Забрав у раненого все деньги и ценности, мы отпустили его с тем условием, что он передаст королю мои слова: «За все в жизни надо платить! А за несправедливость — в двойне».

Вскоре эти слова и то, что в лесу появился благородный мститель, разнеслось по всей округе. Со всех сторон обманутые и обиженные стали приходить в этот лес в поисках такового. Я не мог им отказать в помощи и убежище, так и выросла наша деревня и моя ганза. Так и живем охотой и разбоем. Король расплатился сполна за украденное поместье, теперь платит за несправедливость.

— А где сейчас ваш брат? — спросила Рута.

— Не знаю, и знать не хочу! Этот человек больше не мне брат! Он мой враг! Недавно именно он возглавлял облаву, устроенную королем на мою ганзу. Мы здорово их потрепали, этот мерзавец ускакал сразу, как запахло жареным, бросив своих людей. За это Недомир изгнал его из Каингорна, но к сожалению такие, как он нигде не пропадут!

На лице графа отразилась вся неприязнь и обида, которую он питал к своему бывшему брату, а ныне злейшему врагу. По истине, ни кто не может нас ранить так сильно, как близкие люди.

— Давайте сменим тему! — улыбнувшись, предложил Марат. — Расскажите, как вы здесь очутились?

— Все очень просто, — ответила Рута и улыбнулась графу в ответ. — Я направлялась в Каэр Морхен зимовать, и встретила ваших людей с раненой девушкой.

— Каэр Морхен — древние пристанище и «фабрика по производству» ведьмаков! Цири тоже туда ехала, да вот задержалась. Ну, ничего завтра ее посмотрит наш чародей.

— Кто он?

Марат подошел к стоящему у стены комоду, достал из него шкатулку, поставив на стол, открыл. Из нее полилась приятная грустная музыка, он подошел к Руте, и поклонился:

— Разрешите пригласить вас на танец!

Ведьмачка встала и не делая положенный в таких случаях реверанс, просто положила руки ему на плечи. Марат прислонился щекой к ее руке и закрыл глаза. Затем притянул ее…

«Почему бы и нет!» — подумала Рута, обнимая его шею и растворяясь в поцелуе.

Ночью ударил мороз, и пушистый снежок укрыл землю легким покрывалом. Деревья превратились в хрустальный сказочный лес, искрящийся и сверкающий в лучах стоящего в зените солнца. Ажурные березки на фоне темных елей, казались частью замысловатого кружевного узора. Появившиеся, после многодневных бесконечных дождей и мрака солнце, в купе со всей этой морозной красотой, разлилось по душе теплотой и радостью. Хорошего настроения Руте прибавляли еще и воспоминания о приятно проведенной ночи.

Впереди на муле ехал Митюн, указывая ведьмачке короткую дорогу через лес к месту схватки Цири с чудовищем. Он тихонько напевал какую-то веселую песенку, покачивая ей в такт своей рыжей головой. Его мул при ходьбе так сильно вилял задом, что можно было подумать, будто он пританцовывает, подражая хозяину.

Тропа привела на небольшую поляну. Ведьмачий медальон сильно дернулся, Шэво застриг ушами. Рута усилием воли заставила свой слух и зрение обостриться до максимума. Обогнав парня, сделала ему знак рукой остановиться и замолчать. Вдруг, что-то большое мелькнуло в кроне сосны, стоящей на противоположном краю поляны.

— Уходи, — прошептала Рута. — Медленно разворачивайся и уезжай.

Митюн не заставил повторять дважды, озираясь по сторонам, медленно развернул своего мула, и направил в обратную сторону. Когда он скрылся из вида, ведьмачка соскочила с коня, и вышла на середину поляны. Сидящее на дереве существо замерло, но Рута слышала своим обострившимся слухом, его дыхание. Сложив пальцы Знаком Ард, она ударила в том направлении. Удар снес верхушку сосны, но не задел чудовища, оно с быстротой и ловкостью белки спустилось с дерева и соскочило на землю.

Экземпляр оказался, действительно, огромным. Цири ни сколько не преувеличила! Рост твари был не многим меньше роста коня ведьмачки, в то время как считалось, что самая крупная магнухария бывает не крупнее обычного осла.

Чудовище медленно двинулось на Руту, мягко ступая по снегу своими длинными лапами, напоминающими крысиные. Длинный и гибкий крысиный хвост, заканчивающийся острым ядовитым шипом, раскачивался из стороны в сторону, завораживая и отвлекая внимание. На этом сходство с крысой заканчивалось. Огромное гибкое тело из-за густой и длинной палевой шерсти, было похоже на шар, из которого торчала голая кожаная шея с большой лохматой головой. Тупое рыло чудовища венчали две ноздри с грецкий орех каждая, из них клубами вырывался пар. Торчащие из пасти зубы напоминали искривленные зерриканские кинжалы. Большие и круглые, как шары, глаза на выкате слезились от мороза, но не отрывались от ведьмачки не на мгновение. Не дойдя несколько шагов до застывшей, с мечом в руке Руты шипохвост остановился, потом, резко развернувшись, ударил хвостом. Хвост подобно гигантскому хлысту засвистел в воздухе и опустился точно в то место, где мгновение назад стояла ведьмачка. Рута закрутилась волчком, пытаясь отрубить хвост у основания, но чудовище ловко подпрыгнуло, развернувшись в прыжке, опустилось на три лапы, передней, словно рукой вцепившись в лезвие ведьмачьего меча. Острый как бритва клинок моментально срезал пальцы, будто в них совсем не было костей. Тварь взревела, одернув окровавленную лапу, снова рубанула хвостом. Опять промазав, тут же развернулась, и схватила зубастой пастью воздух, рядом с уходящей полуоборотом от его смертоносных челюстей ведьмачки. Рута ударила, целясь в шаровидный глаз шипохвоста, но он ловко увернулся, отклонив голову влево, показав слегка затянувшийся глубокий разрез на шее. Левым локтем, ткнув его в рану, ведьмачка в полуобороте ударила мечом назад, и если бы не молниеносная реакция чудовища, меч вошел бы прямо в сердце. Но оно отскочило, и меч рассек шкуру на боку, окропив снег вокруг алыми брызгами. Глаза твари засветились яростью, и опять хвост засвистел в воздухе. На этот раз Рута отступила только на шаг и ударила одновременно с шипом. Раздался страшный рев, и половина хвоста отлетела на край поляны.

Передвигаясь на трех лапах, лишенная своего главного оружия тварь не собиралась сдаваться. Хрипя от ярости, опять напала, клацая зубами и поворачиваясь так быстро, что Руте с трудом удавалось избежать их. Выбрав момент, ведьмачка поднырнула под брюхо шипохвоста и вогнала клинок по самую рукоять ему в грудь. Покачнувшись чудовище, издало тяжелый свистящий вздох, закончив смертельный танец, рухнуло на землю.

Рута рывком вытащила меч из тела твари, предусмотрительно отступив, что бы хлынувшая из раны кровь не попала на нее. Надо найти шип, еще один раз, но он способен нанести смертельный удар! Она обошла поляну, обнаружив, что искала, отрубила шип от обрубка хвоста и завернула его в кусок свиной кожи.

Страшно болела голова, так всегда бывало, когда боевое состояние, как она его называла, уступало место обычному. Ведьмаки для достижения такового используют эликсиры, ей достаточно было сосредоточиться, но отходняк после этого был гораздо хуже. Набрав в ладони снега, умыла лицо, показалось, что боль немного утихла.

— Ух… — задыхаясь от восторга, завопил Митюн, выходя из-за кустов, и ведя под уздцы, фыркающего упирающегося мула. — Ведь не поверят, что я все это, вот этими глазами видел!

Ведьмачка сморщилась от боли, потирая висок.

— Не ори! Голова раскалывается.

— Ладно, ладно не буду! — зашептал парень. — Надыть ему башку, стало быть, отрубить и колдуну нашему отнесть. Он страсть, как это любит! У него, как ее… колехтция! Вот!

— Режь ему хоть башку, хоть яйца, — сказала Рута, вскочив в седло. — Только быстрее!

— Ммм… Думаешь, купит? — поинтересовался Митюн, поднимая заднюю лапу шипохвоста.

Рута ничего не ответила, вздохнула полной грудью морозный воздух. Головная боль начинала отступать, постепенно возвращая хорошее расположение духа. Парень перекинул через мула мешок с интересующими чародея частями тела чудовища, уселся в седло и выехал на тропинку.

— Поедем другой дорогой, она еще короче, — повернув к ведьмачке свою веснушчатую физиономию и улыбаясь во весь рот, сообщил подросток. — Ух, как ты его! Можно я скажу всем, что помогал тебе?