— То-то же. Вот ведь можешь, если захочешь. Ты сам подумай. Жить духовной, более полной, насыщенной жизнью, это так прекрасно.

— Так точно, вашбродь, — гаркнул Гусаров. — Прошу считать мое согласие, последним воплем отчаяния легионера, перед его встречей с прекрасным.

После чего, экс-легионеры прихватив собственного бисера, чтобы если припрет, было чего метнуть, потянулись к духовному и насыщенному. Оба рассчитывали познать откровения изнаночной стороны жизни. А в случае чего, стать на защиту униженных, оскорбленных и выздоравливающих.

Сегодня обоих ожидало удивительное подтверждение одного открытия. Того, о чем они догадывались и раньше. Оказывается, несмотря ни на что — жизнь прекрасна и удивительна.

Муха, хаотично, как пьяная, кружилась и летала по залу.

Она сделала пару попыток присесть на одно из блюд с обильной закуской, но ее отовсюду гоняли эти недобрые люди.

Еды навалом, а они, сволочи, жмутся. Кроме всего прочего, этот противный, табачный дым. Никотин вреден. Что они заворачивают в бумажку перед, тем как засунуть ее себе в рот?

«Мы, ну, те, которые мухи. Обычно, во множестве садимся на такое. Нас запах привлекает. А они, это, в рот тянут. Фу — мерзость.»

Крылатое создание только попыталась присесть одному гостю на плечо, так все сразу стали над ним смеяться, мол Микроба мухи любят. Стали задавать обидные вопросы. Разные намеки строить. Он покраснел весь, стал нервничать и чуть ли не из пистолета в насекомое палить, за ней гоняться.

Она недовольно, из последних сил, погудела на прощание и вылетел в коридор, а уже из него на темную улицу.

За пределами банкетного зала, оказалось очень холодно и неуютно. Пришлось пожалеть о скоропалительном решении. Но двери туда где тепло и опасно, закрылись. Дороги назад не было. Грустная муха растерянно уселась на что-то сырое и неприветливое. Сильно мерз зад и стыли лапки.

Приходилось мириться с российскими реальностями. Там где тепло и сытно, всегда опасно. Прихлопнуть могут в любой момент, в два счета.

Пора было подумать, куда бы залечь в спячку до следующих теплых веселых денечков. Когда и еды навалом и подружки, тысячами составляют компанию для развлеченья и веселья.

Присела маложужащая муха со всем этим ворохом проблем на потемневшие от сырости, грустно склоненные осенние ящики. Повздыхав для порядка, осмотрелась и заметила между ящиками от капусты и винно-водочной тары, склонившись, полусидел, полулежал незнакомый ей мужик.

Муха-то отечественная, на родимой помойке взращенная. По этому ей и стало веселее от мысли, что сегодня таких бедолаг, как она уже двое. Она доверчиво подлетела ближе, своим перламутровым зеленым телом покрутилась у головы сидящего, тот никак на это не отреагировал. Она присмотрелась… И ахнула.

О, господи, да из него же вытекает кровь. Крупные капли, так громко падали на цементный пол, что перекрывали звуком своего падения даже красивую песню про «Мурку».

О…Нет… В это невозможно поверить… Она была первой, кто успел к этому пиршеству.

Можно было от всей души погудеть, пожужжать на радостях. Перед тем как залечь в зимнюю спячку есть прекрасный повод подкормиться. Только бы СПИД не подхватить, с кровью всегда проблемы.

И хоть голос на этом, еще не морозе, но уже холоде, осип и ослаб, она все же постаралась победно вскинув крылья, полетать со звуком. После этого села поближе и растягивая удовольствие поползла к этой быстро охлаждающейся на полу вкуснятине. Лакать ей было не с руки, а рубить свернувшуюся кровь было нечем. Вот по такой простой причине пришлось опять поднимать своё изрядно обессилевшее тельце в воздух и искать то место, откуда все это проистекало.

Добравшись до крупного, набухшего места она удобно расселась и только, только… С чувством, с толком, с расстановкой не торопясь решила откушать человеческого дымящегося напитка, как этот подлый тип, который выделял вкусную и полезную кровь, хлопнул по ней ладонью, там же находилась и рана и перед тем как умереть или расслабиться прошептал.

— С Бетховена все началась. Этой же мухой и заканчивается… Как его… Круговорот воды в природе…

Падая вперед головой, он свалил огромный штабель ящиков с пустыми бутылками. Поднялся шум, грохот.

Люди выбежали из ресторана. Они громко спрашивали друг друга, а что собственно, по большому счету случилось? И кто распорядился вместо салюта, ящики опрокидывать? Бить о пол пустую тару? Что бы ручки, ножки у того отсохли, кто такое придумал. Кроме конечно вас, батоно Байкал…

Но когда увидели тоскливо выглядывающие из под ящиков сандалики, тогда догадались.

— Мать честная! Сандалики выглядывают? Ага… Значит, щас они не просто здесь затерялись, типа, после пляжа, а видно одеты на чьи-то босые ножки.

Разбросали, разобрали ящики, а там тело человеческое.

Вот они снова все удивились. Сандалики с ногами ладно, такое вполне может быть, но тело откуда взялось? Подкинули, что ли?

А вот когда разобрались, что тело принадлежит Коле Рысаку, тут-то приглашенный генерал Стырин и закричал

— А сандалеты, как раз на меня.

Оказывается пока все ящики разбирали, он сандалики с трупа примерял.

Труп себя потом не правильно повел. Вытекшие мозги, оказавшиеся повидлом из банки. «Восставший из ада» со лба сладкий пектин рукой оттер, сел прислонившись спиной к ящику, и, молвит человеческим, растерянным голосом:

— Пацаны! Люди! Если я в аду, то оставьте меня здесь, очень уж душевная компания подобралась.

— Кончай притворяться, — попросил его Байкал. — Мы все очень за тебя переволновались.

— И правильно сделали… — это было последнее, что сказал Коля Рысак. После чего, возьми да и умри, всерьез и надолго.

Над трупом склонился прокурор Забалов и со знанием дела, глядя на пулевое отверстие в области сердца, сказал вроде бы серьезно:

— Все ясно. Инфаркт миокарда… — Решив, что сказал мало, добавил: — Столько сейчас молодежи от этого дела умирает, просто ужас какой-то.

Видно не всему, смог меня научить друг и учитель Ассенизатор. Хотя именно этому он меня и не учил. Сам всегда до миллиметра выглаживал и просчитывал все возможные варианты возникновения нештатных ситуаций. И в письмах ко мне, коротко, но очень дотошно, буквально по секундам рассчитывал все мои действия, шаг за шагом… Для упрощения задания, вылизывая передо мной ковровую дорожку до идеального состояния… Тем самым отводя от меня беду и доказывая на личном примере пагубность дилетантизма. А мне..?

А мне, вот так с налета. Просто не с того, не с сего, захотелось занять место профессионального убийцы.