– Эй, ты!

Но Терри, который как раз откупоривал бутылку пива для одного из клиентов, и ухом не повел.

– Ты что, оглох? – спросил Ной еще громче.

С невозмутимым видом повернувшись к нему, Терри переместил зубочистку, которую жевал, из одного уголка рта в другой и ответил, растягивая слова на южный манер:

– Я отлично слышу тебя, парень. Но тот, кто хочет со мной поговорить, должен обращаться ко мне вежливо, иначе он просто тю-тю – исчезает. А сейчас выкатывайся-ка из моего бара!

– В переводе на язык, к которому ты привык, это означает: «Добро пожаловать на остров, Ной!» – раздался позади него знакомый голос, и Ной, стремительно обернувшись, встретился глазами с Паркером, который, сидя в инвалидном кресле, улыбался ему с подчеркнутым радушием.

Ной окинул Паркера презрительным взглядом.

– Да, она говорила мне, что ты – калека! – сказал он, словно бы обращаясь к самому себе, но все же достаточно громко, чтобы его услышали.

Его услышали. Терри, наклонившись, извлек из-под стойки видавшую виды бейсбольную биту. Один из завсегдатаев потянулся к пристегнутому к поясу длинному ножу в ножнах, остальные посетители глухо заворчали.

– А мне она говорила, что ты – ублюдок, – ответил Паркер, не переставая улыбаться. – Но я и так это знал. Ной рассмеялся.

– А ты все такой же – за словом в карман не лезешь, – сказал он. – Знаешь, я только сейчас понял, как мне недоставало твоих постоянных подначек!

– Странно. Я-то по тебе совсем не скучал. Хочешь пива? Ной покосился на Терри:

– Как-нибудь в другой раз.

Паркер кивнул и, знаком показав Ною следовать за собой, покатил свое кресло к выходу. У дверей он обернулся и крикнул Терри:

– Расплачусь в следующий раз!

– Нет проблем, – отозвался бармен с кривой ухмылкой. Провожаемые взглядами множества глаз, Паркер и Ной вышли на залитую жарким солнцем улицу.

– Ты не трус, Ной, – надо отдать тебе должное, – заметил Паркер, не глядя на своего бывшего приятеля.

– Почему ты так решил? Потому что я не побоялся встретиться с тобой?

– Потому что не побоялся войти в бар Терри в таких шикарных ботиночках. – Паркер поглядел на лакированные туфли Ноя с эмблемой «Гуччи» на пряжках. – Фасонные корочки!

Не удостоив его ответа, Ной снял пиджак и перекинул через руку.

– Жарко тут у вас! – заметил он.

– Напоминает Ки-Уэст, ты не находишь? – парировал Паркер.

И снова Ной ничего не сказал, но по его лицу было видно, что намек ему не понравился.

Паркер подвел его к «Крокодилу».

– Залезай.

– Шикарная тачка! – заметил Ной, усаживаясь на ярко-желтое пассажирское сиденье. – У нас на Парк-авеню таких и не встретишь!

Подтянувшись на руках, Паркер уселся за руль, потом сложил инвалидное кресло и забросил в кузов. Включая зажигание, он сказал:

– Ты превратился в заурядного сноба-янки, Ной.

– Просто ты стал слишком старым и ворчливым, – ответил тот.

– Боль и страдания сделали бы с тобой то же самое.

Некоторое время они ехали молча. Ной смотрел только на дорогу, подчеркнуто не обращая внимания на окружающую природу. Ни разу он не повернул головы и не сказал ни слова по поводу красоты местного ландшафта. Паркер, напротив, то и дело помахивал рукой, отвечая на приветствия встречавшихся им на дороге островитян.

После того как одна пожилая леди прокричала ему слова приветствия с крыльца своего дома, Ной повернулся к Паркеру:

– Ты что, местная знаменитость?

– А то как же! На острове я единственный калека! – ответил Паркер.

– Ага, понимаю…

– И единственный профессиональный писатель в придачу.

– Но ведь ты, кажется, еще не продал свою книгу.

– Эту – нет, но романы Маккензи Руна идут влет, точно презервативы в публичном доме.

Наконец ему удалось добиться от Ноя искренней реакции. Глядя на его вытянувшееся лицо, Паркер рассмеялся:

– Разве ты не знал? Что ж, значит, мне удалось сделать тебе сюрприз!

Но всегдашняя самоуверенность и тут пришла Ною на помощь. Он быстро оправился от потрясения и сказал:

– Вот, значит, как ты заработал денежки на прекрасный дом и верного слугу, о котором упоминала моя жена!

Паркер сразу заметил в его голосе собственнические интонации, но не стал заострять на этом внимание. Вместо этого он сказал:

– Пока это еще не дом, а просто старый особняк, который требует благоустройства. Что касается верного слуги, то он удрал от меня в начале этой недели.

– Почему?

– Он сказал – я низкий человек, и он не желает иметь со мной никаких дел.

– Разве верные слуги так поступают?

– Он вернется.

– Ты уверен?

– Абсолютно уверен.

К тому моменту, когда они добрались до старого сарая, солнце уже опустилось за кроны деревьев. В наступивших сумерках джин выглядел еще более ветхим и уродливым, чем при свете дня, и казалось, будто кустарники и молодая древесная поросль обступили его еще теснее, словно стремились задушить в своих объятиях.

Оглядев старый сарай, Ной заметил с издевкой:

– Теперь я понимаю, что ты имел в виду, когда сказал – твой особняк требует благоустройства.

Паркер достал из кузова инвалидное кресло и поставил на землю рядом с кабиной «Крокодила».

– Здесь никто не живет, – сказал он ровным голосом, – и тем не менее это очень любопытное строение. Оно, если можно так выразиться, позволяет приезжим прикоснуться к местной истории.

Сев в кресло, он решительно покатил его к воротам джина, оставив Ною единственную возможность – следовать за собой.

В сарае было еще темнее, чем снаружи. Тени сгустились в углах; свисающие с потолочных балок клочья пыльной паутины слегка колыхались, и от этого казалось, будто свет уходящего дня, все еще просачивавшийся сквозь расщелины в досках, трепещет, как свеча на ветру. Воздух здесь был горячим и густым, и казалось, каждый вздох дается с усилием.

Паркер, как заправский экскурсовод, в нескольких словах познакомил Ноя с историей джина и связанных с ним легенд.

Его монолог наскучил Ною, и он прервал Паркера на полуслове.

– Я прочел твою книгу, – сказал он, и Паркер повернулся к нему вместе с креслом.

– Я знаю, – ответил он. – Конечно, ты ее прочел, Ной, иначе бы тебя здесь не было. Когда ты ее получил?

– Сегодня утром. Паркер покачал головой:

– Быстро же ты ее прочел! Готов спорить, не у каждого писателя есть такой пламенный поклонник, который готов не спать и не есть, лишь бы поскорее познакомиться с новым произведением любимого автора.

– Мне достаточно было только просмотреть пролог, чтобы понять, как будет построен сюжет, – ответил Ной с великолепной небрежностью, но глаза его угрожающе блеснули. – Кстати, теперь ты пишешь еще лучше, чем раньше. У тебя вполне сложившийся слог и устоявшаяся, зрелая манера.

– Спасибо за комплимент, но… откуда ты знаешь, если прочел только пролог?

– Пока я летел сюда, я просмотрел всю рукопись.

– Но сюжет тебе уже был известен?

– Да, известен. И вот что я тебе скажу, Паркер: эта книга никогда не будет издана! Ведь ты именно это собирался сделать, не так ли? Издать «Зависть», чтобы все узнали, кто такой Ной Рид?.. Ты же понимаешь, что я никогда этого не допущу!

Паркер пожал плечами:

– Как говорят в народе – человек предполагает, а бог располагает. Все мы склонны заблуждаться относительно того, что готовит нам грядущее. Я, например, думал, что эта книга… что после стольких лет тебе может захотеться облегчить свою совесть, но ошибся. Почему ты считаешь, что ты можешь диктовать условия?

– Хватит трепаться, Паркер! – В тишине сарая голос Ноя прозвучал резко, как удар хлыста. – Скажи мне еще только одно: это из-за твоей «Зависти» Марис млела от восторга?

– Именно так, Ной. Она прочла рукопись, и, по-моему, даже не один раз. Ей очень понравился динамичный сюжет, понравился замысел, но больше всего ее заинтересовали поднятые автором морально-этические проблемы. Что касается персонажей, то Рурк ей импонирует больше. Один раз Марис даже сказала, что он – воплощенное благородство, а Тодд – наоборот, извини за невольный каламбур.