Вспомним, как удивили «королеву» Маргариту размеры помещения: «Как в передней обыкновенной московской квартиры может помещаться эта необыкновенная невидимая, но хорошо ощущаемая бесконечная лестница?». Затем она выпивает из кубка — и грандиозные залы снова «съеживаются», становятся скромной гостиной ювслирши. На самом деле перед балом уменьшается сама Маргарита, и квартира кажется ей огромной: «Внизу. так далеко, как будто бы Маргарита смотрела обратным способом в бинокль, она видела громаднейшую швейцарскую с совершенно необъятным камином, в холодную и черную пасть которого мог свободно въехать пятитонный грузовик». Нечто подобное происходит в гофмановском «Щелкунчике», — в тот момент, когда Мари становится ростом с елочную игрушку. И кэрролловская Алиса стремительно уменьшается, выпив что-то из стеклянного пузырька. Затем она открывает золотым ключиком крохотную дверцу — вход в Страну Чудес. Алиса повторяет это упражнение, кушая кусочки гриба. То же самое случилось с ней в Зазеркалье: девочка уменьшается, и шахматные фигурки не только оживают, но делаются на полголовы выше Алисы. В конце сказки Алиса становится королевой и хозяйкой на праздничном обеде — как и булгаковская Маргарита!

Бартини предложил простейшую модель связи человека и Мира: капелька ртути, плавающая в центре зеркальной сферы. Все отражается в ней, и она — во всем. Не случайно герои Булгакова летят в прозрачных пузырях, из стеклянного пузырька пьет Алиса, Маленький принц накрывает Розу стеклянным колпаком, Воланд предлагает мастеру уподобиться Фаусту и «вылепить нового гомункула» в реторте, а гетевский Фауст делает маленького человечка, летающего в стеклянном пузыре реторты!

Сто лет спустя Стругацкие задают читателям загадку в том же роде: герой повести «Град обреченный» вырывается из «страны чудес» сквозь зеркальную стену. В «Миллиарде лет до конца света» астроном Малянов (умалившийся!) пытается проникнуть в тайну неких пузырей: «Так и назову: пузыри. Нет, наверное, лучше „полости“. Полости Малянова. „М-полости“…». Ученому кажется, что сама Вселенная ополчилась против него, не допуская к тайне рождения звезд. Он сдается, — и этим заканчивается повесть. Разгадка — в двух словах телеграммы. Эти слова повторяются дважды и все-таки кажутся вполне бессмысленными: «гомеопатическое мироздание». Гомеопатия — лечение микродозами лекарств, а само слово происходит от греческого «гомеос» — «подобие». Микродоза… мироздания? Но это и есть Микрокосм («М-полость») — маленький космос, подобный большому и вложенный в него.

Леонид Леонов выражает эту мысль еще яснее: герой «Пирамиды» путешествует по мирам, входя в микроскопическую вселенную, уместившуюся на ладони. Вот что наблюдается при отбытии леоновского «ангела»: «Помнилось только, что сперва в несколько сильнейших рывков, как оно наблюдается при росте кристаллов, Дымков стал раздаваться во все стороны, главным образом ввысь, попутно туманясь и утрачивая сходство…».

«Умалившийся возвысится», — обещал Иисус. «Внешний» — морально-дидактический — смысл этих слов понятен каждому. Но проникнув глубже, не обнаружим ли мы миниатюрную дверцу в Царствие Небесное — «запасной выход к нам оттуда и наоборот»? Неспроста Леонов выбрал такое название для своего романа: пирамида — лестница, сужающаяся кверху, символ восхождения через уменьшение. «Мы строим для правителя ступени, чтобы по ним он мог подняться на небо», — написано в «Текстах пирамид». Туда же ведет дверь, нарисованная на леоновской колонне, а ключ в руке Дымкова — это анх — человеческая душа в руке Атона.

«Кто может отворить двери лица его?» Страж зеркальной двери, «швейцар» — на символическом языке тех, для кого «литература — чисто внешнее занятие». Нам показалось, что в «Цепи» Бартини выдал свое настоящее имя — Ро. Но это совершенно немыслимо — для того, кто знает магическую власть имен. «Ро» — древнеегипетский иероглиф «вход». Помимо прямого значения, жрецы называли этим словом определенную точку небесной сферы, из которой исходят души высоких существ, спускающиеся на землю.

Иисус сказал: «Я есмь дверь; кто войдет Мною, тот спасется, и войдет и выйдет, и пажить найдет».

«Бывают ведь такие многоступенчатые сны, похожие на игрушечную матрешку. Раскроешь ее, а внутри нее другая, поменьше, а внутри той — третья, еще меньше». Так рассуждает молодой герой в фантастическом романе Л.Лагина «Голубой человек» (1964). Из 13 января 1959 года он попадает в 31 декабря 1893 года и думает, что все это ему снится. Сравните это со «сказкой для среднего школьного возраста» А.Ярославцева (А.Стругацкого) «Экспедиция в преисподнюю»:

«В частности, разработана была гипотеза так называемой „матрешки пространства“. Разработали ее давно, да так и забыли за совершенной непрактичностью, суть же ее заключается в признании возможности системы пространственно-временных континуумов, вложенных друг в друга на манер известной древнерусской игрушки. Метрика этих вложенных друг в друга космосов строго скоррелирована известным постулатом, гласящим, что произведение мерности на темп течения времени есть всегда величина постоянная. Попросту говоря, ежели в каком-нибудь космосе, вложенном в наш Космос, длина волны излучения данного атома в миллион раз короче, чем у нас, то и время там бежит со скоростью в миллион раз большей. Элементарные расчеты показывают, что космосы большей и меньшей мерности, чем наш, менее стабильны, и теоретически не исключена возможность проделывать в них „дыры“ или „воронки“ в любую точку нашего пространства при весьма незначительных энергетических затратах…».

Течение времени убыстряется при переходе в меньший из «матрешечных» миров. Вот почему «остановилось время» в «Граде обреченном»: когда герой после многих лет испытаний вернулся в свой 1951 год, там не прошло и минуты! То же самое происходит с Алисой, с Маргаритой и вообще с каждым, кто помнит свои сны.

«Разум был единственной реальностью, мир — его представлением, его сновидением», — так сказано в «Аэлите» о воззрениях атлантов. Полет, в который отправляются герои А.Толстого — астральный: один сон сменяется другим. Обратите внимание на прощальные слова инженера Лося: все, что связано с земной жизнью, он оставляет «на одинокой койке»! Истина скрыта в первом абзаце главы «На лестнице»: «Когда впоследствии Лось вспоминал это время, — оно представлялось ему одним сумраком, удивительным покоем, где наяву проходили вереницы дивных сновидений».

Вспомните: после слов «Наша марка» Воланд показывает портсигар с бриллиантовым треугольником. Булгаков, по обыкновению, настойчив: такую же «марку» мы видим на крышке часов мага. Квадрат (портсигар), круг (часы) и треугольник, вписанные друг в друга — древнейшие символы, раскрывающие посвященному строение человека и Мира: тело, душа и дух. В «Улитке…» деревни, повергнутые загадочному Одержанию, превращаются в треугольные озера. В «Отягощенных злом» открывается проход из двадцатого века в седьмой — треугольной формы. В «Хромой судьбе» сверхчеловеки с треугольными ртами ушли через квадратное окно в облаках, сквозь которое светил круг луны.

Откройте первые главы «Аэлиты»: если обычную дверь условно посчитать квадратом, становится понятным, зачем перед отлетом инженер Лось «замкнул дверь спальни». Пробуждение от земного сна. Его напарник продублировал намек: Гусев проснулся, быстро собрался и вышел, но перед этим «задержался у двери». Затем путешественники пролезают в «круглое отверстие люка»: душа — ключ к пробуждению духа. Квадратные и круглые двери налицо, а треугольных, как известно, не бывает. Но: «Лось подошел к скале, к треугольной дверце, приоткрыл ее и, нагнувшись, вошел в пещеру». Квадрат, круг, треугольник! В пещеру Священного Порога (главное святилище Марса) герои попадают в конце своего пребывания в чужом мире. Порог — это дверь, не так ли? Но истинный «запасной выход» нам показывают в библиотеке с зеркальным полом: «Она снова протянула перед собой руку, ладонью вверх. Почти тотчас же Лось и Гусев увидели в углублении ее ладони бледно-зеленый туманный шарик, с небольшое яблоко величиной. Внутри своей сферы он весь двигался и переливался. Теперь оба гостя и Аэлита внимательно глядели на это облачное, опаловое яблоко. Вдруг струи в нем остановились, пропустили темные пятна. Вглядевшись, Лось вскрикнул: на ладони Аэлиты лежал земной шар».