— На Невском полный отстой. А я тебя веду в самый отвязный клуб Питера.

— Ну и где твой отвязный клуб? Долго до него топать?

— Не очень. Часика три.

— Кончай стебаться. Сколько нам еще пилить?

— Уже припилили. — Антон показал на высокую ограду. — Вот, пожалуйста…

Юлька с недоумением смотрела.

— Но ведь это кладбище.

— Правильно. «Ночник» посреди кладбища и находится. Идем… — И Тоха потянул Юльку к кладбищенским воротам. Чижикова с неохотой пошла.

— Что-то мне здесь не нравится, — косилась она на кресты и надгробия.

— Брось ты, Чижик-Пыжик. Это же прикольно — ночной клуб на кладбище!

Они прошли по одной кладбищенской дорожке, свернули на другую… Впереди показалось одноэтажное здание.

«ВЕСЕЛЫЙ МОГИЛЬЩИК»… «ВЕСЕЛЫЙ МОГИЛЬЩИК»… «ВЕСЕЛЫЙ МОГИЛЬЩИК»… — мигала неоновая вывеска над входом.

Клуб был стилизован под склеп. Чижикову, привыкшую к шумным дискотекам, поразила странная атмосфера клуба. Никто не топал, не хлопал, не орал; огни не мигали, музыка не грохотала… Посетители чинно танцевали парочками под довольно-таки заунывную мелодию.

Юлька чутко потянула носом:

— Чем это пахнет?..

Антон тоже принюхался:

— Ничем не пахнет.

— Да нет. Какой-то странный запах.

— Не выдумывай. Идем лучше что-нибудь выпьем.

Они сели на диванчик у стены. К ним подошел официант.

— Что будем заказывать? — осведомился он.

— А что вы порекомендуете? — спросил Тоха.

— Наш фирменный коктейль «Большой мертвец».

Антон с улыбкой глянул на Юльку.

— Моя девушка не употребляет спиртных напитков. Она еще маленькая.

— Для маленьких у нас имеется фирменный коктейль «Маленький мертвец». Безалкогольный.

— А кока-колы у вас нет? — спросила Чижикова.

— Есть.

— Тогда лучше кока-колу.

Официант удалился. Юлька посмотрела на танцующих. И обратила внимание на то, что лица у них были синеватые.

— А почему у них лица синие? — спросила она у Антона.

— Освещение такое, — объяснил Тоха. В этот момент на небольшой эстраде появились… скелеты с гитарами.

— Ой, — вскрикнула, — скелеты…

— Прикалываются ребята, — сказал Антон. — Загримировались.

Один из скелетов громко объявил:

— Дамы и господа! Сегодня для вас всю ночь поет Варвара!..

На эстраду выбежала певица. В отличие от посетителей лицо у нее было не синее, а зеленое. Как у утопленницы. Она взяла микрофон и запела под аккомпанемент скелетов-музыкантов:

Смерть пришла ночною порою,

Тра-ля-ля, тра-ля-ля.

Забрала меня с собою,

Тра-ля-ля, тра-ля-ля…

Скелеты-музыканты дружно подхватили:

Тра-ля-ля, тра-ля-ля…

Дверь, ведущая на улицу, распахнулась. В зал ворвался холодный ветер.

— Эй, кто-нибудь! — крикнула певица. — Закройте дверь, а то меня ветром унесет. Буду тогда — унесенная ветром!

Все одобрительно зааплодировали. Но дверь, похоже, никто закрывать не собирался.

Юлька встала и подошла к выходу. На улице вовсю лил дождь. Чижикова закрыла дверь и вернулась.

Антон протянул ей высокий стакан.

— Прошу, Чижик-Пыжик.

— А что это?

— Кола. Ты же сама заказывала.

— А почему она черная?

— Да это стакан черный…

Но Юлька не стала пить.

— Ну ты и трусишка, — засмеялся Тоха.

— А сейчас, дороги дамы и господа, — объявил скелет с саксофоном, — ностальгическая композиция «Воспоминания об ушедшей жизни».

Скелет вскинул сакс, и полилась печальная мелодия.

К столику подошел какой-то старый хрыч. С седой бородой и седой косичкой до плеч.

— Позвольте пригласить вас на танец, — церемонно обратился он к Чижиковой. И, полуобернувшись к Антону, добавил: — Надеюсь, вы не возражаете, молодой человек?

Тоха не возражал.

Старый хрыч закружил Юльку под хриплые звуки саксофона.

— Вам нравится это заведение? — поинтересовался хрыч.

— Не очень, — призналась Чижикова.

— Да, этот клуб довольно своеобразный. На любителя.

— На большого любителя, — уточнила Юлька.

— Верно, верно. А сколько вам лет?

— Двадцать, — соврала Чижикова.

Хрыч пытливо заглянул ей в глаза.

— А если честно?

— Ну семнадцать. А вам?

— Семьдесят.

— Хорошая разница, — захихикала Юлька.

— Да уж, — засмеялся и хрыч. — А вы работаете или учитесь?

— Работаю, — продолжала заливать Чижикова. — Фотомоделью. А вы?.. Еще учитесь?..

— Ага, в школе… — подхватил шутку хрыч. — Нет, я тоже работаю. Кочегаром в крематории.

— Я фигею! — поразилась Юлька.

— А что вас так удивляет?

— Никогда не танцевала с кочегаром из крематория.

— А я никогда не танцевал с фотомоделью, — в тон ей ответил старый хрыч. И спросил: — Как вас зовут, милое дитя?

— Юля.

Хрыч сразу погрустнел.

— Мою дочку тоже звали Юля.

— Почему «звали»? — не подумав, брякнула Чижикова.

— Она умерла.

— Ой, извините…

— Да нет, ничего… А меня зовут Николай Тимофеевич Угольков, — представился хрыч.

— Очень приятно, — сказала Юлька и принюхалась. Опять откуда-то тянуло непонятным запахом.

— Вам не кажется, что тут странно пахнет? — спросила Чижикова.

— В этом клубе всегда такой запах.

— Какой «такой»?

— Запах могилы, — сказал Угольков.

Юльку слегка покоробило.

— Могилы?

— Да, свежевырытой. Так пахнет сырая земля.

— Никогда бы не подумала.

— Это потому что вы молоды, — с улыбкой ответил Угольков. — Я бы даже сказал — супермолоды. — И прибавил, уже без улыбки: — А я стар, суперстар… Впрочем, в старости тоже есть свои плюсы, — продолжал кочегар. — К примеру, в мои семьдесят у меня больше шансов дожить до ста, чем у вас, в ваши семнадцать. Вы согласны?

— Ну, предположим, — ответила Чижикова. — И что?

— Ничего, — сказал Угольков. И повторил по слогам: — Ни-че-го.

Мелодия закончилась. Угольков отвел Юльку к ее столику.

— Благодарю за танец, — поцеловал он ей руку. Губы у него были как лед.

Антон куда-то запропастился. «В тубзик, наверное, пошел», — решила Чижикова… Зазвучала новая мелодия, тоскливее предыдущей. Пары закружились в медленном танце. К Юльке подошла та певица, что пела о смерти.

— Можно присесть? — спросила она.

— Пожалуйста.

Певица села.

— Спасибо, что закрыли дверь, — сказала она. — А то у меня хроническая простуда. В земле так холодно.

Юлька не поняла ее последней фразы. Но уточнять не стала.

— Вам понравилось, как я пою? — спросила певица.

— Понравилось, — кивнула Чижикова. — А вас вправду, зовут Варвара?

Певица улыбнулась:

— Нет, конечно. Это мой сценический псевдоним. На самом деле я Соня. Соня Пардон. — Наклонившись к Юльке, певица быстро прошептала: — Уходи отсюда, Юля.

— Откуда вы знаете мое имя? — изумилась Чижикова.

— Неважно. Уходи скорей. И больше никогда сюда не приходи.

— А…

— Никаких вопросов… Выйдешь в ту дверь, — показала певица глазами на дверь с надписью «Служебный вход». — За ней — коридор и еще одна дверь — на улицу…

— Но…

— И ни в коем случае не оборачивайся, когда пойдешь по коридору. Ты поняла?

— Да… — Юлькино изумление росло, как снежный ком. — А что будет, если я обернусь?

— Умрешь!

Сказав это, певица ушла. А Чижикова осталась сидеть в полном обалдении. Глядя на посетителей клуба, так похожих на выходцев с того света, Юлька вдруг вспомнила, что на автостоянке рядом с кладбищем не было ни одной машины. Как же тогда все эти люди сюда попали? Пешком, что ли, пришли?.. И тут Чижикова ясно поняла, даже не поняла, а почувствовала, что ей надо делать ноги из этого «Веселого могильщика». И как можно скорее.

Юлька вскочила и направилась к двери в надписью «Посторонним вход воспрещен». Толкнула ее. Вышла. И оказалась в узком коридорчике, в конце которого виднелась еще одна дверь. Чижикова поспешила к ней.

— Чижик! Чижик! — раздался позади голос Рыжиковой. И Юлька… обернулась.