Катя. Стой, не вертись!
Юлька. Извините, теть Кать, правда. Я вам никто, а вы возитесь.
Алексей. Слушай, как там у нас насчет закуски?
Катя (удивленно). У нас?
Алексей. Ну, в магазине… Сегодня будет гость.
Катя. Господи!
Алексей. Нет, ты знаешь кто?.. Петр Петрович… Прораб правого берега, ныне фигура! Начальник главка, почти замминистра… Так, Кать, подкупи колбаски отдельной или ладно… любительской. И столичную. Две… И шпротов, каких получше. Выходит. Ну и вообще там.
Юлька. Теть Кать, я сбегаю!
Катя кивает ей, лезет в сумку за деньгами. Потом что-то пишет на бумажке. Юлька накидывает пальто, оставив высокую стильную шляпку на вешалке, и начинает долго и артистично охорашиваться у зеркала.
Катя (Юльке). Возьми. Я тебе записала, что купить… Деньги не потеряй, фефела. (Та убегает.)
Алексей. Да, чуть не забыл. Ты с Петром Петровичем давай поосторожнее, помягче. От него, кажется, Анна Григорьевна ушла. Или что-то в этом роде. Так что учти и Зою предупреди.
Катя. Ты что, и Красюков позвал?
Алексей. Угу…
Катя. Обоих? И его, и Зою?
Алексей (отчаянно). И Фархутдинова…
Катя (совсем испуганно). С Марусей?
Алексей. Нет, одного… Интересно же! Товарищи по Кузнецку…
Катя открывает настежь дверцу холодильника и извлекает из его нутра какие-то банки и жестянки.
Катя. Надо же! От такого человека! Черт знает, нашу сестру вожжами бить надо, как дед бабку бил…
Алексей. Да, такое горе мужику…
Выходит Раймонда в пальто и шапочке.
Алексей. Ты куда?
Раймонда. В школу!
Алексей. Какая сейчас школа?
Раймонда. А у нас тематический утренник. На тему «Я люблю тебя, жизнь!».
Алексей. Утренник?! Ночь скоро.
Раймонда. Ах, па, ты ничего не понимаешь. Это на самом деле вечер, но называется утренник. Мы еще маленькие, чтобы вечера устраивать. (Приплясывает твист.) Лади-дуди-бади-дади… И нашей Маргарите может попасть.
Алексей. Какой Маргарите?
Раймонда. Маргарите Палне, училке. Так что называется утренник, а устраивать, пожалуйста, можно вечером.
Раймонда целует Алексея в щеку, убегает, хлопнув дверью.
Алексей. Ничего себе! И у этих, понимаешь, двойная бухгалтерия.
Щелкает замок, появляется Раймонда.
Раймонда. Па, дай десять копеек!
Алексей (дает ей монетку.) На…
Раймонда. Двадцать!
Алексей. Иди, иди, лади-дуди.
Она опять его целует и убегает.
Алексей. Сашка не звонил? Он там выкинул такую штуку… Просто черт знает какую… Чересчур он прямой у нас парень.
Катя. Прямой тебе не годится, двойной тебе не годится. Что тебе годится?
Алексей. Нор-маль-ный. Я соскучился по нормальному… Вот так соскучился… (Берет себя за горло.)
Катя возится по хозяйству. Она снимает с буфетика трельяж и складывает его, достает с верхней полки чашки и другие детали пышного сервиза, вытирает с них пыль. Тут как раз вваливаются Саша и Костя, грязные и явно голодные. Костя вдруг останавливается перед вешалкой и стоит, как загипнотизированный, разглядывая Юлькину шляпу.
Катя. Что ты там натворил?
Саша (зло). Выкопал яму…
Катя. Кому?
Костя (не оборачиваясь). Себе…
Саша (вдруг засмеявшись). Кать, дай пожевать что-нибудь.
Катя. Обождешь! У нас гостей полон дом будет.
Саша (замечает парадный сервиз). О! Сервиз! Государственный прием! Прибыл король Непала Махендра Бир Бикрам Шах Дэва.
Костя. Ну память!
Саша (самодовольно). Ничего память (хватает со стола кусок сыра). Ревизора ждешь, что ли?
Катя. Мы не завмаги — ревизоров бояться. Мы одного хорошего товарища ждем. Когда-то с Лешей работал. Вернее, Леша у него.
Саша. Раз хороший — не обидится. Так что мы пожуем покамест. (Придвигает масленку, намазывает бутерброд.) Садись, Костя, чего ты торчишь? Дерани…
Костя взял бутерброд, но не сел. Он так все и смотрит на Юлькину шляпку. Смотрит, смотрит, словно хочет спросить что-то.
Катя. Ну что уставился? Ее шляпка, Юлькина.
Костя. А сама где?
Катя. В гастроном побежала… Сейчас придет.
Костя садится к столу, придвигает к себе масленку, намазывает бутерброд, тянется за сыром и смахивает со стола чашку, звонко разлетающуюся в куски.
Катя. Медведь!
Алексей (он высовывается из соседней комнаты и говорит как будто весело, но с некоторой горечью). Бац! Стоило отбирать эту посуду у немецко-фашистских захватчиков и везти из Кьюстрина, за пол-Европы! (Саше.) А тебя выпороть мало. Мне Пашкин рассказывал…
Саша. А что бы ты на моем месте сделал? Съел бы?
Алексей. Есть определенный порядок. Видишь неладно — заяви куда следует, поставь вопрос. Но прямо так кричать никто тебя не уполномачивал.
Саша. Так пусть, значит, ребята вкалывают весь выходной? А ты потом поставишь вопрос? Да? И какие, скажи, пожалуйста, нужны полномочия, когда подлость? Или брехня? Или кража?
Алексей. Но не кричать же? Будешь когда-нибудь гореть синим пламенем. И за дело. Я бы сам за такое принципиально бы понижал. Учил бы вас, дураков.
Саша. А куда меня понижать? Меня понизить, — значит, в шахтеры. А повысить, — значит, в летчики… Я ничего не боюсь.
Алексей. Да, вашему брату проще…
Вбегает Юлька в распахнутом пальто, с полной авоськой.
Юлька (нарочно не сразу замечает Костю). А, это ты…
Костя. Да, это я… (Перестает жевать.)
Саша. Да ешь ты, подумаешь…
Костя. Мне пора (испытующе смотрит на Юльку).
Юлька (весело). Не смеем удерживать…
Саша. А ну закройся. (Ему.) Сядь, Костя!
Костя поспешно одевает плащ, от волнения просовывая в рукав руку с бутербродом. Убегает, забыв попрощаться.
Саша (Юльке). Тебе интересно узнать, что я про тебя думаю?
Юлька (кокетливо). Интересно.
Саша. Я думаю, что ты змея.
Юлька (вдруг жалобно). А какое тебе дело до него? Он мне совершенно безразличен, твой арестант прекрасный.
Саша. Арестант? Он за кусок мяса сидел пацанчиком. Он мясо украл, чтобы жить. Потому что у него отца не было, а мать пила. Он по базару с голоду шнырял. А тебя в пятьдесят третьем году твоя мамочка ставила на табуретку. И ты стояла с бантиками. И декламировала стишки для гостей. (Пищит омерзительным «детским» голоском.) «Я маленькая девочка, играю и пою…» Эх…
Катя. Правда, Юлька, ты бессердечная. Видишь, что с парнем делается. И золото же парень…
Юлька. Лучше я уйду. Хватит мне лекций от мамочки…
Саша. Иди, иди… Давай отсюда…
Юлька (как будто тоном приказа, но с мольбой). Извинись!
Саша. Извиняюсь.
Юлька хватает с вешалки пальто и шляпку, убегает.
Катя. Что ж ты с нею так? Как с девчонкой. Она ведь уже барышня…
Саша. Барышня. Такая со всеми прелестная, ресницами своими хлопает, мяу-мяу… А видит, что над Костькой власть заимела, так сразу зверь, змея!
Алексей. Господи! Женщина же. Галанин вчера хорошо сострил: все жены, говорит, как наша легкая промышленность. На выставку или там на экспорт — прелесть что такое. А для внутреннего потребления… В халатах ходят. Бр-р…
Катя (спокойно). Пожалуйста, на тебе халат, и готовь сам. Все, что надо для своих гостей. (Уходит в другую комнату, через мгновение высовывается ее голая рука с халатом.) На!
Алексей. Да не про тебя… Я вообще… Что сегодня все такие нервные? И этот тоже…
Саша. Я? Нервный? Я совершенно спокоен. Вот смотри!
Берет со стола чашку, ставит ее на палец и начинает с жонглерскими ужимками вертеть ее.
