— Спасибо, доктор. — Крюгер попытался встать, но Фаустофель удержал его за плечо.

— Куда вы с раскроенной головой? Погодите, я вам сейчас ее зашью.

— Не надо, я сам. Мне это раз плюнуть.

— Мда? Ну как знаете.

Крюгер поплевал себе на ладони и проутюжил ими верх головы. Разрез на коже моментально сросся, не оставив после себя даже рубца.

Доктор уважительно выпятил губы.

— Неплохо проделано, голубчик. Совсем неплохо. А почему бы вам, при ваших талантах, не избавиться от этих жутких шрамов на лице?

— Кто ж тогда меня будет бояться? — осклабился Фредди.

— И то верно, — кивнул Фаустофель. — Но вот, что касается отсутствующей у вас теменной кости, может все-таки попробуете ее нарастить?

— Сейчас.

Крюгер сосредоточился, мысленно приказав своей черепной коробке заделать дыру на темени, закрыв мозг костяным образованием. Держа руку у него на пульсе, доктор Фаустофель внимательно следил за его действиями и сочувственно приговаривал:

— Что, не получается? Попробуйте еще разок. Это в ваших силах.

После нескольких безуспешных попыток Фредди с досадой махнул рукой.

— Не могу! Черт побери, я растерял почти все свои способности. Раньше я мог запросто перемещаться в пространстве, принимать любой облик, передвигать взглядом предметы. А сейчас? От случая к случаю! И то с каждым разом все хуже.

Крюгер обхватил голову руками и, свесив ее между колен, застонал.

— Ну, полно, полно, голубчик, — похлопал его по плечу доктор. — Хотите, я вставлю вам теменную кость?

— Хочу, — оживился Фредди.

— Специальных заготовок у меня, к сожалению, нет. Но, думаю, вот эта вещица вполне подойдет.

Доктор взял со стола пепельницу, и, высыпав в мусорную корзину окурки, промыл ее под раковиной. Снова сделав у Крюгера на затылке разрез, он пристроил пепельницу над его зелеными мозгами.

— Ну-с, не давит?

— А? — Крюгер свел глаза на переносице.

— На мозги не давит?

— Нет.

— Великолепно! Можете заклеивать вашу кожу обратно. Крюгер плюнул себе на ладонь и стал водить рукой по темени. Но кожа не срасталась.

— Не выходит, — удрученно произнес он.

— М-да, голубчик. Плохи ваши дела. Слабеете на глазах. Фаустофель взял нитку с иголкой и заштопал ему голову.

— А все-таки она настоящая, — проговорил Фредди, надевая шляпу.

— Вы это о чем?

— О женщине в шубе.

— Вы полагаете? — нахмурился Фаустофель.

— Я уверен.

— Ну-ка, Фредди, сядьте на стул.

Крюгер покорно сел.

— Нога на ногу! — скомандовал доктор и, когда Крюгер принял необходимую позу, стукнул ему молотком по колену.

У Фредди отвалилось полноги. Из штанины с глухим стуком вывалилась обезображенная конечность.

— Нервы у вас — ни к черту, — сказал Фаустофель.

— Я знаю, — всхлипнул Крюгер.

Целых два часа ушло на то, чтобы пришить ампутированную ногу обратно.

— Из чего вы только сделаны, голубчик, — ворчал доктор, пока Фредди натягивал штаны. — Из какого теста?

— Я старая рухлядь, — вздохнул Крюгер, путаясь в штанинах. — Мне место на помойке.

— Надо бороться со своими слабостями, а не заниматься самоедством.

— Да. Мне нужно бороться.

Взгляд Крюгера застыл, в нем появилось что-то хищное, что-то от свирепого упрямства акулы. Доктор Фаустофель это заметил. И ему это понравилось: значит, есть еще надежда на выздоровление.

— Я убью ее! Я не боюсь ее! — вскричал Фредди, забегав по кабинету.

— Кого убьете?

— Эту женщину. Я убью ее! Убью!

— Ну, хорошо. Хорошо. Конечно убьете, — стал успокаивать его доктор. — Никуда она от вас не денется.

Крюгер внезапно остановился посреди комнаты, схватившись за виски.

— Что случилось? — спросил доктор.

— Чувствую, что закипаю. В голове гудит и какой-то странный звон. Так у меня никогда не было.

— Это от пепельницы, голубчик. Она амортизирует ваши мечущиеся мысли. Ничего, со временем привыкните. А пока старайтесь поменьше нервничать.

Доктор помог Крюгеру добраться до кушетки и прилечь.

— Силы не те, — со злости заскрипев зубами, простонал Фредди.

— У вас невроз навязчивых состояний, голубчик. Но это пройдет. Все вернется. Вы снова будете убивать. Вот увидите.

— Избавьте меня от этой женщины, — взмолился Фредди. — Все, что хотите для вас сделаю. Хотите, прям сейчас полы здесь у вас помою?

— Я работаю бескорыстно, — строго заметил доктор. Он приблизил к нему свое лицо, едва не коснувшись своей бородкой его носа. — Но знайте, Крюгер, если вы окончательно расклеитесь, то станете изгоем. Мир Потусторонних вышвырнет вас из своей Черной касты. На вас поставят крест. Надеюсь, вы знаете, что это означает?

— Смерть, — прошептал Фредди.

— Вот именно. И полное забвение. Но не думайте, что я вас запугиваю.

Доктор порылся в карманах и протянул ему визитку.

— Я не брошу вас один на один с вашим недугом, голубчик. Возьмите, здесь адрес моего брата Шелти Догги. Он остановился в отеле «Эдем». Я попрошу его временно стать вашим телохранителем. У Шелти сложный характер, и вам придется приложить все усилия, чтобы ему понравится. Потому что, если вы ему не понравитесь, он может вас отделать. Это не страшно, я вас, конечно, починю. Но предупреждаю сразу, если дело дойдет до перебранки, не вздумайте обозвать его сукиным сыном. Запомнили? Сукиным сыном.

— А что тогда будет?

— Мне придется лечить вас вдвое дольше.

Шелти Догги своей внешностью походил на породистую собаку — что-то среднее между колли и шелти, но все-таки был ближе к последней. У него было узкое лицо, длинный прямой нос и черные круглые глаза. Светло-каштановые волосы с рыжеватыми вкраплениями свешивались до самых плеч. На голове уютно расположился «стэтсан» — серая шляпа с загнутыми кверху полями.

С тонких губ Шелти не сходила ироничная улыбка. Она была словно намертво приклеена к его влажному рту.

Шелти Догги был прирожденный гангстер. Но об этом знали немногие. И число тех, кто об этом знал, неумолимо сокращалось. Может быть, именно поэтому в Мире Потусторонних за ним закрепилось прозвище — Бешенный Пес. Недаром матерью Шелти была собака, а отцом — сам Дьявол.

Он сидел, развалившись в кресле, в своем номере-люкс на седьмом этаже отеля «Эдем» и, задрав ноги на журнальный столик, лениво внимал исповеди Фредди Крюгера. Желтые подошвы его ботинок, сшитых из натуральной крокодиловой кожи, цинично смотрели Крюгеру в лицо.

— Печальная история, — без тени сочувствия проговорил Шелти, когда Фредди замолчал. Он извлек из украшенного бриллиантами портсигара толстую сигару и, откусив у нее кончик, вставил между зубов. — Как только ты выжил, Фред! Эти женщины кого угодно могут свести в могилу. — Изящно щелкнув позолоченной зажигалкой, Шелти прикурил.

— Мне нужен телохранитель, — в пятый раз сказал Крюгер, воротя нос от слишком ароматного для его прожженных ноздрей дыма.

— Да, конечно нужен, — кивнул Шелти. — Фау говорил мне. С этой женщиной надо разобраться.

Крюгер суетливо заерзал в кресле.

— Ее нужно убить. Я столько из-за нее натерпелся. Надо мной издевались дикари, меня клевали пингвины, облизывали белые медведи…

— Постой-ка, Фред, — выпуская из ноздрей дым, сказал Шелти. — Какие медведи?

— Белые медведи. В Антарктиде. Когда я примерз ко льду и не мог пошевелиться, ко мне подходили медведи. Они меня обнюхивали и облизывали, а те, что поменьше, вообще…

Лающий смех собеседника заставил Крюгера обиженно умолкнуть.

— Что тут смешного?

— Ничего, — ответил Шелти, весело щуря глаза. — Ничего особенного, если не считать, что в Антарктиде не бывает белых медведей.

— То есть, как это «не бывает»?

— Они там не водятся. Раскрой любую энциклопедию и убедись. Родина белых медведей — Арктика.

— А-а-а… — Крюгер беспомощно разинул рот; он был потрясен. — Так что же тогда это было?