Сделать креативный класс основой стратегического развития России – безумно сложная и интересная задача. Но ведь именно безумные задачи и люди, умеющие их решать, создают условия для глобальных прорывов в национальном развитии.

Создать же армию креативного типа еще более сложная задача, чем перевести государство командно-административного характера на инновационные рельсы. Пока же предлагаю подумать над решением более скромной задачи: как сделать наши Вооруженные силы привлекательными для талантливых молодых людей? Хотя на самом деле задачи нашей национальной безопасности срочно требуют ответа на вопрос куда более широкого свойства: как сделать нашу страну привлекательной для талантливых людей, способных справиться с вызовами XXI века?

Креативный класс меняет не только экономику – он создает собственную субкультуру, которая в совсем недалеком будущем, вероятно, станет частью национальных культур, точнее, тех из них, которые сумеют пережить столь масштабные метаморфозы. По существу, креативный класс бросает вызов всей организационной эпохе.

Эксперт в области бизнес-консалтинга и тренинговых технологий Игорь Гансвинд в предисловии к русскому изданию книги известного бизнес-консультанта Дэниела Пинка «Нация свободных агентов» говорит о том, что «сознательный выбор наиболее талантливыми и высококвалифицированными людьми индивидуального подхода к трудовым отношениям представляет собой прямую, явную и непосредственную угрозу безмятежному благополучию многих и многих иерархических организаций». Бизнес, пишет Гансвинд, «делается не штучными лидерами и свирепыми начальниками, а многочисленным слоем трудолюбивых и ответственных специалистов и менеджеров среднего звена»[61]. Если они уйдут из организации, то ей уже ничего не поможет. Останутся хотя и самые лояльные, но наименее компетентные и талантливые.

Уже упомянутый мной Питер Друкер, классик современного мирового менеджмента, один из первых предсказал новую тактику в работе современных хедхантеров[62]: «Попытка подкупить работников интеллектуального труда, на которых держатся эти [высокотехнологичные] индустрии, просто-напросто не сработает… Успех подобных индустрий, основанных на знаниях, зависит все чаще от умения таким образом организовать работу компании, чтобы привлечь, удержать и мотивировать интеллектуальные кадры. Когда этого уже нельзя будет добиться, апеллируя к их алчности, как мы пытаемся делать сейчас, придется удовлетворять их ценностные запросы (курсив мой. – А.Е.), а также обеспечить их общественное признание и определенную долю власти. Этого можно будет достичь, переведя их из ранга подчиненных в управленцы и сделав наемных сотрудников – сколь угодно высокооплачиваемых – равными партнерами»[63].

Между тем наши власти не только не спешат замечать истинную суть феномена креативного класса, но и обвиняют его чуть ли не в подрыве государственного устройства. Удивительное дело – в то время как весь наиболее продвинутый в экономическом отношении мир гоняется за талантливыми людьми, наши руководители ухитрились превратить креативный класс в свой протестный электорат!

Новый креативный этос – интереснейшая тема и нарождающийся феномен. К сожалению, создаваемая в нашей стране атмосфера органически противоречит его природе, выдавливая его лучших носителей – творческих, независимых, свободно мыслящих людей на социальную обочину, очень часто – в конкурирующие с нами страны.

Да, обычно креативный класс делает свой выбор ногами. Однако события на Болотной площади и массовая вовлеченность образованной молодежи в поддержку Алексея Навального на прошедших выборах мэра Москвы свидетельствуют о том, что далеко не все готовы оставлять свою страну неэффективным менеджерам отживающей эпохи. Скорее всего, они еще поборются за будущее своей страны.

Попробуем составить профиль личности, совмещенный с профессиограммой эффективного молодого россиянина, способного на равных с выпускниками самых престижных зарубежных вузов отстаивать конкурентоспособность своей страны в мировом стратегическом соперничестве. Планка ниже мирового уровня сегодня неприемлема. Не зря японцы, творя свое экономическое чудо, в качестве основного критерия национальной результативности рассматривали увеличение доли японской продукции на мировых рынках.

В предыдущих главах много говорилось о суперактуальных профессиональных и личностных компетенциях работника постиндустриального мира. Это «верхушка» нашей профессиограммы (рис. 19).

Однако «вершина» айсберга – не более чем верхняя часть гораздо более фундаментального образования, которым, безусловно, является человеческая личность и накопленные ею опыт и знания. Соединить актуальное с фундаментальным – вот действительно достойный вызов для российского образования в целом и национальной воспитательной политики в частности.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться о том, что шестилетнего малыша не стоит пичкать макроэкономическими теориями и моделями постиндустриального социума. В этом и состоит искусство национальной воспитательной политики, чтобы понять: что, когда, в какой последовательности и с помощью каких педагогических приемов следует формировать у наших детей в тот или иной период жизни. Но что значит «формировать»?

Хорошо помню встречу с молодыми красноярскими психологами, содрогнувшихся от упоминания мною термина «профессиограмма». Мы буквально бросились в жаркую дискуссию о принципиальной допустимости конструирования человеческой личности по какому-либо шаблону. Естественно, во мне заподозрили «программиста», рассматривающего человеческую личность в качестве чистого листа, на котором можно изобразить что угодно (кем я совсем не являюсь).

На самом деле мне очень нравится такая концепция личности, как «арсенал человеческого самоосуществления». И говоря о ценностях, знаниях, компетенциях и даже вере, я вижу в них источники человеческого развития, инструменты движения к трансцендентным таинствам высшего свойства.

Говоря о молодежной политике как системе мер по формированию человеческой личности, я сознательно уйду от темы высшей духовности, считая ее уделом избранных (см. фильм Павла Лунгина «Остров»), допущенных к прямому контакту с высшими смыслами и оторванных в силу этого допуска от текущих проблем человеческого общежития. Духовность есть сфера отношений человека с Богом. Нравственность есть сфера отношений между людьми. Признавая высочайшую значимость духовности, буду говорить лишь о ценностях человеческого порядка – общегуманистических и социальных.

Ценности, как уже отмечалось выше, – энергетический фундамент человеческой личности, а не просто набор морально-нравственных принципов, регулирующих отношения между субъектами – людьми. Настоящие ценности – всегда производные от ценностей высшего порядка, и именно поэтому только они способны наградить человека самой высшей наградой – смыслом жизни.

Любовь, сострадание, дружба, бескорыстное служение ближним, свобода, творчество обладают удивительным свойством окрылять людей, наделять их недюжинной силой. Не случайно их противоположность – уныние – называется в Священном Писании одним из главных смертных грехов. Высший тип уныния – утрата смысла своего существования – прямой путь к суициду.

Я позволил себе рассуждение на эту тему, чтобы сформулировать важнейшее правило эффективной воспитательной политики: стержнем ее должны стать гуманистические ценности и стремление к высшему духовному поиску. Безусловно, современная молодежная политика должна быть при этом исключительно прагматична. О какой конкурентоспособности может идти речь без прагматического подхода к проблемам XXI века? Вместе с тем прицел, говоря словами Григория Померанца, должен быть взят «выше счастья», выше голой выгоды. Иначе – потеря культурного равновесия, утрата целостности, коллапс, хаос.