– Конечно, дорогая. Хорошего дня, – язвительно добавил он и решительно зашагал в противоположную сторону.

Маргарет выдохнула, голова продолжала кружиться, и девушка поняла, что ей срочно необходимы хотя бы пара глотков кофе и что-то перекусить, ведь она так спешила, что до сих пор ничего не поела. Но теперь разговор с солдатом придется отложить, так как она должна быть в полной форме, ведь с ним уже поговорил тот, кто так старательно пытается найти ее ошибки и опорочить перед лабораторией.

Абзуков был на ногах с самого утра, он всячески пытался отвлечь себя от мыслей о Смирнове и о том, что тому удалось узнать. Скорее всего, дело касалось Кружкина, возможно, Смирнов убедился, что они его держат в палате и никого не пускают совсем не в медицинских целях. Судя по всему, Кружкин и правда стал свидетелем событий, которые стоили ему свободы. Но почему никто не забил тревогу, когда Смирнов бежал? Никто не знает, что ему стало известно? Вопросы возникали в голове солдата один за другим, и он так явно помнил их последний разговор наедине, когда они возвращались в фургоне с задания по поджогу зомби… Смирнов просил Абзукова, чтобы он не вмешивался, не лез ни в свое дело, спокойно дослужил и вернулся домой к семье. А теперь получается, что он сам просил его «влезть» в эти самые дела. Похоже, все и правда очень серьезно, возможно, дело даже касается национальной безопасности! От этой мысли у Абзукова перехватило дыхание, но он тут же помотал головой – сейчас не время воображать себя супергероем, дело касается его жизни, и не только его.

Абзуков думал, какой бы момент выбрать для связи со Смирновым. Как только обнаружится пропажа солдата, а это случится на утренней тренировке или завтраке, ему будут задавать много вопросов, и лучше не рисковать, пытаясь улизнуть из части, а то и его запишут в диверсанты.

Как только пропажа Смирнова обнаружилась, его отыскал Мэтью, один из ученых. Абзуков как раз в это время проходил очередное обследование. Макс, местный врач, без лишних объяснений и даже скорее бесцеремонно отвел его в лабораторию и принялся брать неисчисляемое количество анализов, делать снимки всех частей тела и испытывать его сердечно-сосудистую систему посредством физических упражнений. Мэтью попросил Макса оставить их наедине, сел напротив и поначалу просто пристально разглядывал лицо солдата, то ли он собирался с мыслями, то ли нагонял страху, но, если быть честным, то допрос был не из легких, а осознание того, что Абзуков практически прикован к медицинскому креслу кучей трубочек и датчиков и не в состоянии никуда уйти, даже если очень захочет, совсем не добавляли ему оптимизма.

– Итак, – начал Макс. – Смирнов пропал. Где он? – спросил Мэтью сразу в лоб и сощурил глаза, пытаясь прочитать ответ в зрачках Абзукова.

– Да, я слышал. Я ничего не знаю, – резко ответил солдат и тут же пожалел о таком скором ответе, слишком неубедительно он выглядел и только наоборот убеждал вопрошающего в том, что Абзукову было что-то известно. Надо было немного поломаться, пусть слезу…

– Я не верю, – спокойно ответил Мэтью и немного отпустил «прицел» и даже слегка откинулся на спинку кресла. – Ты все знаешь, все до мелочей. Признайся, и тебя не тронут.

– Кто меня не тронет? – голос солдата слегка дрожал. Черт, судорожно думал Абзуков, нужно срочно брать себя в руки, иначе они сейчас додумают такое, что мне и в голову не приходило.

– Товарищ Абзуков, не надо делать вид, что вы ничего не понимаете, – продолжал гнуть свою линию Мэтью, но на этот раз его голос стал мягче, а давление на солдата ослабло. Это невинное и даже глуповатое выражение лица Абзукова подсказывало ему, что тот и правда ничего не знал, а тревогу не забил, потому что судьба товарища его не особо заботила. Правда заключалась в том, что Мэтью ничего не знал ни о каком заговоре между Маргарет и солдатами. Впрочем, как и тайная связь между Маргарет и фармацевтической компанией была лишь плодом его фантазии. Просто эта ситуация с пропажей солдата казалась ему странной, и очень хотел найти отсылку к Маргарет, тем более, что именно сегодня когда она так нужна, ее нигде нет. Мэтью решил, что она выполнила некое указание и отправилась отчитываться о результатах к боссам.

– Я правда ничего не понимаю, – медленно, можно сказать задумчиво, произнес Абзуков. Он старался не показывать никаких эмоций, чтобы не вызвать лишних сомнений.

– Хорошо. Отдыхайте тогда, – Мэтью резко встал и направился к выходу.

– А почему меня решили обследовать? – наконец решился спросить Абзуков. Этот вопрос его мучил с того самого момента, как Макс привел его в лабораторию. Он боялся, что его, как и Кружкина, закроют в палате, и он не сможет помочь Смирнову…

– Отдыхайте, товарищ Абзуков, – только и ответил Мэтью и вышел в коридор.

Дверь не успела захлопнуться, как в комнату уже вошла Евгения с очередным списком процедур и манипуляций, которые она планировала проделать с Абзуковым, и солдат понял, что он здесь надолго.

Кружкин слегка приоткрыл глаза, все предметы двоились и отливали странным белым светом. Он попытался встать, но ничего не вышло, силы словно утекли в неизвестную черную дыру, покинули его безвозвратно, и теперь он лежал распластанный в палате, не в состоянии даже поднять голову. Сознание возвращалось постепенно, периодически в голове начали всплывать воспоминания прошедшего утра. Она вспомнил, как его разбудил стук в дверь, в комнату вошла Евгения, помнил, как она склонилась над ним, а на ее лице застыло выражение ужаса, затем его куда везли, потом пустота. Теперь он находился в просторной палате, со всех сторон она была уставлена неизвестными большинству человечества медицинскими приборами и установками, от его тело отходило множество трубочек, через некоторые в организм поступала разноцветная жидкость, зеленая, желтая и даже фиолетовая, через другие трубки из организма постоянно капала по капле кровь в один из приборов. Это происходило с периодичностью примерно в две минуты, установка судя по всему совершала химический анализ крови, а затем выдавала на своем табло показатели. Значение этих цифр было непонятно Кружкину, но то, что они успевали измениться кардинально за каждые две минуту однозначно настораживало солдата. Кружкина немного подташнивало и одновременно хотелось пить, он попытался позвать кого-нибудь. Но губы не поддавались и просто отказывались разомкнуться и издать звук. Однако, его попытки были замечены каким-то образом, судя по всему за пациентом велся пристальный видеоконтроль, в комнату тут же вошла Евгения со стаканом той самой жидкости, которая была внешне так похожа на апельсиновый сок. Но вопреки ожиданиям Кружкина она не поднесла стакан к нему, а извлекла новую стерильную трубку, опустила ее в стакан, а конец с иглой ловко запустила ему в вену. Оранжевая жидкость быстро потекла по трубке в тело. И через пару минут Кружкин почувствовал, как жидкость работает, и жажда действительно начала отступать.

Евгения продолжала стоять неподвижно до тех пор, пока стакан не опустел, затем она вытащила иглу и выбросила остатки процедуры в корзину рядом с кроватью. Кружкин хотел спросить, что с ним случилось, но тело по-прежнему не поддавалось.

– Вам лучше молчать и постараться отдохнуть, – ласково произнесла Евгения, она слегка склонилась над кроватью Кружкина, в ее лице было особое умиротворение и… жалость, какая бывает, когда родственники утешают тяжелобольного человека, но при этом все понимают, что спасение не придет.

Евгения подкрутила один из рычажков на дозаторе с лекарствами. И голова Кружкина начала быстро затуманиваться, предметы снова поплыли перед глазами. Его резко потянуло в сон, и через считанные секунды он уже не лежал в больничной палате, он рассекал гладь океана на лодке, встречался с друзьями и даже вернулся к своей семье; а на его лице отображался только глубокий крепкий безмятежный сон.

Маргарет слегка постучала в дверь, прежде чем зайти в палату, в которой проходил обследование Абзуков. Молодой человек немного встрепенулся при виде ее, он попытался оправить рубашку и всклоченные волосы, но выполнить задуманное ему помешало множество трубочек и датчиков.