Развить эти планы ему не дали. Снова пришли врачи и чуть ли не силой выпроводили его из палаты.

К Сергею пришла новая медсестра. Моложавая женщина с грустными глазами. Зашла, посмотрела глазами полными слез и, под ее взглядом, раненого легионера, как будто резко заморозили, а после, также резко оттаяли.

Сергей все-таки странный малый, видно его неплохо тряхнули все эти события. Уже выходя из палаты Алексей краем глаза увидел, что его боевой капрал расплакался, лепечет что-то несвязное и целует медсестре руки. Какой-то он не последовательный. То плачет от хохота и пугается тюрьмы при одном только упоминании о женитьбе, то увидев медсестру, целует ей руки и выглядит виноватым и беспомощным.

Когда же пожилая медсестра с огромной свитой зашла в палату выздоравливающего Алексея, он как раз принимал процедуры. Первую, в виде «кружки Эсмарха» с водной очисткой истомившегося на солнце организма, он выдержал с честью. Сейчас, с воткнутой в тело иглой, прохладно раскинувшись под капельницей, принимал витамины с глюкозой, отдыхая от предыдущей инквизиторской пытки.

Вошедшая дама, медсестрой ее было тяжело назвать, подошла к кровати, ничего не говоря, порывисто обняла его и прижала к своей груди. После поцеловала… Он не сопротивлялся думая, что так предусмотрено курсом лечения и необходимо для скорейшего выздоровления. Однако, она сказала ему слова, от которых он, уже начиная прозревать и о многом догадываться, попросту был ошеломлен и возвращен в прежнее состояние растерянности.

— Вы спасли мне сына, от всего любящего материнского сердца, огромное спасибо, — у нее, как и у Сергея заблестели слезы на глазах. — Теперь, можете считать меня своей матерью.

Интересно. Оказывается у Сергея мать работает медсестрой. И на работе ее уважают раз такая свита за ней увязалась. Наверное и в профсоюзной организации ценят…

— Если вам что-нибудь понадобиться обращайтесь к любому из стоящий здесь людей, — продолжала говорить она, держа Алексея за руку свободную от иглы. — Но лучше к вашему лечащему врачу… И… До скорой встречи.

Она еще раз наклонилась и поцеловала его в косматую щеку.

— Хорошо бы бритвенные принадлежности, — скромно потупясь, попросил Алексей.

Ему из ванной вынесли целый ящик этого добра, девяносто процентов предметов и их назначения, он не знал. Знаки показали, что всё давно уже его ждет, можно не только бриться, но и ногти на пальцах ног и рук срезать. Да и с мозолями, не мудрствуя лукаво, наконец-то разобраться.

Появилась оказия на отдыхе, ради славы и любопытства, заняться полезным трудом, приближая радостный миг выписки из больничного рая и постижения после этого азов мудрости и таланта. Такое завернул, что и самому не понятно.

Он с удивлением, уже несколько минут разглядывал странный предмет, пытаясь разобраться для чего Платонов принес его к нему.

— Что это? — спросил Синоним, держа в руках это нечто.

— Интересная вещица, — Казик Душанбинский, хмыкнул. — Глядя на нее трудно себе предположить ту неоценимую пользу, которую она оказала моей семье.

— Ну, что там, выкладывай.

— Фляга, которая возможно спасло жизнь моему сыну, — сказав он глянул на того ожидая реакции с его сторону на это известие.

— Не лепи туфту, что значит спасла?

— Тот, упрямец, которого привезли вместе со Сергеем и после приземления еще долго уговаривали отпустить носилки, на которых из самолета выносили его приятеля. Он сейчас рядом с тобой, в соседней хате поправляет здоровье, — видя, что его вступление чересчур затянулось, закончил мысль. — Так вот. Этот молодой человек, отдавал моему мальчику, своему другу — чистую воду, а сам, по словам сына, пил то, что ты сейчас держишь в своих руках.

Синоним, до этого спокойно сидевший в кресле чуть приподнялся, отложил сигару, которую курил с отвращением, на край пепельницы и недоверчиво поинтересовался.

— Опять туфта?

— Если ты сможешь пригубить то, чем он спасся сам и спас Сережку — изволь, — и язвительно добавил: — Именно за эту вашу недоверчивость и подозрительность, вас, уголовников ментура и не любит.

С этими словами он взял прозрачную рюмку, отвинтил крышку фляги и налил в нее, не больше чем на глоток, содержимого сосуда легионера.

Синоним предварительно понюхал, приподнял брови, мол ничего в этом страшного нет, и, только потом глотнул. Платонов с интересом смотрел, как неразумный «братан» хлебнул из копытца и что с ним после этого стало.

Случилось непредвиденное. В самом прямом смысле слова, глаза у неподготовленного дегустатора полезли на лоб, это после крепчайшей гаваны, а мышцы лица свело судорогой. Раствор был настолько вяжущим, что он только при помощи рук смог открыть рот.

— Ну как? — невинно поинтересовался Платонов.

— Это напоминает мне недавно замешанный раствор цемента, только вместо воды, туда добавили йода, — он говорил, пытаясь одновременно со словами, платком отодрать от языка приставшую жидкую смолу. — Очень вяжущее и тягучее вещество.

— Может еще глоток? Тебе как гурману не повредит, — явно переходя черту приличия, начал издеваться Казик.

— Сам пей, — меняя платок и наливая себе водки, откровенно зло ответил вор, как будто именно он был виновен в том, что ему пришлось выпить напитка пустыни.

— Ладно, хватит, — сморщившись пробурчал Платонов, меняя тему разговора спросил. — Скажи мне лучше, чем мы… Вернее, как мы можем отблагодарить этого юношу?

Дай им прежде выздороветь, — прополоскав водкой рот спокойно произнес Синоним. — А потом время покажет. А лучше, пускай они сами примут решение…

— Мне Сергей рассказал, — перебил его Платонов. — Как этот парень, его зовут кажется Алексей. Так вот, как он тащил его на себе, выбираясь из-под огня вражеских пулеметов… Долго тащил по этому раскаленному аду…

— Да уж, вражеских пулеметов, — хмыкнул Синоним. — Наши это были пулеметы. Наши с тобой…

— Да, веселья мало, — горько сказал Платонов. — Могли ухлопать парня… Их обоих…

— Давайте так. Пусть та контора, где они были, считает их погибшими. А они живут и радуют нас своей молодостью и силой… А что, пацаны молодые и отважные. Любят риск и выебо… приключения, а главное, уж больно они друг к другу привязались. Мне когда рассказали о том, как плакал твой стальной и несгибаемый япошка, видя как один заботиться о другом, раненном и потерявшем сознание… Не поверишь, сам чуть не заплакал…

— Невероятно, наш Абоко плакал? — казалось удивлению отца Сергея, не было предела.

— Да, представь себе, плакал и, еще как, — глядя на дымящуюся сигару Платонов продолжил. — Их контора возвратит документы обоих, а мы в качестве ответной меры, т. с. в свою очередь, откажемся от многомиллионных исков, связанных в первую очередь с их нападением на наши объекты, а во вторую с нанесенным нашим работникам тяжелых моральных травм и страданий.