Повернувшись на каблуках, Ной шагнул к выходу. Старый юрист продолжал рыдать за столом; он не сделал ни малейшей попытки встать, однако Ной все же сказал:

– Нет, нет, мистер Бэнкрофт, не беспокойтесь – не надо меня провожать. Всего вам хорошего…

– Ты уезжаешь завтра? – спросил Паркер.

– Да, утром – ответила Марис, старательно избегая его взгляда. – Майкл договорился – меня захватит почтовый катер. Мой самолет вылетает из Саванны в половине десятого.

– Что ж, счастливого пути, – сказал Паркер. Судя по его голосу, он бы предпочел, чтобы ее самолет разбился где-нибудь между Атлантой и Нью-Йорком.

За весь день это был первый раз, когда Марис увиделась с Паркером. Утром она наскоро перекусила в кухне холодной овсянкой (на этот раз настоящей, а не кукурузной) и вернулась в свою комнатку во флигеле. Обед она пропустила, а на ужин довольствовалась несколькими сандвичами, которые ей принес сердобольный Майкл. Все это время Марис притворялась, что работает, хотя на самом деле ей хотелось побыть в одиночестве. Майклу, во всяком случае, она сказала, что должна еще раз перечитать рукопись спокойно и без помех, а он сделал вид, будто удовлетворен этим объяснением.

Недовольная гримаса, появившаяся сейчас на губах Паркера, убедила Марис, что она поступила весьма разумно, когда решила как можно дольше не попадаться ему на глаза. Паркер был взвинчен и, похоже, искал ссоры, и Марис подумала, что чем скорее она выскажет ему все и вернется к себе, тем лучше будет для всех.

– Прежде чем я уеду обратно в Нью-Йорк, – начала Марис, – я хотела бы в последний раз поговорить с тобой о рукописи. Я посвятила ей весь сегодняшний день, хотела взглянуть на нее другими глазами…

– Ах вот как это называется!..

– Что именно?

– Твое нежелание видеть меня.

«О'кей, – подумала Марис. – Ты хочешь ссоры – ты ее получишь!»

– Да, – ответила она. – Я избегала тебя, Паркер, и знаешь почему? Потому что ты…

В «солярий» вошел Майкл, и она оборвала себя на полуслове.

– Кто хочет свежий персиковый кобблер?[4] – спросил он, ставя между ними на стол поднос с тремя высокими запотевшими бокалами, в которых плескалась ярко-желтая жидкость.

Ухмылка на лице Паркера стала еще более едкой.

– А где мороженое? – сварливо осведомился он.

– Ты хотел, чтобы оно растаяло до того, как я его подам? – огрызнулся Майкл и ушел обратно на кухню, что-то бормоча себе под нос о том, какие все сегодня нервные. Вскоре он вернулся с картонной упаковкой ванильного мороженого. Вооружившись серебряным половником, Майкл опустил по два шарика мороженого в бокалы с кобблером.

– Я, пожалуй, пойду к себе, – объявил он, забирая с подноса третий бокал. – Сегодня по телевизору показывают мой любимый фильм с Бет Дэвис, так что, если тебе что-то понадобится, будь добр – обслужи себя сам, – сказал Майкл Паркеру и повернулся к Марис:

– А если вам что-то понадобится, просто постучите мне, хорошо? Моя комната находится на втором этаже – первая дверь направо.

– Спасибо, Майкл, – поблагодарила Марис. – Отдыхайте спокойно, я думаю – мы тут справимся.

– Ну что ж, в таком случае – спокойной ночи.

Когда Майкл ушел, Паркер набросился на свой бокал с кобблером с такой яростью, словно был за что-то на него сердит. В считанные секунды расправившись с холодным напитком, он вытряхнул в рот дольку персика и с грохотом поставил бокал на поднос. Оттолкнувшись от стола, он подкатился к компьютеру и, повернувшись к Марис, спросил:

– Хочешь почитать, над чем я сегодня работал?

– Разумеется, хочу, – ответила Марис, и Паркер включил принтер. Пока рукопись печаталась, она взяла свой бокал и, деликатно черпая ложечкой густую холодную сладкую массу, подошла к книжному шкафу и стала просматривать названия.

– Я вижу, тебе нравятся детективы, – заметила она наконец.

Паркер обернулся:

– Да, если они хорошо написаны.

– Похоже, ты считаешь Маккензи Руна хорошим автором.

– Да, он пишет довольно сносно.

– Сносно – и только? Тогда почему у тебя здесь полное собрание книг о Дике Кейтоне?

– Тебе приходилось их читать?

– Кое-что я читала, конечно, но не все. – Марис сняла одну книгу с полки и стала задумчиво перелистывать страницы. – Жаль, что не мы их издаем. Эти книги идут нарасхват.

– И как ты думаешь – почему?

– А почему они нравятся тебе? Паркер ненадолго задумался.

– Мыслей в них не шибко много, но читать их бывает довольно занятно. Марис кивнула:

– Именно так и считают миллионы читателей во многих странах мира. Дик Кейтон – герой серии – одинаково нравится и мужчинам, и женщинам, и я прекрасно понимаю почему. Он богат и независим, работа детектива для него – просто хобби. Дик живет на роскошной яхте, гоняет на спортивных машинах, летает в собственном реактивном самолете и одинаково свободно чувствует себя во фраке и в джинсах.

– А еще свободнее – без них, – вставил Паркер.

– А-а, ты, вероятно, имеешь в виду книгу, в которой рассказывается о расследовании убийства в колонии нудистов? Паркер ухмыльнулся.

– Одна из моих любимых вещей!

– Знаешь, меня это почему-то не удивляет, – парировала Марис.

– Ну ладно, что ты там говорила о Дике Кейтоне? Марис задумчиво слизнула с ложечки растаявшее мороженое.

– Дик Кейтон очень хорошо выписан. Он находчив, остроумен, хорош собой. Кроме того, он…

– …Зануда.

– Да, иногда. Причем с самой большой буквы. Но автору удалось создать настолько убедительный характер, что читатели охотно прощают Дику недостатки. Понимаешь, Маккензи Рун поступил очень умно, когда не стал делать из него супермена. Дик Кейтон – обычный человек, и читатели это ценят, потому что так им гораздо легче представлять себя на его месте. Ведь согласись, что, хотя Дик Кейтон агрессивен и опасен, в глубине души он человек чувствительный и ранимый, способный к глубоким и искренним переживаниям.

– Ты имеешь в виду смерть его жены?

– Да. Правда, я не читала той книги, где об этом рассказывается, но в других выпусках серии Маккензи Рун часто на это ссылается.

– Эта книга была самой первой, – медленно проговорил Паркер. – Дик Кейтон и Сабина катались на горных лыжах. Он сам предложил ей посостязаться, кто быстрее спустится с горы вниз. На одном из виражей Сабина не справилась с лыжами и врезалась в дерево. Посмертное вскрытие показало, что она была на восьмой неделе беременности. Тебе обязательно надо прочесть этот роман – он один из самых сильных в серии.

– Обязательно прочту… – Марис задумчиво постучала ложечкой по верхней губе. – Вот, кстати, еще одна причина, почему Дик Кейтон так нравится читателям. Это несчастье, которое с ним произошло… оно заставляет их еще больше сочувствовать герою.

– Слушай, ты говоришь как настоящий редактор! Марис рассмеялась.

– Прости. Это просто привычка. Паркер покачал головой.

– Не только. Мне кажется, ты много об этом думала.

– Я взяла за правило тщательно анализировать каждый бестселлер, в особенности выпущенный конкурентами. Это один из профессиональных секретов, который передал мне отец. Я думаю, ты и сам понимаешь, почему мне как редактору очень важно знать, какую струнку в душе читателя затрагивает тот или иной популярный персонаж. Только в этом случае я могу успешно предсказывать, какая книга «пойдет», а какая «зависнет».

Ее бокал опустел, на дне остался только ломтик персика и несколько полурастаявших льдинок. Поддев персик ложечкой, Марис отправила его в рот.

– Впрочем – добавила она, – моя работа не мешает мне любить книги вообще и Дика Кейтона в частности. Даже если отставить в сторону скрытые движения его души и побудительные мотивы его поступков, он типичный положительный герой, который в состоянии раскрыть любую тайну, наказать злодея, уложить в постель ребенка…

– Дик, конечно, не педофил, но вот уложить в постель понравившуюся ему девчонку он способен. И не просто уложить, но даже заставить ее кончить…