— Братцы! — передал он по радио товарищам, — Неисправность в моторе… Температурный режим резко возрастает!..
В эфире тихо. Как и до этого, недалеко от Бельского самолет Патрушева, еще далее в стороне и чуть сзади — пара Петрова. Они насторожены сообщением командира, но воздерживаются давать советы.
В это время Бельский замечает впереди маленький ручеек, лес стал реже, деревья словно расступились. Никакой поляны собственно нет. Что-то напоминающее кусочек болота с песчаными кочками, поросшими мхом. Но все же кусочек земли без деревьев.
Бельский убирает до отказа газ, мотор работает вхолостую, но температура охлаждающей жидкости и масла, максимально допустимая, ниже не падает. Медленно спирально теряет высоту, выпускает для воздушного торможения щитки и, слегка парашютируя, сажает самолет на живот, с убранным шасси.
Сильное волнение сменяется непривычной тишиной. Она нарушается взволнованным голосом Петрова, раздающимся в наушниках:
— Бельский, Бельский! Что с тобой? Жив ли ты?
Вместо ответа Бельский быстро отстегивает ремни и выскакивает из кабины. Над ним низко, чуть не задевая верхушки деревьев, носятся по кругу три «кобры». Бельский машет им поднятой рукой, что означает: все нормально, продолжайте полет к цели. Сам опять залезает в кабину. В наушниках по-прежнему слышны взволнованные голоса боевых друзей.
— У меня все нормально. Следуйте к цели. Буду ждать вашего возвращения, передал он в воздух друзьям. А вскоре заметил: из-за куста выглядывает человек в гражданской одежде. Глянул в сторону — увидел еще двоих. Летчик вынул пистолет и демонстративно поднял его вверх.
В это время выходит на поляну и направляется к самолету уверенной походкой женщина:
— Товарищ летчик! Не стреляйте, мы ваши друзья…
Женщина старается говорить по-русски, но Бельский быстро улавливает в ее акценте украинское произношение, поэтому откликается:
— Вам я дозволяю пидийти до мене. Скажить, будь ласка, як називаеться найближчий населений пункт?
— О, то ви украинець… Я теж украинка, а чоловик мий, он вин стоить, поляк… А село наше — Адамовка.
Бельский все еще держал пистолет, поэтому женщина продолжала его убеждать:
— Да вы спрячьте пистолет. Мы же ваши друзья. У нас все время здесь были ваши партизаны, самого Ковпака видели. Недавно ушли дальше, в тылы германцу.
Бельский окончательно успокоился, хотя, откровенно говоря, и не знал тогда замечательного вожака партизан Сидора Артемьевича Ковпака.
Через полчаса послышался гул самолетов — это возвращалась тройка Петрова. Михаил Георгиевич передал по радио, что недалеко — село Адамовка. Бельский пожелал им счастливого возвращения, а сам пошел с польскими друзьями к ним в село. Они и в самом деле как настоящие друзья приняли его: накормили ужином, побеспокоились о ночлеге.
Хорошо отдохнув ночью, пробудился он ото сна не «по-авиационному» поздно: солнце уже стояло высоко над горизонтом. За завтраком его застала команда наших техников, что приехала эвакуировать самолет. Авиаторы поблагодарили польских друзей за гостеприимство, техники направились к самолету, а Бельский на легковой машине возвратился в часть.
Вскоре вся дивизия перебазировалась на аэродромы, расположенные в Польше. Оттуда вылетали прикрывать войска на Сандомирском плацдарме, охранять переправы на реке.
Под Сандомиром в августе сорок четвертого года авиаторов дивизии постигла опять беда: погиб помощник командира дивизии по воздушно-стрелковой службе Герой Советского Союза Константин Вишневецкий, а день спустя погиб другой помощник командира дивизии, штурман Василий Шаренко, тоже Герой Советского Союза.
Василий Шаренко на связном самолете По-2 полетел на поиски площадки под аэродром. Пролетая над лесным массивом, в котором находилась окруженная группировка фашистов, он был сбит зенитным огнем. Широкоплечий, выше среднего роста, с крупной головой, он отличался исключительно спокойным и добрым характером. Его доброжелательность к людям была неиссякаема. Мягкая улыбка не сходила с лица, даже когда он сердился.
В тяжелое время отступления, в сорок втором, Василий без устали водил группы или всю эскадрилью на боевые задания, а по вечерам задушевно пел украинские народные песни.
На подступах к Кавказу в одном из боев Василий Шаренко был сбит. Обгоревший, с забинтованными ранами, добрался он под вечер на аэродром и, смеясь, ругал на чем свет стоит фашистов:
— Я с ними рассчитаюсь, черт побери, нехай! После ужина летчики собрались в общежитии и начали его подзадоривать:
— Василий Денисович, ты расскажи, как хотел напугать фашиста…
На его самолете отказало вооружение, но он не вышел из боя, а ринулся в лобовую атаку на «мессершмитта» и был подбит.
Летчики смеются, а Шаренко в который раз начал рассказывать:
— Да я его, черт побери, нехай, поймал в прицел. Эх, жаль, что пушка не стреляла. Ну, думаю, не знает, что у меня не работает вооружение, долго не выдержит. Он и действительно не выдержал — и резким пикированием ушел вниз, но успел пустить по мне очередь… Надо же было, черт бы его побрал, нехай, чтобы снаряд угодил как раз в мотор.
Еще больше веселил он всех, когда начинал исполнять… «оперные арии». Неуклюже двигаясь по комнате, широко расставляя руки, он пел, на ходу сочиняя текст на ситуации из нашей боевой жизни. Сколько жизнерадостности вносил Шаренко в немногие минуты досуга!
Бельского с ним роднила памятная и приятная ситуация, связанная с освобождением Мариуполя. Они оба летали на самолетах-подарках; у Ивана Бельского был «От школьников Мариуполя», а у Василия Шаренко — «От трудящихся города Мариуполя».
После войны, когда Бельский работал директором средней школы на Полтавщине, ему довелось однажды побывать в гостях у соседей — в Куземинской сельской школе. Рассказывая о боевых подвигах своих однополчан, он много теплых слов посвятил Василию Шаренко. — А не наш ли это земляк и воспитанник школы? — спросил его библиотекарь Михаил Кулинич, который занимался поиском своих односельчан — героев войны.
К счастью, в портфеле бывшего летчика нашлись фотографии, на которых среди других летчиков был запечатлен и Шаренко. Позвали нескольких пожилых людей, хорошо знавших Василия в ту пору, когда он жил и учился в селе. Они без труда узнали его на фотографии. Только теперь куземинцам стало известно, что их земляк — Герой Советского Союза, прославленный летчик, уничтоживший 16 фашистских самолетов.
Куземинцы рассказали о детстве Василия. Его отец был командиром в дивизии Григория Котовского. После гражданской войны участвовал в борьбе с бандитизмом. Однажды бандитам удалось схватить его. Долго издевались над ним, а потом убили. Ночью банда ворвалась в село, расправилась со многими активистами, в том числе и матерью Василия. Мальчику было тогда три года. Воспитывался в детском доме, учился в Куземинской школе, потом в Харькове.
Довелось Бельскому потом неоднократно выступать и в школе, и в сельском клубе с рассказами о боевых делах Василия Шаренко.
По ходатайству жителей Куземино сельская школа названа именем бесстрашного летчика. В школе установлен бюст В. Д. Шаренко, создан музей, материалы которого повествуют о боевом пути Василия Денисовича.
Львовское телевидение (Шаренко похоронен на Холме Боевой славы во Львове) посвятило несколько телепередач В. Д. Шаренко. Его имя носит и одна из школ Львова.
После прорыва обороны противника на Сандомирском плацдарме в январе сорок пятого года наши войска, стремительным наступлением освобождая польские земли, вошли на территорию Германии. Мы знали, что придем сюда, еще в то тревожное для нас первое лето войны — лето тяжелых потерь и отступления в сорок первом…
Только перед самой Германией удалось догнать Бельскому своих авиаторов. Еще осенью, когда базировались в Польше на аэродроме Ежеве, командование предложило ему путевку на курорт, в Ессентуки.
— Фронт стабилизировался. К тому же дело идет к осени, затем зима. Время это, как известно, не балует летчиков летной погодой. Вот и поезжай, отдыхай себе спокойно, а главное — подлечись основательно в настоящей здравнице с настоящими специалистами. Будем ожидать тебя к весне здоровым и полным сил. К решающему, последнему удару, — говорил майор Лукьянов, стараясь рассеять сомнения Бельского. Тот все еще рассматривал врученную ему врачом путевку, не зная, как поступить с ней: то ли соглашаться на поездку, то ли вернуть.
