Когда Маргарет уже вышла в коридор и свернула на лестницу, ее окликнул Мэтью:

– Маргарет, стой!

– Что-то срочное? – спросила она как можно невиннее. Она-то прекрасно понимала, о чем он хочет поговорить.

– Хотел подробнее обсудить план действий по лаборатории, чтобы… спланировать работу своего отдела. – Также «невинно» ответил он.

– У меня в кабинете через 10 минут. – жестко ответила Маргарет и резко пошла дальше по коридору, но совсем не в сторону своего кабинета.

Как скажешь, дорогая, подумал Мэтью, и решил перед разговором перехватит чашечку кофе, ведь день предстоит быть не из легких.

Джекки стояла возле обозначенного ими места встречи и ждала Машу. Девочки договорились обследовать территорию вокруг и собрать как можно больше информации о военной части, чтобы спланировать вторжение внутрь. Она должна была найти сестру! Джекки уже закончила обход, а вот Маша опаздывала, и девочка начинала беспокоиться за подругу. Они не спали всю предыдущую ночь, обговаривали возможные планы, продумывали схему движения по части, но одно было ясно – без возможности передвигаться быстро, проникновение будет не из легких. Джекки услышала шорох листьев недалеко от врага, правее от их самодельного подобия лагеря, и пригнулась. Скорее всего, это возвращается Маша, но все же она не хотела рисковать. Джекки спряталась за кустом и сначала разглядела ботинки, которые и заставляли шуршать листья. Это была не Маша. Обувь была мужской, похоже, это был мальчик, живший в комнате напротив. Вот он подошел ближе, и Джекки смогла разглядеть его лицо, это действительно был Питер. Он шел не спеша, недоумевая смотря по сторонам. Его взгляд был затуманен, будто он находился в трансе, голова повернута на правый бок. Потом мальчик увидел что-то вдали и бросился бежать в ту сторону. Алисон продолжала сидеть, скрываясь от посторонних глаз. Она не хотела встретиться с ним, по крайней мере, пока что. Джекки только сейчас поняла, что они были так заняты обсуждением их поисков Алисон, что девочки совсем забыли о других детях, которые жили с ними в детском доме. «Ведь они все стали такими же, как и мы? – удивилась собственной мысли Алисон. – Или не все?»

– Джекки! Джекки! Ты где? – это вернулась Маша.

Наконец, с облегчением подумала Джекки, а вслух добавила:

– Найди меня, если сможешь! – и весело засмеялась. Но ничего не произошло, а Маша только монотонно повторила:

– Джекки! Джекки! Где же ты?

Теперь Джекки заметила, что голос подруги звучал не естественно. Она слегка выглянула из своего укрытия, чтобы попытаться разглядеть Машу и ужаснулась. Ее подруга приняла такую же странную позу, как и Питер, которого она видела пять минут назад. Ее голова была повернута на правую сторону, глаза словно в трансе. Джекки испугалась и решила сохранять молчание, с подругой что-то случилось и ей сперва следует подольше понаблюдать за ней. Маша ходила неровными кругами, еле переставляя ноги, затем, как и Питер, увидела что-то вдали и резко бросилась бежать в ту сторону.

Что же это было, недоумевала Джекки, неужели я осталась одна? А затем девочка вскочила и побежала догонять Машу, ей было необходимо проследить что же случилось, и возможно ей удастся приблизиться на шаг ближе к разгадке всего происходящего.

Евгения решила проводить Кружкина до номера. Его прогулка по морскому побережью оказалась совсем не тем, что он представлял. Перед выходом из комнаты девушка одела ему на глаза плотные очки и вывела, держа за руку. Они долго шли, несколько раз поворачивали направо, затем налево, далее их ждал спуск вниз по лестнице. Затем солдат оказался в каком-то помещении. Маску с его глаз так и не сняли, а просто усадили на кресло, в руки вручили пластиковый стакан с арбузным соком (такова эта жидкость была на вкус) и оставили на неопределенное время. Все попытки солдата встать и изучить местность заканчивались тем, что неизвестная сильная рука опускалась ему на плечо и усаживала обратно на стул. Воздух в комнате действительно был морским, и даже был слышен шум моря, но весь этот антураж однозначно был создан искусственно. Кружкин не знал, сколько времени он провел в «лицизрении» моря, но его спина начала затекать от нахождения в одной позе, а ноги ломило.

– Может, достаточно? Я хочу в палату. – на его призыв никто не ответил, но через некоторое время в комнате снова оказалась Евгения. Она пообещала, что совсем скоро он вернется «к себе», и предложила проводить его таким же образом, как они и попали сюда. Только вот их дорога обратно явно отличалась. Александр тщательно запоминал маршрут до этой комнаты, количество шагов, повороты и т. д. Ведь он, обученный солдат, имел все навыки, чтобы без труда повторить маршрут, даже если его вели с завязанными глазами. Похоже, врачи, которые его опекали, были в курсе таких особенностей, и теперь, отводя его обратно в палату, они просто дошли до лифта и поднялись наверх. Зачем так делать? Не понимал Кружкин. Я ведь уже запомнил маршрут, а теперь они мне подсказали еще одну дорогу. Но как только он оказался в палате, то все стало ясно. Это была совсем другая комната. Интерьер оставался прежним, но вот ее размеры отличались, и мебель стояла немного иначе. Значит, я теперь никогда не смогу найти начальную точку, понял Кружкин. Люди, с которыми он имел дело, понимали толк в своей работе и запутывали следы очень качественно. Неужели каждый раз они будут переводить меня в другую палату? Сколько же здесь комнат, чтобы это было возможно?

Евгения сняла повязку, пожелала хорошего отдыха и удалилась. Александр же рухнул на кровать и даже не заметил, как его поглотил глубокий, вязкий сон.

Мэтью вошел к Маргарет без стука. Он бесцеремонно прошел через кабинет, уселся на кресло и закинул ноги на стол. Маргарет только обвела его спокойным, ничего не выражавшим взглядом. Либо ее такое поведение не удивляло, либо она была слишком поглощена другими проблемами, которые была важнее, чем наглость коллеги.

– Давай поговорим, – решительно начал Мэтью.

– Мы уже разговариваем, – спокойно ответила Маргарет и что-то записала в свой ежедневник.

– Я серьезно. Как такое могло случиться? Девушка, совершенно обычная девушка подвергается воздействию нашего препарата, заметь, неизменной формулы препарата, и остается не просто цела и невредима, она совсем не проявляет никаких симптомов! Если бы она осталась жива, но скажем, у нее выросла вторая голова или четыре сердца, я бы не удивился, но… Остаться совершенно нормальным, здоровым человеком? Это, знаешь ли, не нормально при таких обстоятельствах!

– Возможно, она была чем-то больна? Я же сказала на собрании, что мы изучим ее биографию подробнее, – Маргарет продолжила что-то писать в ежедневнике.

– Ты что-то скрываешь! – начал Мэтью, но Маргарет его перебила:

– Мэт, ты ворвался в мой кабинет и начал меня оскорблять! Это неприемлемо. Хочешь поговорить – прекрасно, давай поговорим. Но я не позволю повышать голос и обвинять меня в том, что я не совершала. Я также как и ты не понимаю, как это могло произойти, и почему выжила только одна девушка… но я держу себя в руках и продолжаю работать, чтобы найти ответы на эти вопросы, а не обвиняю своих коллег!

– А давай вспомним проект Дрефт? – Мэтью взглянул на Маргарет исподлобья и злобно ухмыльнулся.

– Никакого проекта Дрефт нет! И никогда не было, – Маргарет швырнула ежедневник и уставилась на Мэтью. Она была в ярости, но это только добавляло энтузиазма интервьюеру.

– Сезан мне рассказывал перед смертью, что мы – это только часть проекта, – продолжил Мэтью. – Что есть еще люди, другие, которым ввели иную модификацию вируса, но ничего не произошло. Их оставили в покое, но просто продолжили наблюдать за ними.

– Мэтью, прекрати, – прервала его Маргарет. – Это все сказки. Никакой другой модификации нет. Есть только мы, только эта база, только наши исследования.

– Сезан говорил, что ты, как руководитель этой базы, в курсе всех операций, – не успокаивался Мэтью.