Он надеялся, что его сразу проведут к жене. Но получилось иначе. Выяснилось, что Хырдаханум находится в отделении реанимации. Алибала слышал, что в это отделение кладут самых тяжелых больных, чаще всего — с сердцем. У них особый режим, за ними особый уход. Сначала намеками, а потом и напрямик ему сообщили, что состояние жены тяжелое, что у нее инфаркт миокарда и что она пролежит в реанимации дней двадцать. Ей нельзя двигаться с места и ни в коем случае нельзя волноваться, нужен покой и только покой. Пройти к ней нельзя, в крайнем случае можно заглянуть с разрешения заведующего.

Алибала кинулся за разрешением. Но заведующего отделением не оказалось на месте, он куда-то ушел, сказали — будет через полчаса.

Алибала возлагал надежды на помощь знакомых врачей. Он остановил медсестру, проходившую мимо, назвал имена врачей, спросил, где их можно найти. Медсестра ответила, что один из них в больнице больше не работает, другой в отпуске. Алибале не везло. Что ж, смирился он, подождем, пока придет заведующий отделением.

Ждать пришлось недолго, заведующий вскоре вернулся, и, к счастью, это был сговорчивый, добрый человек. Он повел Алибалу в свой кабинет, рассказал о состоянии Хырдаханум. Не стал скрывать, что положение серьезное. «Мы сделаем все, что в наших силах, — добавил он. — Изменений к лучшему пока нет, и рано об этом говорить, подождем, что покажут кардиограммы… Надежды не теряем…»

Эти последние слова, напротив, вызвали у Алибалы самые мрачные предчувствия. Он ругал себя. Здоровую женщину свалил с ног! Верно говорят, что всем миром нельзя причинить человеку столько зла, сколько он может причинить себе сам. «Только подумать, из-за кого я довел ее до такого состояния! Если б Хырда узнала, как мы расстались в Кубе с Дадашем… Нет, об этом ей нельзя говорить, даже когда она выздоровеет…»

Наконец ему дали белый халат и провели в палату, где лежала Хырдаханум. Строго сказали: «Не больше пятнадцати минут! И не волновать!» Койка Хырдаханум стояла в правом углу, она лежала лицом к двери. Увидев мужа, на цыпочках входящего в палату, она прослезилась. Алибала подошел и тихо сел на табуретку возле кровати.

— Что с тобой, Хырда? Хырдаханум вытерла ладонью глаза.

— Да и сама не знаю, Али. Как хорошо, что ты пришел, я с утра смотрю на дверь. Очень беспокоилась за тебя. Не приведи бог, какие только мысли не приходили на ум! Думала, в чужом месте, никого из знакомых нет, посоветоваться не с кем, ни за что ни про что могут запутать, что я стану делать тогда?

— Напрасно боялась. Я ничего плохого не сделал, так что запутать меня было непросто.

— Всякое бывает. Разве мало невинных людей запутали? И ты мог стать одним из них.

Алибала погладил Хырдаханум по руке.

— За меня не беспокойся. Скажи лучше, как ты сейчас?

— Так…

— Боли в сердце не прошли?

— Пока нет, но сейчас колет не так, как вначале.

— Врач сказал, что тебе дают сильные лекарства, делают уколы. Дай бог, скоро полегчает. И не думай ни о чем, Хырда, я ведь тут, живой. Если лечение не поможет, отвезу тебя в Москву, покажу большим профессорам, они найдут средство вылечить тебя. Я видел всяких больных. Бывали такие, что на носилках вносили в вагон, а из Москвы возвращались здоровые, веселые, на своих ногах.

Хырдаханум стало приятно от этой заботливости мужа. Она легонько коснулась его тяжелой руки:

— Да не будет у меня и дня без тебя, ай Али!

— И у меня тоже. Поправляйся скорее, возвращайся, без тебя и домой приходить неохота.

Глядя на осунувшееся лицо жены, Алибала казнил себя. Хырда даже и не намекнула, но он прекрасно понимал, что стал причиной ее болезни. Сердце такая нежная штука, что с ним нельзя шутить. Особенно в наше время. Разве мало знакомых людей ушло па его глазах? Что ни день — только и слышишь, что такой-то угас как свеча в одно мгновенье. В голове Алибалы роились имена знакомых, умерших в последнее время от инфаркта. «Не приведи бог. Проклятье дьяволу! — оборвал он себя. — Что за глупые мысли лезут в мою дурную голову? Разве каждый заболевший инфарктом умирает? Есть немало людей, которые перенесли по два, даже три инфаркта, а живут и осторожненько делают свое дело».

Ладонь Хырдаханум лежала в руке мужа, другой рукой он поглаживал ее тонкие пальцы.

— Когда вернулся? — спросила она.

— Часа два тому назад.

— Как съездил?

— Нормально. — Алибала хотел было сказать, что все обошлось, Дадаш выкрутился, но тогда надо было сказать и о том, что Дадаш не случайно попал и что он уже не тот человек, каким он знал его. Но Алибала вовремя прикусил язык, воздержался и, вместо того чтобы сказать, что приехал на такси, сказал, что его привез обратно Явуз, племянник Дадаша.

Конечно, спросив, как съездил, Хырдаханум хотела знать, что он делал в Кубе и как закончилось дело. Она думала, что Алибала расскажет о своей поездке. Али-бале было, наверное, невдомек, он ослеплен былой дружбой, но она-то сразу поняла, что Дадаша задержали не за пустяк, а за какое-то важное дело, подозревают в чем-то серьезном, иначе он не хватался бы за Алибалу, которого давным-давно забыл и, может, не вспомнил бы никогда, если бы не случайная встреча и не нужда.

Но Алибала был так зол на Дадаша, что не хотел не только вспоминать, что произошло в Кубе, но даже и имени его произвести не желал и ограничился тем, что сказал только «нормально», и Хырдаханум не стала расспрашивать о подробностях.

Она лежала в трехместной палате, где пустовали две койки. Лежала на спине на койке, стоявшей в углу. Окна палаты, смотревшие в садик, были позади изголовья, свет из них падал сзади, и поэтому на осунувшемся лице Хырдаханум лежали тени, а глаза казались тусклыми и словно бы стали меньше. Поглаживая нежные пальцы жены, Алибала смотрел на ее лицо. Все его мысли были прикованы к ее лицу. Сколько раз он так смотрел в эти большие черные глаза, сколько раз целовал он их, а сейчас, может, смотрел в последний раз…

Наверное, про глаза Хырдаханум сказано, что они — зеркало души. Стоило ему даже мельком взглянуть в них, и он сразу понимал, о чем она думает, о чем тоскует, за что беспокоится или что у нее болит… За годы совместной жизни она привыкла, что муж читает ее состояние по глазам. Бывало, только глянет на нее — и тут же говорит, что надо сделать так-то и так-то, и она не удивлялась и не спрашивала его, как он узнал, что именно об этом она хотела сказать…

Еще с первой встречи с ним она заметила, как очарованно смотрел он в ее глаза.

В то время семья Хырдаханум только что переехала в освободившуюся квартиру по улице Касума Измайлова. Алибала даже не знал ее имени. Лишь потом он узнал, что ей едва исполнилось семнадцать лет и что она учится в библиотечном техникуме, — видя, как она по утрам уходила из дому с портфелем в руке и возвращалась в один и тот же час, он решил, что она учится в старших классах средней школы. Много нашлось охотников до этой пухленькой черноглазой девушки, переехавшей в город из апшеронского села Туркяны. Среди претендентов на руку девушки были парни куда красивее и представительнее Алибалы. Это его очень беспокоило, он опасался, что кто-нибудь из этих парней опередит его и получит согласие девушки. Надо было торопиться, пока не поздно. Алибала уже знал, какой дорогой Хырдаханум ходит в техникум. Однажды он перехватил ее на пути домой. Поздоровался и без длинных предисловий открыл ей свое сердце. Он сказал, что с первого своего появления она ему понравилась, что думает он о ней неотступно, что намерения у него ясные — он желает жениться на ней. И добавил, чтобы она не спешила с ответом, посоветовалась с родителями, подумала. И еще добавил, что будет счастлив получить от нее положительный ответ. Хырдаханум улыбнулась и ответила ему одним словом: «Подумаю». Несколько дней Алибала ходил в большой тревоге, краткий ответ девушки казался ему культурным отказом, но все же он не терял надежды. А недели через две после объяснения Алибала узнал от одного товарища, что еще двое парней из их квартала останавливали Хырдаханум на улице, изъяснялись в любви и делали ей предложения. У Алибалы опустились руки. Потом он узнал, что Хырдаханум отказала этим парням. Он немного успокоился, но сделал из этого вывод, что девушка, отказавшая таким красивым парням из обеспеченных семей, даже близко к себе не подпустит Алибалу, эту «голь перекатную». И, значит, не стоит идти за ответом, надо выбросить из головы самую мысль о женитьбе. Правильно, не в свои сани не садись. Но как ни пытался он не думать о Хырде, ничего не получалось; — наоборот, еще больше думал. Наконец он решил, что лучше от самой девушки услышать отказ и узнать правду, чем жить в такой неизвестности и тревоге. Он снова пошел на тот угол, где впервые остановил ее и объяснился, и стал ждать возвращения Хырдаханум из техникума. Неуверенно подошел к ней, поздоровался. Против его ожидания, девушка не удивилась, не рассердилась, ласково ответила на его приветствие… С того дня они стали встречаться. Прошло некоторое время. Потом они обручились, а через год, когда Хырдаханум окончила техникум и получила диплом, поженились.