— Я не понимаю, кем ты стал. И не знаю, что значит быть Избранным. Хотя лейтенант задал мне жару за мое невежество.

Интересно, что это Дидрик сказал Меркею?

— Оставив за спиной Альварен и свою кузницу, ты шел странными дорогами. Не хотелось бы мне ступать по ним, но указывать тебе путь не могу. В сердце ты все тот же человек. Я хочу отдать свое доверие и дружбу этому человеку. И прошу тебя простить старого друга за торопливые суждения и нежелание понимать, что с тобой происходит.

Девлин не сразу осознал смысл слов Меркея. Потом он глубоко вздохнул, чувствуя, как тяжесть в груди немного разошлась.

— Мне нечего прощать, — сказал воин.

— Я знаю, что Агнета извергла тебя из рода и что по ее просьбе от тебя отказались и другие. Знай же, что теперь ты не лишен родства. Мы с Аланной назвали тебя членом нашей семьи в тот день, когда узнали о смерти Керри и Кормака.

— Не может быть, — с трудом выговорил Девлин.

— Будь это не так, я бы промолчал. Да и сам подумай, ты все равно что второй отец для наших детей. Как мы могли бы не принять тебя? — Меркей протянул правую руку и сжал плечо своего друга. — Даже когда я гневался, это был гнев старшего брата на младшего, который свернул не на ту дорожку. Мы не хотели оставлять тебя одного.

Искушение было невероятным. Несколькими фразами Меркей вернул Девлину все, что тот потерял. Среди его народа человек без родни — почти и не человек. Он полностью отрезан от общества. Таким образом, "безродный" означало "изгнанник", потому что человек, оставшийся один, был вынужден покинуть родину и стать бесприютным странником.

Это был дар невиданной щедрости. Знай Девлин об этом два года назад, он мог и не уезжать из Дункейра. Однако эти два года сильно изменили его.

— Я немею перед вашей добротой и все же принять подарок не могу. Твоя родня может назвать своим родичем фермера или кузнеца, но неужели вы действительно хотите назвать братом генерала королевской армии? И знать, что гарнизоны в Дункейре подчиняются моим приказам? Не говоря уж о том, что я не до конца принадлежу себе. Мой долг Избранного важнее родственных связей.

— Мы достаточно сильны, чтобы выдержать такую ношу.

Можно было найти десяток, нет, сотню причин отказаться, и тем не менее Девлин сказал совсем другое:

— Тогда я принимаю ваш дар. И клянусь делать все, что в моих силах, чтобы защитить свой род и принести ему славу.

На следующий день странники уехали из Килбарана до рассвета. Двое солдат у южных ворот с любопытством посмотрели на путешественников, потом повернулись к Девлину и приветствовали его, прижав руку к сердцу, как старшего по званию.

— Лорд-генерал, — произнес капрал.

Девлин осмотрелся по сторонам и, к немалому облегчению, увидел, что поблизости не было его соотечественников, так что глупости солдат никто не заметил. Он принял роль Избранного, но к званию генерала еще не успел привыкнуть. Ему становилось неловко, когда его именовали так, особенно здесь, где королевская армия играла роль захватчиков.

Девлин кивнул в ответ на приветствие.

— Капрал, передайте мое почтение вашему командиру и сообщите, что на обратном пути я непременно встречусь с ним.

— Да, сэр, — ответил тот.

Девлин первым проехал сквозь ворота, спеша продолжить путешествие. Встреча с друзьями всколыхнула давно остывшие чувства. Не самое легкое испытание — вспомнить о том, кем ты некогда был, и о том, что успел потерять. Но бесплодным сожалениям не должно быть места в жизни, и воин снова сосредоточился на стоящей перед ним задаче.

Дорога от Килбарана до Альварена была в хорошем состоянии, на ней регулярно встречались гостиницы, которыми пользовались путешественники из Джорска. Кейрийцы никогда не останавливались в гостиницах — благодаря широкой сети родственных и ремесленных связей всегда можно было найти другое пристанище. Получив ценнейшую возможность использовать имя Меркея, Девлин мог потребовать кров для себя и друзей, однако ему не хотелось так небрежно распоряжаться даром. Вместо этого они ночевали в джорскианских гостиницах, где гостеприимство покупалось за звонкую монету.

Хозяева очень радовались их приезду. Зимой постояльцев не хватало. Не хватало настолько, что правительство платило трактирщикам пособие, чтобы ночлег можно было найти круглый год. К тому же путники везли вести из дома, которые были не менее ценными, чем монеты, пополняющие пустеющий кошелек.

И еще хозяева гостиниц оставляли своих гостей в покое — не задавали вопросов, и в отличие от Джорска сюда не стекались толпы любопытных, желающих посмотреть на легендарного Избранного.

В горах крутые дороги начали изматывать и людей, и пони. К счастью, погода улучшилась, а Девлин задал хоть и быстрый, но все же разумный темп. В отличие от других путешествий Заклятие не побуждало его к безрассудной спешке. Более того, оно по большей части не мешало ему, хотя воин и слышал порой знакомый шепот в мозгу, похожий на далекий разговор. Чаще всего он чувствовал его в конце тяжелого дня пути, когда друзья едва не засыпали в седлах. И однажды, проснувшись посреди ночи, Избранный тоже ощутил знакомый гул голосов. Но он не мог разобрать слова, и его ничто не подгоняло, как раньше.

Интересно, невольно задумался Девлин, может быть, это сила Заклятия ослабла, когда он удалился от Кингсхольма? Как знать, если уехать достаточно далеко, то вдруг и вовсе удастся освободиться от него? Но такая мысль была опасно близка к нарушению клятвы, поэтому воин отогнал ее.

На девятый день пути по выезде из Килбарана, когда сгустились сумерки, друзья приехали в деревню Бенгор. Гостиницу было несложно найти, потому что по обычаю она располагалась на северной стороне деревни и с юга отделялась от соседних домов каменистым полем.

Конюшего видно не было. Единственный обитатель стойла, старая кобыла неодобрительно фыркнула, когда нежданные гости принялись расседлывать пони и чистить их. Стивен принес чистой соломы в три загона, а Дидрик наполнил ведра свежей водой. Девлин засыпал зерна в ясли. Устроив лошадок, друзья взяли седельные сумки и отправились ко входу в гостиницу.

Окна были ярко освещены, а дверь открылась от первого прикосновения. Войдя, путники оказались в большой открытой комнате, в которой с каждой стороны стояло около полудюжины столов, а в обоих очагах пылал жаркий огонь.

— Рад видеть вас, — произнес далекий голос.

Девлин услышал медленные шаги и такой звук, будто кто-то тащил тяжелую ношу. Вскоре в коридоре показался человек. Когда он приблизился, Девлин заметил, что левая нога говорящего искалечена и он подволакивает ее при каждом шаге.

— Прошу прощения, что не смог лично приветствовать вас, только час уже поздний, и я не ждал гостей, особенно в канун Середины Зимы. Может быть, у вас есть повозка или кони, которых надо отвести в стойло? Обычно этим занимается моя дочь Эдит, но сейчас она на кухне, помогает готовить праздничный ужин.

— Мы сами позаботились о наших лошадях, — проговорил Дидрик. Обычно он разговаривал с трактирщиками, потому что им приятнее было иметь дело с земляком. — Нам понадобится пара комнат на ночь и горячая еда, если можно.

Хозяин гостиницы вытянулся в полный рост.

— Мы можем предложить куда больше, чем просто горячая еда. Вы присоединитесь к моей семье за зимним пиром. Нам будет приятно видеть сегодня гостей — прямо как дома. Здешние варвары — мрачный народ и не понимают, что сегодня всем надо веселиться.

Дидрик кашлянул, Стивен переступил с ноги на ногу.

Девлин шагнул вперед и откинул капюшон, открывая лицо.

Хозяин гостиницы побледнел.

— Сэр, я, конечно же, не хотел вас обидеть. Я просто не знал…

— Ничего страшного, — проговорил воин. — Уверен, что мои друзья с удовольствием присоединятся к веселью. А что до меня, я такие вещи не ценю и лягу пораньше.

У него были собственные планы на эту ночь, и они не включали в себя празднование. Однако лишать Стивена и Дидрика веселья Девлин не собирался.