– Это как же ты меня в Вильнюсе запомнил? Нас там столько было, столько прыгало…

Игнат согласно кивнул, посмотрел на Лену, изогнув одну бровь, и впервые лёгкая улыбка пробежала по его губам:

– Прыгало много, а таких, как ты, было мало.

Николина почувствовала, как уши загорелись, и хотела спросить каких таких, но не стала, просто кивнула согласно, села и уткнулась в тарелку. Она Игната, безусловно, не помнила. А теперь очень удивилась разговору. Аппетит куда-то улетучился, девушка тихо ковыряла вилкой ломтики картофеля, жевала их неторопливо и, наблюдая как парень вухлёст накинулся на картошку, не знала о чём говорить дальше. Первое, что пришло в голову, было спросить почему Игнат не поступал вместе с ними в июле? Но ответ вышел корявым, совсем непонятным.

– Я в ГЦОЛИФК поступал, в Москве. Николина присвистнула:

– Фью! Ничего себе!

Государственный центральный институт физкультуры был одним из самых престижных в стране. Почему же тогда Игнат всё же оказался в Малаховке? Подумав, Николина решила что для этого должен был быть особый повод. Неразговорчивость парня тоже имела свои корни. Лена отвела взгляд в окно и стала вглядываться в серые сумерки. Двор общежития освещался снаружи мощными лампами и было видно как от лёгкого ветра шевелятся лапы ёлок, посаженных в ряд от одного угла здания до другого. Ветерок предвещал смену погоды. Изредка по воздуху пролетали листья с осин или берёз, их на территории института было меньше и росли они подальше, но ветер доносил сорванные лоскутки, разнообразив общую картину покоя.

«Игната, как эти листья, занесло его к нам и крутит по воздуху. А он, похоже, ждёт куда упадёт», – подумала Николина, глядя на ссутулившегося парня, и тихо проговорила:

– Что же тебя, Игнат, в Москве так ошпарило, что ты от любого вопроса как ёжик сжимаешься?

От слов девушки парень перестал есть. Отвечать он не мог, только глубоко дышал, сдерживая волнение. Копать глубже Николина не стала, просто накрыла руку Андронова своею и тихонько одобрительно сжала:

– Ладно, расскажешь, когда захочешь. Да? – Андронов кивнул, опуская голову ещё ниже. Лена отняла руку. – Вот и ладно. А тяжёлые моменты бывают у всех. Я сама сегодня утром чуть дубу не дала, – Лена рассказала Игнату про температуру, про то, как проснулась в комнате девчонок и с грустью думала о том, что осталась в общежитии совсем одна, и как потом обрадовалась, когда дежурная сообщила про его, Игната, приезд. Парень слушал сначала с опущенной головой и всё также тяжело вздымая грудью. Потом постепенно выровнял голову, поднял взгляд и посмотрел на Лену тёплым взглядом, его мохнатые ресницы словно тянулись к девушке, чтобы погладить:

– Спасибо, тебе, Лена. Ты меня от голодной смерти сегодня спасла… – парень помолчал, затем уверенно прибавил, – И не только.

Николина поняла, что в душе знакомого творится какой-то личный кошмар, но добавлять ему грусти не захотела, поэтому весело засмеялась, вызывая ответную улыбку. Взгляд затравленной собаки теперь ушёл и парень был похож на бездомного пса: пока ещё обездоленного, но уже кому-то нужного.

– Да ладно тебе «спасла». Говорю же: у всех бывает на душе дрянь. И порой кажется, что мир тебя не воспринимает. А это не так. Нужно просто найти своего, – Лена еле удержалась, чтобы не сказать «хозяина», так как всё ещё думала про Игната, как про пса, но вовремя спохватилась, – Своего друга, человека, которому можешь доверять. Понял? – Андронов серьёзно кивнул и сжал губы. Лена говорила правильные вещи и они помогали юноше пережить тяжелый период. – Картошку ещё будешь?

Игнат отрицательно покачал головой и уложил две руки на живот:

– Спасибо, тебе, Лена, накормила так, что сейчас лопну.

– Это тётя Катя и девчата, – Лена кивнула на стойку.

Услышав своё имя, главная повариха поспешила к столику у окна, где сидели студенты, со сковородкой, на которой ещё оставалось много картошки; общепитовские сковородки были огромными, как вся другая посуда. Узнав, что молодые люди наелись, Николина даже не смогла закончить свою порцию, Екатерина Егоровна разочарованно поставила сковороду на соседний столик, а сама присела рядом с ними:

– Да что ж вы как воробьи клюёте? Вроде спортсмены, а не едите?

– Мне вес надо держать, – засмеялась Лена, – А то прыгать тяжело будет. Я и так сладкоежка, каких мало.

– А ты чего, паренёк? Тоже боишься не допрыгнуть? Или не добежать? – тётя Катя была сейчас доброй, как бабушка из русских сказок: с пылающим румянцем, зачёсанными в узел волосами, тронутыми сединой, в широком переднике и с мягкими пухленькими ручками, подпирающими скулы. Привычный колпак был где-то забыт. Андронов только засмеялся в ответ и ещё раз поблагодарил за картошку. При его худобе страшиться лишнего веса казалось смешным.

– Ну, тогда я вам ещё по компотику принесу, – решила тётя Катя и ушла в развалку за стойку, относя сковороду. Вернулась она с двумя стаканами и двумя помощницами. И Марина, и Люба тоже несли по компоту. Уселись все за один стол и принялись рассуждать, как скучно в общежитии, когда никого нет.

– Хоть бы нас тоже в колхоз взяли, – засожалела Марина, – Никогда не собирала в колхозе картошку.

– А я бы вам там запеканочку картофельную готовила, ух! – согласилась с подругой и Люба. Девушкам очень хотелось в молодёжную среду. Посетовав на то, что в ближайший месяц от скуки перебьют всех мух, поварихи остановились на предположении, что выполнять государственный долг нужно не только студентам. Про то, что срок пребывания студентов на практике увеличили до шести недель девушкам никто не доложил.

– Вот пойдём завтра с вами вместе к вашему старшему преподавателю и попросимся, – проговорила Люба решительно. Марина с настороженностью посмотрела на тётю Катю. Но старшая повариха только махнула ручкой:

– А идите. Может и возьмут. И правда, чё нам тут электричество зря жечь, приходя на работу? Идите, – проговорила она уже с уверенностью, – А я, тем временем, свои огороды подберу. Помидоров в этом году – край. И перчиков. И баклажан – тоже. Только катай в баллоны. А у меня, с работой этой, времени нет. Так что давайте, поезжайте в колхоз. И вам веселей, и мне хлопот меньше. – Екатерина Егоровна говорила так, словно вопрос с отъездом молодых поварих уже решён. Девушки, веря ей, подтянулись и оправились. Андронов и Николина инициативу молодых комсомолок одобрили.

– Поехали, девчата, – сказал Игнат совсем уже оптимистично, – Мы вам там таких женихов среди наших студентов подберём – на зависть. Да, Лена?

Николина засмеялась и сделала парню останавливающий знак глазами: похоже, вопрос с замужеством стоял для обеих поварих остро, ибо девушки как-то одновременно стали потеть и синхронно принялись отмахиваться от сказанного.

– Пошли лучше погуляем, – предложила Николина, – Вечер какой тёплый. И озеро тебе наше показать нужно; там красотища – неописуемая.

Игнат быстро замотал головой, соглашаясь.

Как только Лариса вышла из дома, Кранчевский накинулся на Машу и принялся её целовать. Девушка шутливо уворачивалась:

– Погоди, погоди, коварный. Не успели ребята из дома уехать, ты, тут как тут, хозяйку дачи заманил?

– Ничего я не манил, это она к Вовке приехала… Ну, то есть, не к Вовке, так как Вовка уехал, а проводить, только хотела утром, а получилось сейчас, – Виктор ловил губы невесты, но натыкался на щёки, лоб, подбородок. Девушка всё увиливала, но потом сдалась и потянулась к юноше сама. Сбивчивым объяснениям Маша не придавала никакого внимания, зная наверняка, что Виктор любит только её. Тем не менее, когда на пороге снова появилась Лариса и громко хмыкнула, Маша напряглась.

– Ребята, а к вам ещё один гость, – в глазах Королёвой блестели хитрые искорки интриги.

Виктор выпятил глаза, боязливо полосанул взглядом Машу:

– Кто это? Я никого не жду.

Лариса пожала плечами:

– Не знаю. Странный какой-то молодой человек. Остался у ворот дожидаться «Кранчевского лично». А со мной пойти не захотел, – Лариса скопировала голос пришельца.