Мои комментарии

Полагаю, что в погоне за доходностью фонды прямых инвестиций делают ошибку, увеличивая венчурные инвестиции: они покупают технологические и интернет-компании, которым требуется финансирование на ранних этапах. Я бы назвал это синдромом Facebook и Groupon. Фондам прямых инвестиций следует придерживаться именно прямых инвестиций, а не служить ширмой для высокорисковых венчурных инвесторов. Венчурный капитал как класс активов не предполагает никакой доходности – за последнее десятилетие она была нулевой, и даже лучшие компании испытывали трудности. Кроме того, фонды прямых инвестиций должны быть бдительны, чтобы их не втянули в какие-нибудь финансовые операции или слияния, в которых им придется играть роль банка, обслуживающего торговые сделки. Чистый финансовый инжиниринг непривлекателен: предоставление финансирования – это рядовая операция с низким барьером.

Инвестиции в LBO, как отмечает Дэвид Свенсен, являются рискованными из-за привлечения крупных заемных средств. Такие средства погубили фонды недвижимости Morgan Stanley. Кстати, Carlisle запускает новый фонд недвижимости, который сейчас проходит стадию маркетинга: для него заявлен минимальный уровень доходности 8 %, а фиксированные комиссионные сокращены до 75 базисных пунктов. Мне кажется, что в таких сферах, как управление инвестициями, хедж-фонды и прямые инвестиции, мы прошли треть пути через «медвежий» рынок: комиссионные и зарплаты понижаются, и данный процесс продолжится. Мне нравится то, что наш консультант обращает наше внимание на те фонды прямых инвестиций, которые концентрируются на компаниях среднего размера, используют небольшую долю заемных средств и устанавливают минимальные ставки доходности. Так, мы познакомились с четырьмя средними скандинавскими фондами прямых инвестиций. Два заявляли о минимальной доходности 8 %, один – о 6 %, и еще один – о нулевой. Когда мы поинтересовались у последнего, что они хотят этим сказать, нам ответили: берите или уходите.

Мой вывод: так как наш фонд ориентирован на долгосрочную перспективу и нас не слишком беспокоит уровень ликвидности, можно значительно повысить долю частных инвестиций в своем портфеле, но только до 30 %, а не до 50 %. Имейте в виду, что эта доля будет постепенно повышаться благодаря хорошей доходности, сокращению других позиций и необходимости выполнять принятые на себя инвестиционные обязательства (именно так произошло в Yale Endowment). Я остаюсь горячим поклонником акций и дорожу ликвидностью, но также понимаю привлекательность прямых инвестиций.

Еще один стоящий передо мной вопрос: полностью ли мы уверены в нашем консультанте и его компании? Уверены ли мы в живучести ее бизнеса и устойчивости ее высоких показателей? Располагает ли она доступом к рынкам вне Европы? Чарльзу было бы сложно выявить средние по размеру компании, которые могли бы добиться впечатляющих успехов в Китае, Латинской Америке и на других развивающихся рынках. Стоит отметить, что прямые инвестиции в Китае полностью зависят от репутации и знакомства с правильными людьми.

Теперь я возвращаюсь к борьбе за выживание инвестиций. Саммит ЕС на прошлой неделе заслуживает четверки, однако он не стал тем прорывным событием, на которое многие надеялись, и рынки оценивают его результаты на четыре с минусом. Темпы роста индекса потребительских цен Китая понизились до 4,2 %, а цены на свинину продолжают падать, что предвещает дальнейшее торможение индекса потребительских цен. Это, в свою очередь, откроет двери для понижения ставок. Динамика индекса Shanghai Composite остается слабой: он как будто стоит на пороге падения. В Нью-Йорке представитель правительства КНР заявил в узком кругу, что проблема неравномерности распределения доходов в Китае такая же острая, как и в США, только там соотношение составляет 2 %/98 %, а не 1 %/99 %.

Больше всего за последнее время меня встревожило личное открытие, что технологический уровень иранцев, оказывается, таков, что позволил им успешно вклиниться в систему управления одного из наших дронов[157], пролетавшего в 15 км над Ираном, сбить его с курса и посадить на землю без каких-либо поломок. Это сокровище для иранцев и всех тех, с кем они сочтут нужным им поделиться. В отношении же рынков я остаюсь агностиком. Я могу привести аргументы в пользу их роста на 20 % или такого же падения. В данный момент внимание приковано к спредам суверенных бумаг Италии и Франции. Их динамика позволит понять, как же был оценен долговой рынок на саммите ЕС и какие решения были приняты на прошлой неделе. Комментарии со стороны Бундесбанка не способствовали улучшению ситуации. Я по-прежнему считаю самыми привлекательными американский и азиатские рынки, но не готов брать на себя дополнительные риски.

США располагают многими преимуществами в плане экономического роста и инвестиций по сравнению с другими регионами мира.

• США против раздробленной еврозоны: единство, один язык, конституция.

• Неплохая демографическая ситуация: растущее население.

• Высокая мобильность на рынке труда.

• Сравнительно дешевая добыча углеводородов.

• Недооцененная валюта.

• Культура предпринимательства: Кремниевая долина, доступность финансирования для стартапов.

• Лучшие университеты.

• Многие из лучших компаний мира (транснациональные корпорации).

• Высоколиквидные рынки капитала – наиболее честные рынки, противодействие инсайдерской торговле.

• Власть закона в сферах торговли и инвестиций.

• Перспектива стать крупнейшим производителем нефти и газа к 2020 году.

Вместе с тем у США есть серьезная, подрывающая здоровье населения страны проблема. Речь идет об ожирении. Оно неизбежно изменит демографическую ситуацию и сведет на нет сегодняшние расчеты по будущим социальным выплатам. У нас в стране самая большая в мире доля населения с избыточным весом, и наши обязательства в рамках Medicare окажутся дороже, чем прогнозируется. Это громадное бремя, которое и сейчас вредит экономическому росту. Боюсь, что оно может сократить в будущем P/E акций компаний США минимум на пару пунктов.

Около 35 % населения США страдают ожирением (исходя из медицинских критериев), и в последнее десятилетие данный процент быстро увеличивается. Большинство американцев приобретают лишний вес в раннем возрасте, и в результате диабет и сердечно-сосудистые заболевания достигают масштабов эпидемии. В недавней статье в The New York Times указывалось, что ожидаемая продолжительность жизни населения с меньшими доходами и, предположительно, худшим уровнем образования, где потребление вредной пищи было высоким, составляла в 1980 году примерно 60 лет, а у более богатых и образованных – 78–80 лет. Этот разрыв объяснялся в статье нездоровыми гастрономическим привычками и потреблением сахаросодержащих безалкогольных напитков. Данная комбинация вкупе с недостатком физической активности вела к проблеме лишнего веса, повышенному кровяному давлению, диабету и депрессии.

Новое исследование говорит, что, хотя люди в бедных районах «подхватывают» диабет или сердечные заболевания в более молодом возрасте, их ожидаемая продолжительность жизни увеличилась до 66 лет. В то же время изменения в состоянии здоровья или продолжительности жизни более богатой части населения совсем невелики. Повышение ожидаемой продолжительности жизни низших классов связывается с широким использованием понижающих уровень холестерина статинов, а также с совершенствованием техники коронарного шунтирования. Уровни холестерина и артериального давления у людей с избыточным весом уменьшились в последние 20 лет. Человеческое тело и его суставы были изначально предназначены для охотников, а не полных людей, ведущих сидячий образ жизни. Эпидемия ожирения привела к росту числа операций по протезированию тазобедренного и коленного суставов, которые делают человека нетрудоспособным на какое-то время.