Huawei не является публичной компанией в привычном нам смысле слова. Ее акциями владеют 65 000 из 110 000 сотрудников, которые избирают совет директоров и наблюдательный совет. Крупнейшим акционером, как сообщил нам за ланчем наш собеседник, является Жэнь Чжэнфэй, которому принадлежит 1,5 % акций, находящихся в обращении. Председатель совета директоров – женщина, Сунь Яфан. Неясно, в какой момент сотрудник вознаграждается акциями, но он получает их по балансовой стоимости и, предположительно, с течением времени пакет акций увеличивается. Когда сотрудник покидает Huawei, он продает свой пакет компании по текущей балансовой стоимости. Балансовая стоимость бумаг повышается на 40 % в год. Такая модель создает благосостояние и привлекает людей, она существовала ранее и в американских инвестиционных банках – до того, как те стали публичными. В Morgan Stanley она сделала меня богатым. Великая модель. Сотрудники, чье вознаграждение не зависит от рыночных колебаний котировок их акций, намного меньше склонны совершать глупые, рискованные, ориентированные лишь на краткосрочную перспективу поступки.

Штаб-квартира Huawei, ее отдел маркетинга, большая часть отделов, занимающихся НИОКР, и некоторая часть производственных мощностей расположены в громадном «городе» Huawei в Шэньчжэне (последний связан мостом с Гонконгом). «Город» Huawei весьма привлекателен: здесь есть школы, рестораны, розничные магазины, спортплощадки. Все это весьма сильно отличается от тех потогонных фабрик, которые мы видели в других местах и на которых (как вы могли слышать) молодые девушки подчас бросаются из окон. Конечно, инвестиционные банки пытаются убедить Huawei стать по-настоящему публичной компанией. Но наш собеседник подчеркнул: «Нам нравится наша система такой, какая она есть. Она помогает привлекать лучшие таланты». Он сказал также, что у компании быстро растет ближневосточный бизнес. Две недели назад Huawei анонсировала линейку «устройств мобильного широкополосного доступа для дома», новое оборудование для оптической передачи данных и оптического доступа, а также для опорных сетей. После ланча мы видели демонстрацию этих и других продуктов. Я ничего не понял, если честно.

«Медвежья» точка зрения на Huawei такова: ею на деле владеет и управляет китайская армия. Мол, несколько лет назад пронырливый китаец приобрел оборудование Cisco и скопировал его – в качестве доказательства указывается на то, что в руководствах по эксплуатации Huawei повторяются те же ошибки, что в оригинальных руководствах Cisco. Утверждают, что исследования и разработки китайской компании бесплодны, она неспособна создать коммерчески успешные новые продукты, а ее модель порочна. Мы спросили у нашего собеседника обо всем этом. Переводчик поморщился, но топ-менеджер лишь покачал головой и слегка улыбнулся. Но по мне, это выглядело притворством.

По словам моего друга Джеймса Чэна, Huawei – не типичная крупная китайская компания, однако ему известны еще около 50 или 60 фирм, которые успешно используют такую же модель. Об этом следует хорошенько подумать. Раз множество китайских компаний идут данным путем, значит, они могут создать собственную Кремниевую долину, свои Google и Facebook.

Каждый заинтересованный инвестор должен прочесть заметку Дэвида Брукса во вчерашнем выпуске The New York Times. Брукс – наиболее уважаемый консервативный республиканец, и его взгляды имеют вес. Он пишет о том, что Группа шести[103] и демократы выдвинули ряд предложений о крупных изменениях системы социального обеспечения, Medicare и налоговой политики (предполагается понизить базовую ставку и расширить налогооблагаемую базу). В целом реализация этого пакета предложений позволила бы за десять лет сократить дефицит на четыре триллиона долларов и сопоставимым образом уменьшить размер федерального правительства. По мнению Брукса, уступки Обамы в этом вопросе могут расколоть либеральную платформу демократов. Это «историческая возможность» для республиканцев, как пишет журналист, разочарованный и испытывающий отвращение по отношению к предельно неуступчивой позиции правого крыла своей партии на краю пропасти. Обама в итоге может выиграть, даже если мы все-таки шагнем с утеса вниз, так как население позитивно оценит его действия.

Сенат, кажется, понимает это, но Палата представителей и «чайная партия» по-прежнему сопротивляются. Если США объявят дефолт, рост рынка во вторник окажется классическим примером погони за «золотом дураков». Поскольку на пороге экономический подъем, сильный прилив уверенности в случае заключения соглашения может обеспечить рост S&P 500 на 15 %. Если компромисса не последует, индекс рухнет на 10 %. Обратите внимание на то, что инвесторы с большим объемом ликвидности выжидают: сегодня агентство Bloomberg отмечало, что такой тактики придерживаются Сорос и Moore Capital. Можно быть уверенным в том, что управляющие практически всех крупных пенсионных фондов в данный момент не верят в акции.

В Европе все та же неразбериха. Мне кажется, что лучшей ставкой на успешный выход США из нынешнего тупика является инвестирование в акции компаний из China FXI Hong Kong[104] и Hang Seng China Enterprises Index (которые у меня есть). За период с лета 2009 года динамика китайского фондового рынка была хуже, чем у MSCI EM, на 35 %, а MSCI EM отстает от показателей развитых стран последние шесть месяцев. Прибыли (китайских компаний) выросли в прошлом году на 20 %, а в этом году их рост, возможно, будет лишь немногим меньше. P/E находится в нижней части диапазона 10–20. Я разделяю «медвежью» точку зрения на Китай. Мои длинные позиции примерно на 70 % превышают короткие, что весьма рискованно, учитывая иррациональность американских политиков. Помимо прочего, у меня есть 20-процентная короткая позиция по S&P 500. Если признаков того, что соглашение по долгу все же будет достигнуто, станет больше, я доведу долю длинных позиций в своем портфеле до 90 %.

Собирая «гроздья собственного гнева»[105]

Сегодня 3 августа, время тяжелое. Занимаюсь инвестициями уже почти 40 лет и не могу вспомнить, чтобы положение было столь же сложным, как сейчас. В прошлом было немало пугающих панических моментов и кризисов, однако они поддавались анализу и вы могли оценить риски ваших ставок. Сейчас же я теряю веру в способность США и Европы принять и реализовать те решения, которые совершенно необходимы. Мы в самом деле собираем «гроздья собственного гнева».

Я с чрезмерным оптимизмом воспринимал как американских политиков (которые, как мне представлялось, в конце концов сделают все правильно), так и экономическую ситуацию. США неизбежно должны сократить социальные выплаты и траты на оборону, а также повысить ставки налогов для богатых. Я давно являюсь сторонником экономики предложения[106], однако мы стали несправедливым, несбалансированным обществом. Совершенно неправильно, что GE не платит никаких налогов. Несправедливо, что парни из хедж-фондов и фондов прямых инвестиций пользуются налоговыми льготами по своим доходам, полученным в виде комиссионных. Налоговый кодекс извращен лоббистами. Президент Обама в какой-то момент предложил повысить возраст для получения пенсий в системе социального обеспечения и для права на обслуживание в рамках Medicare, но затем, столкнувшись с протестами, поспешил дать задний ход. В ходе последних дискуссий и выступлений все – демократы, республиканцы, представители «чайной партии» – торжественно обещали, что система соцобеспечения останется нетронутой. Не стала ли Америка неуправляемой? Не является ли двухлетний срок между выборами в Конгресс анахронизмом из колониальных времен?