Миссис Дюваль уже перестала хихикать. Кажется, она вознамерилась поспать.

– Эй! – Он коснулся носком ботинка ее колена. – Вам надо помыться.

Она замычала и крепче прижала колени к груди.

– В болотной воде множество паразитов. Я не хочу, чтобы вы у меня тут умерли от какой-нибудь заразы.

Он попытался ее поднять, но она не двинулась с места. Выругавшись сквозь зубы, он силой заставил ее сесть.

– Послушайте, леди, я тоже устал. Это все произошло по вашей милости. Вы повели себя крайне глупо, и теперь приходится расхлебывать.

Он приподнял ее и поволок к хижине. Там наполнил ведро свежей водой, сунул Реми в руку мыло.

– Мойтесь как следует, – инструктировал он. – Уши, нос, все. Скребитесь получше. Вы должны стать розовой, как попка младенца. Когда закончите, я займусь ранами на спине.

Это его больше всего беспокоило. Он очень опасался инфекции. В открытые раны так легко проникнуть бактериям, а болото – просто рассадник для этих одноклеточных убийц.

Он вернулся в хижину, где оставался несъеденный ужин. Берк собрал куски рыбы, сложил их в пластиковый пакет и сунул в мусорное ведро. У него больше не было аппетита, у нее, наверное, тоже. Впрочем, надо бы спросить.

Захватив два полотенца и сдернув с кровати одеяло, он пошел проведать, как идет мытье.

– Миссис Дюваль, – позвал он. Она не отозвалась. Он прислушался, но не услышал плеска воды. И вообще никаких звуков. – Миссис Дюваль?

Она снова не ответила, и он осторожно заглянул за угол. Но можно было не беспокоиться, что его обвинят в подглядывании: она сидела одетая, опустив голову на грудь, в безжизненно повисшей руке – кусок мыла.

– В чем дело? – Он осторожно приблизился.

Ее кажущаяся вялость и безучастность могли оказаться новым трюком. – Я понимаю, сейчас холодно, но вам обязательно надо смыть с себя эту дрянь. И чем скорее, тем лучше.

– Я хотела умереть.

– Что?

– Я хотела…

– Я слышал, что вы сказали, – резко перебил он. – Но это скверная смерть – утонуть в болотной моче.

– Нет. – Она потрясла головой, с ее мокрых волос свисали водоросли. – Когда я была маленькой, я каждую ночь молилась, чтобы во сне ко мне спустились ангелы и забрали меня на небеса.

Теперь до него дошло, что смех на пирсе был началом истерики. Теперь вот наступила вторая фаза. Испугалась болота, страшной смерти, его – Берка. Что с ней теперь надо делать? Надавать пощечин? Или, наоборот, постараться утешить? Он выбрал второе.

– Такое бывает почти у всех детей. Разозлятся на родителей, вот и мечтают преподать им урок.

– Мне было стыдно.

– Из-за этого желания?

– Нет, из-за тех вещей, которые Анджела заставляла меня делать.

Если это притворство, чтобы вызвать к себе жалость, то она – хорошая актриса. Она говорила тихо – наверное, вот так же ребенком, спрятавшись под одеялом, она звала к себе ангелов.

– Наверное, поэтому Господь забрал у меня моего ребенка. Чтобы наказать за неправильные молитвы.

Так, хватит.

– Вставайте.

Он сдернул ее со стула и расстегнул пряжку на ремне. Если бы ткань была сухая, огромные штаны Дредда просто сами бы упали вниз. Но они тяжелой массой повисли на ее бедрах.

Он опустился на колени и стал стягивать брюки.

– Все это глупости. – Он взял ее за щиколотку и стянул штанину. Повторил ту же процедуру с другой ногой. – У Бога слишком много разных дел, чтобы за каждым приглядывать.

Покончив с брюками, Берк принялся за рубашку. Он старался побольше говорить, чтобы поменьше отвлекаться на ее гладкий живот.

– Если отдаться чувству вины, оно может вас сожрать с потрохами. Поверьте, уж я-то знаю. Перестаньте терзаться из-за вашего ребенка, иначе превратитесь в такого же психа, как я. Таков закон жизни.

– Вы не должны этого делать.

Он поднял голову и увидел, что Реми абсолютно спокойна. Очевидно, истерика прошла. Он встал, но его руки продолжали держать ее за талию.

– Вы были не в себе.

– Теперь я в порядке.

– Точно?

– Вы боитесь оставить меня одну, потому что я сказала, что хочу умереть?

– Возможно.

– Если бы я хотела умереть, я бы пошла ко дну.

А я не хотела.

– Я тоже не хотел. Если бы вы утонули, я был бы виноват. Я не поверил, что вы не умеете плавать.

– У вас такое в голове не укладывается?

– Ну, в общем, да.

Берк не замечал, как летят секунды, ибо сейчас впервые он безраздельно овладел ее вниманием – она смотрела прямо ему в глаза, не отводила взгляда; и еще он чувствовал, как ее кожа нагревается под его ладонями.

Она вдруг тоже это почувствовала и посмотрела на его руки. Он в ту же секунду отпустил ее и сделал шаг назад.

– Грязь начинает подсыхать, – пробормотал он. – Так ее труднее будет отмыть. Наклонитесь над перилами, я помогу вам помыть голову. Она медлила. Берк разозлился.

– Ведро тяжелое, самой вам его не поднять.

Больше не возражая, она подошла к перилам и наклонила голову. Берк вылил ей на голову почти целое ведро воды и начал деловито намыливать волосы шампунем. Смыв основную грязь, он провел процедуру по второму разу, теперь тщательно промывая корни волос и кожу головы.

Руки его были по локоть в пене. Голова Реми была покрыта шапкой из мыльной пены, ручейки стекали за воротник и в вырез Дреддовой рубашки, на роскошную – Берк это знал – грудь.

Потом он вновь наполнил ведро чистой водой. За все это время они не произнесли ни слова, разговор сейчас казался неуместным. Поэтому Берк молча взял ее за подбородок, пригнул голову ниже и стал осторожно поливать ей на волосы.

Наконец ведро снова опустело. Берк какое-то мгновение постоял, глядя на ее склоненную спину, потом принес еще воды и поставил ведро к ее ногам.

– Сзади вас, на стуле, – полотенце. Когда помоетесь и оботретесь, завернитесь получше в одеяло, а то замерзнете.

И ушел.

В хижине он остановился посреди комнаты и, тяжело дыша, прижал ладони к глазам. Поднимавшаяся из области затылка головная боль пульсировала уже в ритме рэпа. Берк весь покрылся потом, словно сейчас стоял июль, а не февраль.

Он неуклюже вывалил на стол содержимое аптечки и придвинул стол и стул поближе к обогревателю. В дверях появилась Реми, завернутая в одеяло наподобие индийского сари и с тюрбаном из полотенца на голове.

– Я оставила одежду отмокать в ведре. Утром прополощу.

Он показал ей на стул.

– Сделаем это, пока вы не оделись.

– Хорошо.

Она села к нему спиной. Берк сдвинул с ее плеч одеяло, обнажил спину. Тщательно осмотрел ранки и с облегчением убедился, что все они затянулись и ни одна не кровоточит. Стараясь действовать как бесчувственный автомат, Берк аккуратно обработал ранки антисептиком и смазал бальзамом.

Все происходило в молчании. Не было даже никаких посторонних звуков – ни включенного телевизора, ни шума машин. Ничто не нарушало тишины – кроме их дыхания.

Он закончил и неловко постарался укутать ее одеялом.

– Вам тепло?

– Да.

– Я… э… захватил кое-какие вещи. Подумал, они вам тут могут понадобиться. Поглядите в сумке, она в ванной комнате.

Несколько дней назад, уезжая из Нью-Орлеана, он знал, что надо взять с собой. Она – не знала.

– Спасибо.

– Ага.

Она ушла в ванную и закрыла дверь. Берк достал бутылку воды и выпил ее почти всю залпом. Руки и ноги у него тряслись, в ушах звенело, к горлу подступала тошнота. Свое головокружение он объяснял тем, что принял аспирин на голодный желудок; тем, что перенапрягся, вытаскивая из воды заложницу, а потом и лодку; тем, что получил сильный удар по голове. Берк готов был найти объяснение своему состоянию в чем угодно, только не в истинной причине.

Реми вышла из ванной. Полотенце она сняла, влажные волосы зачесала назад. На ней был серый свитер. Один из тех, что он купил для нее в Нью-Орлеане.

– Я еще в то утро собирался отдать вам одежду, но Дредд уже успел вас экипировать. Он всегда все делает по-своему.