Сдавая дежурство своему сменщику Алексей, на карте указал точные координаты того места, где в случае непредвиденных обстоятельств, он будет находиться.

После разных «сдал-принял», поехал к себе. Принял душ. Переоделся. Выпросил у соседа, настоящего фаната рыбалки, надувную резиновую лодку. Нашел массу своих знакомых и малознакомых людей у которых набрал удочек, подсачеков, донок. Достал где-то какие-то хитрые, браконьерские шнуры со зверскими крючками.

Росточку-то он был небольшенького — сто девяносто два сантиметра. В плечах широк, в талии узок. Но от всех этих снастей, палаток, лодок, которые в рюкзаке не уместились, он еще больше уменьшился, приобретя внешнее сходство с двугорбым верблюдом. Данное сходство имело место быть только сзади. Спереди боевой офицер больше напоминал беременного бегемота, так как тащить все это хозяйство, необходимое для рыбной ловли, кроме рюкзака, пришлось на груди и в обеих руках. В таких условиях рост только мешал.

Чуть живой он приволокся на железнодорожный вокзал. Оттуда, сперва на гудящей электричке, потом от райцентра на ребристом, трясущемся всеми суставами автобусе и уже в конце концов, на добитой беспросветной жизнью, попутной машине, принадлежащей местному колхозу.

Поздно вечером, почти на ощупь, уставший, как собака прибыл на место.

Первое, что он сделал осмотревшись на местности — размотал снасти. Затем всю эту адскую кухню, созданную для уничтожения живой рыбы, забросил в черные воды заснувшей речушки. После чего, страшно матерясь по поводу натыканных всюду острых веток, норовящих расцарапать лицо и выколоть глаза, собрал в прибрежном кустарнике хворост и, с облегчением разжег костер.

Справившись с кромешной мглой, поставил палатку. Достал съестное и очень плотно поел привезенных консервов.

Потом стал делать совершенно не понятные для непосвященных действия. Разложил у костра в некоем беспорядке пустые и полупустые консервные банки, остатки хлеба, огурцов, лука. Достал бутылку со спиртом. И… Чтоб у него руки отсохли — большую половину вылил в реку. Оставшееся положил в палатку, у изголовья надувного матраса. Туда же, свое служебное удостоверение, с тем чтобы его нашли не сразу. Сначала пусть отыщут спирт.

Внимательно осмотревшись, увеличил площадь горящего костра. Достал из рюкзака огромный и бесформенный костюм химической защиты, специально созданный в годы лихолетья, для отражения атаки ненавистного ворога. Натянул его на себя. В его непромокаемые карманы положил кроссовки. Еще раз проверил наличие денег и документов, для страховки завернутых в несколько полиэтиленовых пакета и замотанных клейкой лентой. Забросил в спущенную на воду лодку пакет с одеждой, сел в нее сам и с силой оттолкнувшись, поплыл вниз по течению, стараясь держаться ближе к противоположному берегу.

Проплыв около километра вниз по течению, к тому месту где река несколько расширяла свое русло, Алексей поступил вообще нелогично. Выбрался из лодки в том месте, где вода доходила ему до самых… гм… ну, скажем, ниже поясницы. Чуть притопив, затолкал лодку в растущие прямо в воде кусты. Забрав пакет с одеждой, не выходя на берег и постоянно увязая в илистом дне, двинулся против течения, в ту сторону откуда приплыл.

Через час такого изматывающего времяпрепровождения, он все таки выбрался на берег. Снял резиновый костюм, эту очень нездоровую баню и все то мокрое, что находилось под ним. Досуха вытерся. Одел на себя вещи из пакета и кроссовки. Свернув оборонное изделие, с ним под мышкой, двинулся в сторону шоссе.

По его прикидка до шоссе надо было топать около двух часов. На этом временном отрезке, следовало избавиться от тяжелого резинового чудовища, которое пришлось тащить на себе. Бросать его где попало, было никак нельзя. Бросать его следовало в определенном и конкретном месте.

По дороге к шоссе, должны были встретиться небольшие хутора.

Эти компактные поселения, являются своеобразными островками свободы.

Очаги самогоноварения, мелкие удельные княжества и рассадники язычества в одном лице. Со своими понятиями, обычаями, а иногда и языком. С четко разграниченными представлениями о льзя и нельзя.

Алексей достаточно хорошо ориентировался в окружающем его пространстве и к своей чести, неплохо знал нравы населяющего эти благодатные земли населения. Основной особенностью которого, было такая необычная национальная черта характера, как находить бесхозные вещи и предметы, задолго до их потери.

Теоретики «Частного Римского право», попав в эти достаточно своеобразные условия, могли просто отдыхать душой, наблюдая за действиями тех, кто о таком праве и не слышал, но душой понимал его правоту.

Стоило только на пять минут оставить вещицу без присмотра, как она тут же признавалась «res nullius» (лат.) — ничьей. Мгновенно приобретала статус бесхозной и изымалась во владение того, кто ее первым поднял и забросав соломой погрузил на телегу или того, кто достаточно быстро смог скрыться с места преступл… вернее, с места нахождения данной вещицы.

Такие преграды на пути к цели нахождения бесхозных предметов, как замки, засовы, запоры и так далее, населением во внимание не принимались, и с негодованием, отвергались.

Поэтому все, что таким образом появлялось в хозяйстве, мгновенно признавалось постоянным имуществом, передаваемым из поколения в поколение, из рода в род. Этот небольшой штрих национального характера, являлся неотъемлемой чертой местного населения, о котором оно слагало песни, былины и мудрые сказания. В дальнейшем весь этот кладезь премудрости, с большим удовольствием и любовью, собирали этнографические экспедиции и просто любители фольклора.

Вооруженный этими знаниями, он не обращая внимания на рвущихся с поводков волкодавов, расположился недалеко от забора, стоящего на отшибе добротного хутора. Осмотревшись по сторонам, аккуратно положил в развилку растущей неподалеку ивы, изрядно надоевший ему химический костюмчик. Прекрасно зная, что к тому времени, когда наступит трудовой день, резиновое изделие будет найдено, внимательно осмотрено, примерено на всех членов семьи и признано необходимым атрибутом крестьянского быта.

В случае возникновения спорных вопросов, связанных с его появлением, хозяин будет клясться и божиться, не глядя на наличие пришитых бирок и заводских штампов, что данную вещицу, еще его прадед, в Первую мировую войну, принес домой в качестве трофея. И уже сегодня, представить уклад жизни его семьи без этого резинового монстра, если гражданин начальник вещицу конфискует, просто даже вообразить тяжело.

В пределы видимости шоссе, которое пока было пустынным, он вышел к пяти утра.

Еще через час движения по автостраде и любования пробуждения природой он появился у небольшой, но достаточно компактной стоянки дальнобойщиков, т. е. большегрузных автомобилей. В целях личной безопасности и сохранности груза, ночующих в компаниях таких же водителей у придорожных кафе или неподалеку от постов автоинспекции.