Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Затем появляется «Хромая судьба», вызвавшая некоторое недоумение у почитателей Стругацких. Но все встало на свои места, когда был опубликован полный вариант. Это «роман в романе», — как и булгаковский «Мастер…»: в начале 80-х годов некий литератор пишет свою самую заветную книгу — «Синюю Папку», — и сюжет ее становится второй повествовательной линией, объясняющей первую. В конце перед героем предстает таинственный Михаил Афанасьевич — человек, удивительно похожий на Булгакова — и строго выговаривает писателю: «…Единственное, что меня интересует, это ваша Синяя Папка, чтобы роман ваш был написан и закончен. А как вы сделаете, какой ценой — это, право же, мне не интересно». Затем он диктует писателю окончание его романа!

В романе «Отягощенные злом или Сорок лет спустя» на Землю приходит Демиург — творец и «управдом» нашей Вселенной. Стругацкие называют его также Назаретянином, Иисусом, Яхве, Гефестом, Птахом и другими подобными именами. Место пришествия — СССР, время — восьмидесятые годы. В главе «Необходимые пояснения» есть две строчки, свидетельствующие о том, что Стругацкие прекрасно поняли, кто такой Воланд: «Ни у кого не вызовет сомнения, скажем, что Демиург — фигура совершенно фантастическая (наподобие булгаковского Воланда)…». Но загадки Стругацких нельзя объяснить одним влиянием М.Булгакова. В начале шестидесятых у соавторов резко изменилась модель мира, — стало возможным путешествие во времени без какой-либо аппаратуры («Полдень, XXII век», «Попытка к бегству»). А там, где братья вынуждены маскировать средство передвижения (в «Парне из преисподней», например), появляются звездолеты типа «призрак»: «Ровно в пять, только роса выпала, раздалось у меня над самым ухом знакомое хриплое мяуканье, ударило по кустам горячим ветром, зажегся над поляной первый огонь, и вот — он уже стоит. Рядом. Так близко я его никогда не видел. Огромный, теплый, живой, и бока у него, оказывается, вроде бы даже шерстью покрыты и заметно шевелятся, пульсируют, дышат… Черт знает, что за машина. Не бывает таких машин». Летающая машина — это опять-таки Булгаков! «Призрак» мяукает, дышит, огромный, шерстью покрыт: не наш ли это старый знакомый — кот Бегемот, «летающий котяра», «огромный, как боров»? Здесь есть тонкая подсказка: герой повести — курсант-десантник, человек с «другой планеты». «Бойцовый Кот» — так именуют там десантников. Попав на Землю (не на нашу, понятно, а на «будущую» — прекрасную и счастливую), Бойцовый Кот духовно перерождается. Затем он отбывает на свою отсталую планету — надо полагать, для того, чтобы впоследствии стать чем-то вроде Антона-Руматы из «Трудно быть богом». Не случайно действие «Парня из преисподней» происходит вблизи несуществующего города Антонова: римское имя «Антон» выводят из греческого «антео» — «вступать в бой». Надо понять тайный смысл этой притчи: прекрасная «будущая Земля» — некое место, где приводят в чувство Игроков. Школа. По-видимому, она располагалась в Москве: Бойцовый Кот — «курсант третьего курса Особой столичной школы». «Бойцовый котенок» и мяукающий «звездолет» — ученик и Учитель. Ясно также, что человек, научившийся быть «призраком», может очень вольно обходиться с пространством и временем.

Стругацкие настойчиво демонстрируют свою преемственность по отношению к старшим «атоновцам» — М.Булгакову, А.Толстому, Ильфу и Петрову, А.Грину, И.Ефремову и другим «дисковцам». Взять, к примеру , строчку из повести «Волны гасят ветер»: «…Здесь какой-то ловкач в модном радужном плащике и с метавизиркой через плечо прохаживается по площадям Свердловска». Это говорится о таинственных Странниках, которые лишь внешне похожи на обычных людей. Но площади Свердловска напоминают и о другом «ловкаче»: «Вчера на площади Свердлова попал под лошадь №8974 гр. О.Бендер». В «Повести о дружбе и недружбе» героя строго экзаменуют по устройству гиперболоида". А в конце романа «Град обреченный» есть совершенно необязательная реплика про какой-то «союз меча и гнева». Союз меча и орала?

«— Союз меча и гнева… — бормотал Изя, торопливо устремляясь к дверному проему. — То-то же я ни хрена не понимал, что это за союз… откуда здесь меч какой-то… Так разве сообразишь такое?..».

Ни за что не сообразишь, — если, конечно, не знаешь, что искать. На той же странице, где промелькнул «союз меча и гнева», высится еще один знак — норманнская башня. Можно смело сказать, что во всей советской литературе есть лишь одна норманнская башня — та, с которой Гарин уничтожил анилиновые заводы.

Вернемся к «Миллиарду лет до конца света». Повесть имитирует рукопись без начала и конца, причем лакуны в тексте указывают на недостачу некоторых страниц. Это подчеркнуто двойной нумерацией — по главам и страницам рукописи. Автор записок — ленинградский астроном Малянов — человек, который подвергся страшному давлению со стороны «неизвестных разумных сил». Несомненно, это был экзамен. Но почему лауреат («увенчанный лаврами» — то есть герой) Вечеровский выбрал именно Малянова? Ответ скрыт в адресе, по которому проживает ученик: улица Героев. В Ленинграде нет такой улицы, но греческое слово «heros» в древности указывало на божественное происхождение: герой — сын бога и смертной женщины. В Библии — исполин…

(«Отягощенные злом»: «…И для каких же, интересно, целей разрезали фасад узкие, до пятого этажа ниши? Неужто для неимоверно длинных и тощих статуй неких героев и страдальцев прошлого?»)

На первый взгляд, «сын божий» не выдержал экзамен. Забывший себя «полубог» струсил и был признан непригодным для какой-то битвы, в которой участвует «Махатма Р.». «Бароны, знаете ли, стареют», — сказали Вечеровскому, и он ответил: «Бароны также и воюют». И далее: «…Я остановился на всю жизнь, а Вечеровский пошел дальше, и теперь он пойдет сквозь разрывы, пыль и грязь неведомых мне боев, скроется в ядовито-алом зареве, и мы будем едва здороваться, встретившись случайно на лестнице».

Странная война, не правда ли: можно идти сквозь разрывы и в то же время встречаться на лестнице! Где же происходят эти «неведомые бои» и кто с кем воюет?

Заметьте: вначале герой пишет о себе в третьем лице — «объективно» — и не слишком пугается («все прошедшее казалось не то, чтобы сном, а скорее некой эксцентрической повестью»). Затем ракурс меняется, и третье лицо становится первым: «Я опять ощутил то же знакомое оцепенение внутри…». Страх сразил ученика, и в это мгновение он снова отождествился с миром, из которого должен быть извлечен. А как же рукопись? Наверное, это и есть главное экзаменационное задание — литературная запись всего пережитого. О том, что ученики «Особой столичной школы» должны были проделывать такую работу, Стругацкие проговариваются в повести «Жук в муравейнике»: «Психологи (засевшие в штабах) требуют, чтобы отчеты содержали не столько объективные данные о событиях и фактах, сколько сугубо субъективные ощущения, личные впечатления и поток сознания автора». То же самое советуют герою «Театрального романа»: «Что видишь, то и пиши, а чего не видишь, писать не следует». Речь идет о творческих галлюцинациях писателя Максудова. Это правило объясняется в «Исповедании Братства Розы и Креста» (1615): «В разные века были просвещенные, кто видел, ощущал и слышал волю Бога, но истина будет открыта лишь тем, кто не только слышал и видел ее, но и сможет изречь ее». Иначе говоря, — облечь в художественную форму и посредством печатного станка передать дальше…

19. «НЕ СУЩЕСТВУЕТ ЕДИНСТВЕННОГО ДЛЯ ВСЕХ БУДУЩЕГО»

«Миллиард лет…» — отчет о пребывании ученика в том мире, где в Ленинграде есть улица Героев и где известны астрофизик Рагозинский, совершенно неизвестный у нас. А на столе у Малянова мы видим «одного Смирнова Владимира Ивановича шесть томов». В нашем мире классический «Курс высшей математики» В.И.Смирнова издавался только в пяти томах, и астроном Б.Стругацкий не может этого не знать!

Итак, ученик вернулся из сна и точно описал увиденное. На дальнейшее намекает подзаголовок повести — «Рукопись, обнаруженная при странных обстоятельствах». Очевидно, автор просто исчез. Между тем, подобный случай предусмотрен в инструкции по выявлению деятельности чужих прогрессоров: «необъяснимое исчезновение людей» («Волны гасят ветер»).

30
{"b":"5374","o":1}