— К сожалению, в гарнизоне нет старших офицеров, если не считать тех, которых вы уже освободили от исполнения обязанностей. Есть, правда, младший офицер. Рика Линасдаттер.

— Сгодится. Отправь в гарнизон посланника, пусть немедленно явится ко мне. Я отправляю ее на замену этому бесполезному червяку, Поулу Карлсону. Если ей удастся расчистить дорогу, я сделаю ее старшим офицером.

— Мне подготовить приказы? — спросил лейтенант Дидрик, бросив взгляд на искалеченную правую руку Девлина.

— Нет, я сам, — покачал головой тот. — Мне надо, чтобы ты закончил подготовку списков рекрутов и размещения их в провинциях.

Дождавшись, когда лейтенант Дидрик вернется в свой кабинет, Девлин вытащил чистый пергамент из центрального ящика стола. Взяв ручку, он обмакнул ее в чернила и принялся писать. "Капитан отряда Поул Карлсон, вам предписывается передать командование офицеру, вручившему этот свиток, и без промедления вернуться в столичный гарнизон…"

Сухие, официальные фразы письма составлялись сами собой, поскольку за последние три месяца, с тех пор как Девлин был назначен генералом королевской армии, ему приходилось отправлять подобные приказы несколько раз. Бывший кузнец чувствовал себя не готовым к такой ответственной должности. Для нее лучше подошел бы даже лейтенант Дидрик, но когда король предложил такую честь, отказаться было немыслимо.

И лишь несколько позже Девлин понял, что назначение можно счесть скорее наказанием, нежели наградой. В отличие от королевской стражи, где офицеры, подобные Дидрику, начинали с самого низа и выдвигались на более высокие звания соответственно заслугам, в армии служили представители знатных семей Джорска. Политическое влияние имело большее значение, нежели военное искусство, в ходе продвижения по служебной лестнице. Одного этого хватило бы, чтобы создать новому генералу довольно проблем. Но Девлин вдобавок получил свое назначение, победив в поединке прежнего генерала, герцога Джерарда, и разоблачив его предательство.

Многие старшие офицеры были обязаны своим положением дружбе с герцогом и не особо жаловали нового генерала. Они воспринимали Девлина так, словно он был в ответе за предательство их прежнего командира. А те, кто не переживал из-за смерти Джерарда, презирали Избранного за его происхождение.

Девлин же, незнакомый с армией и политическими играми внутри нее, не понимал, как можно отделить просто некомпетентных офицеров от сознательно игнорирующих приказы. Дай ему волю, он провел бы в рядах командования чистку, но сейчас так поступать нельзя. Только не в тот момент, когда армии может понадобиться выступить в любую секунду. И не когда ему нужна поддержка представителей знатных семей, чьи родственники служат в войске.

В конце концов, офицерам был дан шанс проявить способности. И многие хорошо себя зарекомендовали. Те же, которые, как и Поул Карлсон, продемонстрировали полную некомпетентность, недолго занимали свои посты. По возвращении в Кингсхольм бестолковому капитану предложат подать в отставку. Если он откажется, придется навек приписать его к гарнизону. Его имя попадет в список офицеров, которым больше никогда не доверят командование.

Внизу письма Девлин подписался и поставил генеральскую печать. Он сложил пергамент, но не стал его запечатывать. Новому командиру отряда надо будет прочитать приказы, чтобы не возникло никакого непонимания.

Он вытащил еще один лист пергамента и начал писать отдельный список приказов новому командиру отряда. "Младшему офицеру, капитану Рике Линас…"

Правую руку свело судорогой, ручка словно сама вырвалась из пальцев, перелетела через весь стол и приземлилась на стопку еще не прочитанных отчетов. Из нее вытекли черные чернила, забрызгав документы и испачкав левую руку генерала. Девлин поднял ручку и положил ее на промокашку.

— Проклятие, — выругался он. Правую руку снова свело. На сей раз она задергалась, упала со стола и бессильно повисла. Приступ дикой боли — мышечная судорога. Потом боль отпустила, милосердно сменившись онемением от плеча до кончиков пальцев.

Поскольку искалеченная правая рука отказалась повиноваться, Девлин поднял ее левой, положил на стол ладонью вверх и попытался привести в норму, старательно растирая.

Воин грустно смотрел на оставшихся три пальца и алый шрам, обезобразивший ладонь. Он приказал пальцам сомкнуться, но те и не подумали слушаться. Ладно, по крайней мере перестали дергаться.

— Я должен считать себя счастливчиком.

— Что ты говоришь? — переспросил лейтенант Дидрик.

— Ничего.

Девлин и не заметил, что произнес последние слова вслух. И верно, ему следует считать себя счастливчиком. Чистое везение, что удалось спасти хоть бы такую часть руки. Хотя он и лишился безымянного пальца и мизинца, остальные уцелели вместе с частью ладони. И ими даже можно пользоваться, хотя и непросто. Зато судороги теперь реже скручивали руку. Мастер Освальд уверял, что со временем они и вовсе прекратятся, правда, лекарь очень старался избежать ответа на вопрос "Когда?". Вместо этого он призывал к терпению, и Девлину ничего не оставалось, кроме как ждать, пока предательское тело исцелится.

Поблагодарив лекаря за совет, воин принялся мрачно выяснять, что же он в самом деле может, а что не может делать. Ему понадобился почти месяц, чтобы хоть отчасти научиться владеть пальцами. Потом началась настоящая работа. С луком оказалось легко справиться, поскольку вес удерживала левая рука, а накладывать стрелы и спускать тетиву можно было двумя пальцами. Боевая секира представляла собой куда большую проблему, потому что хватке правой руки не хватало былой силы, и удары стали слабее. Если раньше Девлин мог убить одним махом, то теперь сумел бы лишь покалечить. Но мышцы можно укреплять, и со временем получится компенсировать потери.

Совсем другое дело меч. Хватка стала неуклюжей, даже если сражаться двуручным длинным мечом. Все тренировочные поединки заканчивались позорнейшим поражением. Мастер Тимо, королевский оружейник, пробовал делать разные рукояти для меча Девлина, и все-таки, несмотря на все свое искусство, не сумел найти приемлемого решения.

Значит, воину просто придется поработать над собой.

— На том и порешим. Используем рекрутов для укрепления границы с Нерикаатом, — подытожил Девлин, склонившись над картой и указывая на северо-западную часть королевства. — Южным провинциям придется подождать до весны, когда подойдут новые ополченцы.

Девлин оторвал взгляд от разложенных на столе карт.

— Правильно, — одобрила капитан Драккен.

Лейтенант Дидрик молча кивнул.

— Лейтенант, надо передать мой приказ старшим офицерам. Попроси их собраться у меня завтра утром. Капитан Драккен, благодарю вас за помощь.

Капитан ответила коротким поклоном в знак уважения к партнеру и другу.

— Всегда к твоим услугам.

— За это и спасибо, — улыбнулся Девлин.

Строго говоря, в качестве начальницы королевской стражи капитан Драккен контролировала безопасность во дворце и порядок в Кинсгхольме. Защита королевства и расстановка ополченцев, прибывших из других провинций, больше входили в задачи армии. Но джорскианцев, которым Девлин доверял, он мог пересчитать на оставшихся пальцах правой руки, и только один из этих людей служил в королевской армии. Сейчас он был далеко. По приказу Избранного майор Миккельсон возглавлял охрану прибрежной провинции Коринт.

Девлин привык обращаться за помощью к капитану Драккен, щедро пользуясь ее более чем двадцатипятилетним опытом службы. Определив стратегию, он сообщал о своих решениях офицерам, выступая в роли мудрого полководца. Лишь трое — он сам, капитан Драккен и лейтенант Дидрик — знали, что это всего-навсего видимость.

Входная дверь хлопнула, в коридоре раздались шаги, и кто-то окликнул Избранного:

— Девлин?

— Мы здесь, — отозвался он.

Стивен нерешительно остановился на пороге.