— Хей, Порфири-кун, эскорт герлу ту ми, — одним прыжком ОраCOOL вознесся на высоченный уступ. Заметив взгляд Инги, устремленный в светлый проем двери, он добавил:

— На хаус не приглашаю. Бардак-с по всей флэт. Порфири, донт компел меня вэйтиться слишком долго.

— Ага, — уголок рта Порфирия полез вверх. — И как нам к тебе залезть?

— Май Годдесс! — рассердился ОраCOOL. — По лестнице, мон шер, по лестнице.

— А где она? — нахмурился подземный летчик и заозирался по сторонам.

— Майн Гот! Вот же! — ОраCOOL широким жестом обвел пространство перед собой. — Ступенечки клировые, лайтовые, блескучие, перильца эмеральдовые, а ковер редовый с гриновыми лайнами.

— Не вижу никакой лестницы, — недовольно заметил Порфирий.

— Ту бэд, — подвел итоги ОраCOOL и повернулся к Инге. — А ты, герла?

— Не-а, — замотала головой девочка.

— Итс но гуд, — прошипел ОраCOOL. — А говорили, если хоть один хьюмэн поверит во что-то ПО-НАСТОЯЩЕМУ, то оно немедленно возникнет он зис плейс. Не получилось. Тогда, хер ю гоу. Здесь вам не пройти.

Беседа утекала в сторону. Незнакомые слова забивали голову. Инга все ждала, когда можно будет спросить про самолет. Но не решалась. ОраCOOL внимательно посмотрел на девочку и словно прочел вопрос в глазах.

— Потеряла плейн, бейба? Трабл не в плейне, — вздохнул он. — Трабл в хэндах, которые держат машину твоей фрэндочки. Эти хэнды изначально созданы для ченджа, поэтому оттейкить что-нибудь из них практически импоссибл. Гринглазого нельзя обмануть. Гринглазого нельзя разжалобить. Можно онли предложить поченджиться.

— Меняться, да?! — обрадованно воскликнула Инга. — Это ж здорово!!!

— А хев ю? — поинтересовался оракул.

— Много всего, — поделилась Инга. — Золотки от конфет. Сто тридцать три календарика. Куклы есть. Мишка плюшевый. Калейдоскоп…

— Саффисент, бейба! — замахал руками ОраCOOL. — Ты готова отгивить все свои трежеры, чтоб заченджить плейн Райланы ту бэк?

— Конечно, — удивилась девочка.

— Ай си, — поджал губы ОраCOOL. — Ключевое слово — готова. Гринглазому это нот интерессант. Хи нид то, что ты не готова ретурнить.

— Даже не знаю, что у меня есть такого, — пожала плечами Инга.

— Он знает, — твердо сказал ОраCOOL. — Когда Гринглазый затейкит нечто ценное на чендж плейна, ты сразу поймешь, что вряд ли пролайвишь без этого он максимум пауэр.

— А нельзя забрать самолет, не меняясь? — нахмурилась Инга.

— Ты хочешь файтиться с Гринглазым?! — синие льдинки от удивления чуть не выпали из век и на мгновение стали похожи на две сверкающие голубые звезды в глубинах космоса. — Что ж… Очень часто брэйв мэны викторили, даже если нободи не верили в их саксесс. Порыв иногда значит гораздо больше, чем один чэнс или даже севен.

— А как с ним сражаться? — с затаенной надеждой спросила девочка.

— На квещенс «Ас» не смогу проансверить фо ю, — вздохнул ОраCOOL. — Я талкну онли «Вэн», если тебя это все еще интерессант.

— Интересует, — твердо сказала девочка.

ОраCOOL закрыл глаза и что-то невнятно забормотал. Инга увидела, что без небесного света вокруг стало гораздо темнее.

— Ф-ф-фу-у-у-у-у, — засвистел воздух, вырвавшийся сквозь неплотно сжатые губы.

— Я не поняла, — пожаловалась Инга.

— А я ничего и талкнул, — огрызнулся ОраCOOL. — Выдох это, симпл выдох. Диповое дыхание — долгая лайфа. Андестэнд ми, бэйба? А теперь би кэрифул, герла. Я выйду из себя.

И он снова закрыл глаза.

Как только две голубые звезды снова вспыхнули во мраке, слова полились безостановочно, голос стал глухим, замогильным, англообороты испарились подчистую:

— Когда лучи солнца нальются кровью, когда багряное облако опустится к горизонту, когда прорастет ржавая цепь, а холм покроется желтыми сумеречными цветами. И стая светляков опустится на их листья. А противостоять вам будут тридцать три ворона и два дракона.

Затем наступила тишина.

— А где будет бой? — Инга облизнула пересохшие губы.

— Ай би бэк, — ОраCOOL мигнул, усмехнулся и стал прежним.

— Зависит от того, где ты, бейба, повстречаешь Блэк Клаудз Кастл, — сказал он. — «Вэ» в данном случае — уравнение с мэни, мэни морэ неизвестными. Если файтинг, конечно, состоится.

— А почему он может не состояться?

— Эт фэст тайм, надо вызвать Гринглазого.

— Дела-а-а! — протянула Инга. — Я ведь даже не знаю, где его искать.

— Ноу проблем, — улыбнулся ОраCOOL. — Отфинди любую полуразрушенную зэ волл. Только прежде промессаджи Гринглазого о своем существовании. Энд сэконд: вызов следует, когда ты еще симпл герла, а файтиться ты должна флайером. И тайма на тест может не хватить.

— Что еще за тест? — Инга рассердилась. ОраCOOL говорил сплошными загадками. Мысли у Инги в голове перемешались и запутались тугими узелками. И вообще, если умного человека спрашивает маленькая девочка, как вернуть самолет, умный человек объяснять ничего не будет, просто достанет самолет и отдаст его девочке без лишних слов.

— Ай но хьюмэн, — улыбка ОраCOOLа оказалась широченной и чем-то смахивала на лягушачью. — Поэтому гивлю не плейны, а ворда. Хэлп ли они тебе, решать онли ю.

С этими словами он молитвенно сложил руки на груди, закрыл выпуклые глазища и вдруг воспарил над площадкой, а потом унесся в далекую темную расселину, оставляя за собой след золотистых, быстро тающих во мраке искорок.

— Видала, какой он у нас фрукт, — ухмыльнулся Порфирий. — А ничего не попишешь. Он вернулся из лабиринта. Он особенный. Он вне правил. Его можно только слушать или не слушать.

— Лучше не слушать, — выпалила раздосадованная Инга. — Я так надеялась на встречу. Я думала, что ОраCOOLу под силу решить любые проблемы. Дурак лупоглазый.

— Эт ты зря, — добродушно возразил Порфирий. — Толку-то, если кто-то явится и решит все за тебя. Победа достанется ему. И пути, которые проложены за победой, тоже откроются ему. А ты так и останешься на месте, хоть и избавишься от проблем. Да и избавишься ли? Ведь случись что опять, ты так же будешь вопить, зовя всех-всех-всех на помощь.

— А что, и позвать никого нельзя?

— Отчего же. Если чувствуешь, что не справишься сама, зови друзей. Они помогут. Зови тех, для кого помощь тебе не в лом и не в напряг. ОраCOOL дал тебе кучу подсказок, но ты даже не удосужилась подумать. Жаль. Ну да ладно, куда тебя подвезти?

— Обратно, — занудливый Порфирий перестал нравиться Инге, даром что он хотел пройти лабиринт. Оставалось надеяться, что Зумки и Райлана уже вернулись к мрачному входу.

— Полетели, — беспечно согласился Порфирий. — Эх, жаль ОраCOOL смылся. У меня для него тоже была парочка заковыристых вопросиков. Теперь придется ждать следующего раза.

Инга ничего не ответила. Она устала.

В кабине было по-прежнему тепло и уютно. Инга вглядывалась в тьму за окном. Порфирий мельком следил за приборами и думал о чем-то своем. В кабине накапливалось молчание.

Молчание бывает разным. Есть молчание двух друзей, когда глаза смотрят вперед и видят приближающуюся мечту. Или душа откатывается назад, в прошлое, и двое молчаливо плавают в воспоминаниях. Тогда слова не нужны. И без них все просто замечательно.

Но и есть и другое молчание. Молчание между двумя совершенно разными субъектами, которые и рады бы разбежаться, да не получается. А говорить уже не о чем. Вот такого рода молчание заполняло самолет и давило на покатые плечи маленькой девочки, невесть как очутившейся в подземном большегрузе, о существовании которого она несколько дней назад даже не подозревала. Долго терпеть такое давление Инга не могла и поэтому спросила.

— Порфирий, а как это тебя занесло под землю?

— Видишь ли, Инга, — немедленно отозвался пилот. — С детства у меня был один большой плюс и один большой минус. Плюс — невероятное желание летать. Минус — невыносимая боязнь темноты. А когда я поступил в летную школу, то появился еще один страх — подвести друзей. Боишься темноты? Значит, без труда угробишь машину, потому что в ночи не летишь, а дожидаешься посадки. Все мысли уже не о полете, а о темноте, в которой прячется ужас.