прям здесь? — растерянно пробубнил тот.

— А какая разница где?

— Я оставил кинжалы дома.

Рута протянула ему свой. Он нехотя взял, оглянулся на застывших в ожидании приятелей, прицелился и метнул оружие. Кинжал со звоном отскочил от стены на расстоянии локтя от яблока и упал на пол.

— Просто не мое оружие… — Начал оправдываться юноша, глядя в разочарованные лица друзей. — Рука не привыкла…

Рута подошла к одному из них и жестом попросила дать ей его кинжал. Взяв, не глядя и почти не целясь метнула, попав точно в середину намеченной цели.

— Дело не в оружие, а в том, что некоторые благородные рыцари, забыв о всякой чести, совершенно бессовестно врут! — сурово произнесла она.

Юноша весь сжался, побледнел, в глазах заблестели слезы. Не выдержав, бросился к двери.

— Постой Патрик! — Арден вскочил, желая остановить опозоренного «героя», но тот уже скрылся за дверью.

— Зачем ты так, Рута? — спросил он с упреком, когда ведьмачка снова села за стол. — На самом деле он не плохой человек, только немного хвастливый. К тому же он прав на счет меня! Я, действительно, совсем забыл о поединке!

— Это потому что ты повзрослел и понял, что в мире существуют гораздо более важные и интересные вещи, чем махать сабельками перед носом своих приятелей. — Недовольно ответила Рута.

— Да, ладно вам! — примирительно проговорила Цири. — Все это ерунда! Мне показалось, что он сказал что-то интересное по поводу твоей сестры.

— Он сказал, что от нее сбежал муж, еще зимой, — отпив вина, вспомнила ведьмачка. — А это значит, что…

— Нет, я не могу отдать свою сестру этому чудовищу!

— Два чудовища: неплохая пара! Тебе не кажется? К тому же, насколько я поняла из твоего рассказа, она единственный наш ключ к дверям крепости.

Некоторое время молчали. По неподвижному упрямому взгляду Ардена было понятно, что он не согласен с Рутой, а молчит, потому что спорить с ней бесполезно. Она же делала вид, будто этого не замечает, и налила себе еще вина.

— Послушай, — обратилась Цири к юноше. — Может просто как-то договориться с твоей сестрой, что бы она помогла нам.

Рута усмехнулась, покачав головой. Арден посмотрел на нее исподлобья, потом тяжело вздохнул:

— Это вряд ли. Легче с чертом договориться, чем с Тиной!

— Я уверена, что она обрадуется перспективе стать королевой Темерии, причем любой ценой! — снова заговорила Рута. — И не известно: кто в этом браке больше пострадает? Скорее всего, бедные темерцы!

— Вот хотя бы ради бедных темерцев, нельзя допускать этого брака! — снова возразил Арден.

— Можно до свадьбы дело и не доводить. Вытащим твоих друзей, а потом вернем ее обратно.

— На это я согласен.

— Тогда дело за малым: иди и поговори с ней. Только сделай так, что бы она сама захотела нанять себе в охрану двух ведьмачек и поручила это дело этому сонному красавцу.

— Ладно. Что-нибудь придумаю. — Проговорил он вставая, и указывая на спящего Хлоя, спросил. — А с ним что делать?

— Он проспит столько, сколь будет нужно. У нас целая бутылка зелья. — Потянувшись, как кошка, ответила Цири. — Нам надо еще кое с кем встретиться.

Герцог встретил сына сдержано, как этого требовал этикет, но по всему было видно, что он рад его возвращению. Арден уже было обрадовался, но очень скоро отец вновь забыл о его существовании, полностью погрузившись в изучение книги «Толкований», по уверениям священников дарованной самим Творителем грешному человечеству.

Мать же на удивление, не отходила от него не на шаг, беспрестанно повторяя:

— Сыночек, сыночек.

Арден даже стал сомневаться в здравом ли она уме. За всю жизнь, она его не разу так не назвала, а тут вдруг такой поток любви, что ему стало аж не по себе. Но вскоре стала ясна причина, такого поведения герцогини. Как только Тина, узнав о возвращении брата спустилась в библиотеку, поток материнского любвиизвержения стал еще более бурным и безудержным. Из этого юноша сделал вывод, что мать с дочерью в ссоре, потому что герцогиня всегда так поступала, зная сумасшедшую ревность и зависть сестры к брату. Что при этом чувствовал он, и как плакал от разочарования и досады, будучи ребенком, когда мать, померившись с дочерью, опять переставала его замечать, никого не волновало, и не беспокоило, кроме верного и мудрого слуги.