Броня экзоскелетов была мягкой и податливой на ощупь, но она обладала удивительным свойством мгновенно твердеть. Федор запомнил, как дети развлекались, с разрешения наемников кидая в их броню камни. Камень каждый раз отскакивал со стуком от поверхности, которая только что была мягкой как человеческая кожа.
Мощь своего летального оборудования факторианцы показали лишь однажды, когда на аэродром спикировал старенький СУ-35 российских ВВС. Это была имитация атаки потому, что ни бомб, ни ракет, ни денег, чтобы их приобрести, у местных военных тогда уже не было. Но фактория тоже должна была показать силу, чтобы раз и навсегда пресечь попытки военных провокаций. Из электромагнитной катапульты на плече одного из наемников вылетела блестящая полупрозрачная лента, и почти мгновенно уперлась в кабину пилота. Самолет резко нырнул вниз и врезался в землю. Дети прибежали к месту падения почти сразу вслед за наемниками. Колпак кабины пилота отскочил при ударе о землю. Сам пилот погиб раньше. В его глазнице торчала блестящая железка, пришпилившая голову к подголовнику кресла.
“Прожектиль” - зафиксировал Федор новое слово в диалоге наемников. Он впервые видел так близко мертвого человека и от этого становилось не по себе. Ему был жалко летчика. В остальном он плохо улавливал смысл происходящего.
Сейчас, когда ему исполнилось уже шестнадцать, Федор понимал, что ребенком он просто отбросил мысли о хладнокровном убийстве, случившемся у него на глазах, потому, что у него в голове никак не укладывалось, что можно вот так, шутя и посмеиваясь лишить человека жизни. В городе убийства случались редко и, в основном, по пьяни. Людьми, не отдававшими отчета в том, что они делают. Мысль о том, что убийство может быть лишь следствием логических расчетов, частью какой-то формулы, почему-то казалась мальчику невыносимой. Вот и сейчас Федор вздрогнул от этой мысли, но теперь он мог хотя бы додумать ее до конца.
Фактория легко договорилась с властями и ее оставили в покое. Город формально оставался территорией Российской Империи, а его жители - имперскими подданными, но до них властям больше не было дела. Город наполнился наркоторговцами. Потом контрабандистами и аферистами всех мастей. Это был удобный перевалочный пункт - своего рода вольный город, не признающий ничьей юрисдикции. По договоренности преступных картелей здесь было не принято применять оружие и учинять разборки. Центр поселения сместился к фактории, а местным оставили старый город и право добывать волшебные грибы. Скупались грибы факторией все равно здесь же и за бесценок. Завозить рабсилу вахтовым методом стоило бы дороже. А грибы сами по себе обеспечивали социальную апатию и стабильность.
В старом городе начали селиться странные бородатые личности, притянутые грибам. Писатели, композиторы, ученые и художники. Представители когда-то востребованного креативого класса, не захотевшие покидать Родину, несмотря на наступающий хаос. Денег, вырученных от продажи квартир в Москве, Ленинграде или Свердловске как раз хватало, чтобы заплатить контрабандистам за билет в Жопу в один конец. Так у Федора появился сосед - Философ. С большой буквы потому, что он никому не называл своего имени, а представлялся именем собственным - Философ, как последний представитель вымершей профессии.
Родители Федора когда-то были геологами. Увлекались альпинизмом, лыжными походами и песнями у костра. Они застряли в Жопе потому, что имели здесь хорошую работу и высокие доходы от алмазодобывающей компании. Успели укорениться уже к тому дню, когда выяснилось, что компания объявлена банкротом, а надежда получить шестимесячные долги по зарплате испарилась вместе с топ менеджментом.
Кушай хорошо, сынок! Поправляйся! - по спортивному подтянутая, сухощавая моложавая мама беззлобно подначивала Федора, который взялся за вторую миску супа.
Ты так вкусно готовишь. Не могу удержаться от добавки. - улыбался Федор, поддерживая обычную игру.
Федор был не столько толст, сколько, наверное, неправильно сложен с точки зрения классических канонов мужской красоты. Коренастый. Плечи, руки, ноги - жилистые и крепкие, но тонкие - не накачанные рельефными буграми мышц. Животик был. Он говорил о склонности иногда всласть побаловаться пивком, а складки на боках - кричали еще и об умении неплохо поесть. В общем, классическая фигура папика, вошедшая в моду у молодых девушек лет тридцать назад да так и укоренившаяся в качестве негласного эталона мужской привлекательности - есть за что ущипнуть, хотя парень видно, что не слабый, а, кроме того, не склонен к самолюбованию и отлично оттенит любую мало мальски стройную девушку.
Поев и вымыв за собой тарелку с ложкой, Федор поблагодарил мать и отправился к себе. В их микроквартире было целых две комнаты и Федор мог уединиться. Расположившись в протертом до дыр крутящемся кресле около прикрученной к стене полки-стола, Федор включил комп. Точнее, открытую стойку для плат и оборудования, опутанную полосами разноцветных проводов. Он натянул на голову самодельный шлем ВР, сделанный из маски для подводного плавания и гибких дисплеев. Страхолюдный самодельный комп обладал неплохими характеристиками и уже через доли секунды перенес Федора в волшебный мир Хака Надежды.
Глава 2. Хак надежды для безнадежных
Федор пригнувшись пробирался вдоль бетонной плиты, под косым углом вбитой в груду щебенки. Из развороченного верхнего края плиты торчали скрученные арматурины. Сквозь них виднелся кусок соседней улицы. Федор насторожился. Там мог красться враг. Улица, по которой двигался Федор обрывалась краем воронки от взрыва. Там мог притаиться враг. “Черт подери! - подумал Федор. - Угроза с двух сторон”. Еще несколько шагов и прикрывающая его плита закончится. Что делать? Перебегать открытое пространство? Слишком опасно. Воронка служила идеальным укрытием для засады. Если противник уже добрался до нее… Надо возвращаться. Но это потеря времени. Потеря пространства на карте, которое он мог бы открыть для своей команды.
Уголком глаза Федор зафиксировал какое-то движение маленького цветового пятна в основании плиты, почти у себя под ногами. Он нагнулся и увидел желтенький цветочек мать и мачехи, вздрагивающий от легкого ветерка. “Так, а откуда там внизу ветер?” - Федор нагнулся. Разгреб в стороны битый кирпич около цветка. И увидел щель, идущую по краю крышки канализационного люка. Федор улыбнулся цветку. Новый путь вперед был найден.
В перерыве между схватками улыбающееся лицо аватара Федора выплывало на первый план в конце каждого повтора переломного момента схватки. Комментатор неистовствовал. Зрители, которые, подключаясь к игре, отдавали ей право управления своими микрофонами и камерами отвечали накатами шума могучими, как океанский прибой.
Сегодня нас смотрит 895 миллионов человек. Когда же, Когда же наступит заветный миллиард? Что думаешь Чак?
Завтра! Конечно завтра! Будет самый крутой полуфинал в истории Хака. И вот этот очкастый парень там тоже будет.
Камера вновь показала крупным планом белозубую улыбку аватара Федора.
А сейчас, дорогие зрители, наш традиционный зрительский конкурс. Что нам скажет случайный зритель под ником А1 из Камеруна? Мак?
Подумайте только, какое море фантазии - А да еще и 1. Включаем А1!
Пошли вы в жопу!
Толстый черный мальчик дожевывал попкорн, к щекам и подбородку прилипли крошки. Растерянность на его лице сменялась на радостное смущение.
Ой, то есть нет, привет, Земля!
Привет и пока А1! А теперь победителей конкурса на самое зверски дурацкое лицо нам представит программа по распознаванию лиц Facechat. Десятое место заняла зрительница из Ганы под ником LOL 4 OL...
Хак Надежды на первый взгляд был похож на любой чемпионат по е-играм. Команды соревновались по кубковой системе. В каждом круге по две команды играли до победы одной из них в 11 схватках. Победитель проходил в следующий круг. И так - до финала. Игра “Ответный удар” была древней - старше Федора. Ее одной из первых переписали под сеты ВР. Примитивный сюжет. Команду высаживают с вертолета среди каких-то развалин с задачей найти и перебить такую же команду противников.
