Потом он двое суток спал. Потом ел, как не в себя… После еды долго мучился расстройством желудка… И все равно ел… После лечился, ложками потребляя толченный древесный уголь.

Иногда бросался всех обнимать… А то… Вдруг… Ни с того, ни с сего захохочет, заухает… И хотя вокруг него была не пацанва зеленая, но и им, много повидавшим в жизни, жутковато было находиться рядом с ним…

Один местный специалист — Вася Ноготок из своих, из бродяг. Как-то по знакомству и направлению участкового, проходил обследование в психушке по поводу хронического алкоголизма. После этого считался большим докой в психических делах. Послушал, посмотрел Николку и сказал, как отрезал:

«Все само пройдет, зарубцуется. Но рецидив — возможен».

При этом нахмурившись, глубокомысленно поднял палец.

Пока Коля отъедался и отсыпался, все необходимые документа были выправлены с учетом его нынешнего состояния. Братве в принципе такие действия были совершенно по силам. При чем, все документы были подлинные и безупречно легальные. Для этого паспортистку никто электрической розеткой не пытал и детей начальника ОВИРа школьным выключателем, не запугивал. Просто на необъятных просторах России-матушки, уже при нашей жизни, появились целые районы где мэрами и главами районных администраций были свои, не в переносном, а в прямом смысле этого слова, уважаемые и «авторитетные» люди. По три-четыре ходки имели. Серьезные, живущие «по понятиям» люди. Документы шли оттуда.

Для красоты изящного словца, следует признать, что этими возможностями из-за всякой ерунды не злоупотребляли. По самой простой причине, чтобы «не спалить» живительные источники легальных документов. По этим бумажкам — живые, числились по спискам закопанных в сырую землю, а мертвые, согласно документику с печатью и приклеенной в уголочке фотографии, были как приснившийся Ленин — живее всех живых.

О том, что у него уже был комплект выправленных и разукрашенных конторой «ксив», он своим приятелям решил не сообщать. Зачем душевных людей расстраивать по пустякам?

Правильно. Незачем.

Тем более, там и фамилия будет другая.

В связи с тем, что во всех городах и поселках, а также на основных автомагистралях имелись скверные фотографии Рысака с описанием славных вех героического пути. Воры решили зря не рисковать и отправить его в обходной путь. Хотя чего бояться? На фотографиях ориентировок по розыску и задержанию — это одно лицо. В жизни же, это был совсем другой человек, соответственно и лицо иное. Другое дело, а ну как нервы у правильного вора не выдержать и он, увидев мильтона сначала, больше для порядку посмеется над человеком в форме, а потом начнет его обнимать, в любви признаваться?

На таких казусах, братцы мои, новое поколение борцов не воспитаешь. А не приведи господь, еще и мильтон с нервным расстройством попадется? Возьмет и от радости применит табельную оружию, вместо туалетной бумаги?

То-то и оно! Вопрос?

Поэтому, глядя на то, как Колюнька временно пускает пузыри изо рта. Посовещались и решили не выпускать его в дальние края одного. Конечно, правильнее было не рисковать. Пусть едет, хотя бы до границы с людьми, у которых крепкие нервы и холодная голова. На том и порешили.

Движение к государственной границе и пересечение священных, и незыблемых рубежей любимой Отчизны прошли спокойно. Вполне возможно, что такое забавное событие произошло от того, что сопровождающие его «быки», да и сама «persona non grata» — в лице Рысака, были до такой степени «трезвые», что просто говорить уже ничего не могли.

Во время перехода пограничной и нейтральной полосы, слез невосполнимой утраты и безутешного горя удалось избежать. Впрочем, радостных и триумфальных возгласов от прощания с Родиной, в стиле известного каждому «челноку» и контрабандисту «Полонеза Огинского» — также не последовало.

Чего радоваться? Впереди его ждал неплохой номер в бельгийской гостинице. Там же, доброе пиво, легкие сигареты и доступные женщины — в общем, «Рус — сдавайся комфорту».

Сегодня всего этого было навалом и на необъятных просторах березовой Руси. Вот если бы его судьба забросила скажем на Кубу, в Северную Корею или в Беларусь, с их особым видением поступательного движения прогрессивного человечества к счастью и здоровью. Вот тогда можно было умыться слезами. А сейчас чего? Европа — она и есть Европа, и, мать ее… — цивилизация.

Не кирзовый сапог-говнодав, ступил на славную землю Брюссельщины. Только для протокола: На бельгийскую землю наступил отечественный ботинок Коли Коломийца. Под какой фамилией он это сделал нам неизвестно, а для дальнейшего повествования и не важно. Спроси его самого сегодня, он и то вряд ли вспомнит…

— Наступлю на этот пятак, — думал Рысак. — И нет ее, Бельгии вашей, вместе с извечным врагом Страны Советов, штаб-квартирой НАТО.

Отметим для себя за скобками: морально-политическая подготовка вновь прибывшего совка-патриота, оказалась на правильном идеологическом уровне.

Наступил. Осмотрелся. И что?

Много еще места осталось.

Пристально вглядываясь во вражеское окружение, обратил внимание на детали.

Все лопочут не по нашему. И лица у всех не такие. Их лица не выражают злобу и ненависть к первому встречному. Ко второму и последующим, кстати, тоже не выражают. Они почему-то подозрительно всем улыбаются. Открытые, приветливые, глаза виновато не отводят.

Но не это напрочь сразило легкоранимого персонажа.

Больше всего тронуло Рысака, буквально до слез прихватило другое. Западные жители за своими сумками, в которых, мамой клянусь, кошельки лежат — не следят. Бросают их, где и как попало.

Очень сильно, ну просто даже как-то неприлично сильно, ему захотелось слиться, смешаться с гражданами Бенилюкса. Он уже даже готов был раскрыть им свои братские, славянские объятия и ради этого переквалифицироваться в щипача-ширмача. (Вора-карманника совершающего у доверчивых граждан тайное хищение имущества под прикрытием плаща, полиэтиленового пакета, газеты и т. д.)

Однако планам громадью, не удалось сбыться.

Причина более чем прозаичная. Его с нетерпением (аж подпрыгивал, старый козел) ждал Иван Петрович собственной персоной. Картинка с выставки игрушек называлась «Здравствуй, старый пидорас, борода из ваты.»

Рысак был очень огорчен и не пытался этого скрывать. А вот рыцарь-чиновник из гебе, явно служивший не за страх, а за совесть, радости от долгожданной встречи со своим «крестником» не скрывал и даже… Прослезился от умиления, бормоча и причитая текст из серии «как быстро вырос наш карапуз».

Тщательно высморкавшись в кумачовый, носовой платок, которым перед этим вытирал слезы, он аккуратно сложил его и небрежно сунул в карман брюк. После того, как карманы приобрели знакомое совково-мешочное очертание, Иван Петрович, или как там его зовут, внутренне собрался и мгновенно приобрел знакомый Колюне стиль общения — жесткий и колючий.