– Ты, и правда, был настолько голоден? – спросила она меня, когда я закончил, и с довольным видом откинулся на подушки.

– Да. Единственное что я ел за последние двое суток, были Дьявольские сладости, – сказал я и запнулся. Быть не может! Я же больше никогда их не попробую! До меня только сейчас это дошло! С самого детства, каждый мой день начинался с них.

– Что – то случилось? – спросила она, увидев мое замешательство.

– Да так, потихоньку отказываюсь от прошлого. Понимаешь, с самого моего детства я, каждое утро, ел одно лакомство, которое было самым вкусным из всего, что я когда – либо пробовал. Оно делалось по рецепту, за который повар отдал свою ногу демону, и чудом остался жив, после побега из Ниргииза. И во всей нашей империи больше нет ни одного места, где бы они продавались, – рассказал я ей.

– Знаешь, если ты сможешь попросить у леса правильно, он сможет дать тебе все, что пожелаешь, только для этого необходимы годы тренировок, – попыталась утешить меня она.

– Ну, время у меня теперь хоть отбавляй! Я теперь, из-за своей ауры, везде буду изгоем. И каждый будет просто обязан меня убить или сдать местным властям.

– Марк я не хочу тебя расстраивать, но у тебя нет времени! Я знаю, Путь Серого хранителя тебе пока неведом. Серый хранитель появляется в этом мире, только тогда, когда Свет и Тьма на пределе, и готовы к новой, уничтожающей все на своем пути, войне, либо тогда, когда над миром нависает сторонняя, еще более страшная угроза, способная уничтожить все живое. Ты не сможешь, просто забиться в тихий уголок и прожить там спокойную жизнь. Это не твоя судьба! Как сказал Унлей, у тебя примерно пара лет для того, чтобы окрепнуть, и понять всю природу своей силы. И ты, к моему сожалению, не сможешь оставаться у нас дольше, чем скажет Унлей. Но я попытаюсь, хотя бы на это время, сделать твою жизнь счастливой, и очень надеюсь, что когда – нибудь, ты вернешься ко мне. С этими словами она склонилась надо мной, и нежно поцеловала меня. Я обнял ее хрупкие плечи и прижал к себе. Мир вокруг нас завертелся с бешеной скоростью, солнце, звуки, зелень слились в единый поток и окружили нас, защищая от посторонних глаз. Не знаю, сколько мы лежали, обняв друг друга. Я не знал, ночь сейчас или день. Листья деревьев светились постоянным светом. Я лежал, обнимая самую прекрасную из женщин, и все остальное в этот момент было не важно.

– Марк, а ты, когда – нибудь, был с женщиной? – тихо спросила она.

– Нет, – честно ответил я. Почему-то мне казалось, что если я совру ей, она поймет сразу. Да и не хотел я ей врать.

– Марк, у альвов есть такой обычай, если мужчина просит женщину называть его по имени, значит, он просит ее, быть его избранницей, – тихо сказала жрица, – Я, конечно, понимаю, что у вас другие обычаи, но можешь не волноваться, если ты не хочешь брать меня в жены, то я пойму. Но хочу попросить тебя об одном одолжении.

– Говори? – сказал я, выходя из легкого ступора. Чертов Унлей, вот почему он смеялся.

– Я хочу ребенка. Я хочу, чтоб ты…

– Не продолжай, Элионель! Ты прекрасна! Любой был бы счастлив стать твоим избранником. Но мы не знаем, что мне предстоит! Я не хочу подвергать тебя опасности. К тому же, боги дают детей по очень большой любви! А сила наших чувств нам еще не известна. Давай заключим договор. Если к концу моего присутствия здесь мы правда влюбимся, то я соглашусь на это.

– Хорошо! – она улыбнулась, и наши губы снова слились в долгом поцелуе.

Святая Фелиция. Императорский дворец.

Император Грегориан Несущий свет шел по коридору своего дворца. Поступь его была легка и уверенна. Статный, светловолосый, стремительный, словно бог, сошедший из своей обители на эту землю, чтобы очистить ее от всякой скверны. Звуки его шагов, разносившиеся эхом по коридорам дворца, звучали, как команда дворцовой челяди, убраться всем с дороги, а те, кто не успел, почтительно склонялись перед ними, стараясь полностью вжаться в стену. Боялись ли его? Наверное. Его величество был из того типа правителей, которые самолично познали тяжесть меча в своей руке.

Глядя на него через «пелену» можно было увидеть, насколько ярко сияет его аура ослепляющим светом, полностью стирая все тени в коридоре. Холодный взгляд ярко голубых глаз полностью овладевал сознанием человеком, к которому он обращался. Император всегда смотрел только в глаза. Всем. Глаза не могут врать. Страх, ложь, искорка смятения или неуверенности – ничто не могло ускользнуть от внимания повелителя. Он видел любого насквозь.

Светлое одеяние, плащ, высокие сапоги – наряд его был лаконичен и скромен. На поясе – клинок, семейный символ силы и власти. Реликвия, за которую демоны были готовы отдать очень многое. Но святость этого клинка не позволяла им даже дотронуться до него – малейшее прикосновение этого артефакта превращала любого демона в прах. И не только демона, это знали все. Это мог сделать только сам император, или следующий.

Император направлялся на собранный им же Совет, в связи недавними обстоятельствами. А точнее, пробуждением Серого хранителя. На Совет должны были явиться все тайные и явные правители Святой Фелиции.

Там был капитан Оливер, казалось, навечно закованный в свои доспехи. Профессор Аврелиус – глава самой могущественной академии магов в империи. Святой епископ Дартиил, стоящий во главе Церкви Святой Фелиции, которая покровительствовала рыцарям света. Трое старейшин Ордена Святой Фелиции, и… Палач. Никто не знал его настоящего имени, его лица не видели уже много лет, о нем знали только то, что он является лучшим рыцарем света во всей империи. За свою чистоту и преданность императору, он был удостоен такой чести – карать. И ему было все равно кого карать, если это делалось ради Света. Не раз бывало, когда он лично отрубал головы людям, у которых темнела аура. Но истинно верующий в силу Света, народ не обращал на это никакого внимания. Для них Палач всегда был, есть и будет героем, спасающим их от монстров. Он всегда был в доспехах из габира, покрытых тонкой золотой пленкой, люди считали его появление светлым знаком для их деревень. Ходили также слухи, что он является тайным ребенком самого императора. Но кто верит гибким языкам?

– Я перейду сразу к делу. Профессор, поставьте звуковой барьер, чтоб нас не могли услышать, – сразу же произнес император, зайдя в небольшой, темный зал, где проводились заседания Совета.

– Уже сделано, ваше величество, – тихо ответил Аврелиус, – Новости не из приятных.

– Он пробудился? – спросил Грегориан, заранее зная ответ.

– К моему сожалению, да, мой император. Прямо у меня под носом. Это моя вина. Само прохождение лабиринта Маркусом показалось мне странным, но я решил, что он прошел посвящение своей стихии одновременно с прохождением испытания. Это редкий феномен в наше время, но в его роду это происходит каждое поколение. Их дух – хранитель помогает познать самые величайшие глубины их семейной магии. Вы же видели его отца. До появления духа, который его обучил, он не мог даже молнию нормально пустить, а после года отшельничества он вернулся совершенно другим человеком. Стихия молний подчинилась ему полностью. Он один стоит, чуть ли не целой армии. Причем, одетых в габир. Магия магией, но наш металл, оказалось, все-таки проводит электричество. Так вот, у его отца, после того, как он прошел посвящение, появилась серая аура. Это еще одна из особенностей их рода, вот только у него она посветлела спустя пару часов. Я предположил, что и с Марком будет так же, и попросил капитана Оливера придержать его пока в темнице, чтобы никто не смог увидеть его ауру и, раньше времени, навредить ему. Чем это закончилось, мы уже знаем, – доложил профессор и громко вздохнул. Он знал последних четырех потомков этого великого рода. Он любил и уважал их, за мудрость, силу, отвагу. Маркус был многообещающим рыцарем для империи.

– А вы не допускаете, мой друг, что молодой человек просто испугался, и решил бежать, тем самым усложнив ситуацию со своей аурой? – поинтересовался епископ, – Вдруг его аура уже вернулась в нормальное состояние, и он просто боится вернуться.