“Не зря говорят, что программы ВР как-то воздействуют прямо на отдельные участки мозга” - думал Федор, когда все закончилось. Он смотрел на Аэлиту, которая уже оделась и, снова расположилась на диване. Она вытянула одну ногу вдоль подушки сидения, а колено второй притянула почти к подбородку, обхватив согнутую ногу руками. Федор тоже натянул джинсы и майку и устроился в кресле, слегка ссутулив плечи.

Ты знаешь, мое настоящее имя - Татьяна. Это же русское имя? Я русская, да? Как и ты?

Аэлита рассмеялась весело и беззаботно. Она давно почувствовала в Федоре родственную душу и теперь только радовалась, что не ошиблась.

Как мне с тобой легко. Это потому, что мы оба русские?

Привет! Как дела? - Федор перешел на русский язык, чтобы подыграть.

Что ты говоришь? Я не понимаю. - Аэлита продолжила говорить по английски.

Я говорил по русски.

Я не говорю по русски. Только по португальски и по английски.

Не беда, я тебе помогу выучить русский, если захочешь.

Хочу, хочу, хочу, - Аэлита надула губы как капризный ребенок,

Татьяна - красивое имя. Почему ты - Аэлита?

Не знаю. Тетка звала так всегда. До совершеннолетия я считала, что Татьяна - это ругательство, а не имя. Я была Татьяной только, когда тетка гневалась. А я старалась ее не злить.

Откуда у тебя русское имя? Ты же ни слова не понимаешь по русски?

Не знаю. Наверное, от кого-то из родителей. Как и прозвище Аэлита. Это - не бразильское имя, а англо-саксонское. Означает “благородная”.

Странно. Я думал, что это имя придумал русский писатель-фантаст больше века назад. Решил, что то-то из твоих родителей увлекался фантастикой и назвал тебя книжным именем.

Федор стеснялся спросить Аэлиту о родителях. Боялся расстроить тяжелыми воспоминаниями.

Я не помню родителей. Меня вырастила тетя. Ты знаешь, она была Заслуженной проституткой Бразилии. Очень гордилась медалью. Мэр вручал сам, когда ей стукнуло 50.

Ничего себе! А я думал всегда, что проституция - это не очень почетное занятие.

Не у нас. Проститутка - это, конечно, не врач и не юрист, но не ниже стилиста в парикмахерской. Где-то на уровне психоаналитика даже. Это у взрослых. А вот детская проституция - это сплошная грязь - забава для дешевых секс-туристов. Процветает  в фавелах, как с ней ни борются,  - в голосе Аэлиты звучал металл, - отрезала бы им все, что болтается между ног, сразу. Вот и вся борьба.

А ты злая.

Я - горячая. Я - латиноамериканка, хоть и с русским именем. И тебе отрежу, если будешь мне изменять!

Они говорили и  говорили. Казалось, что их интересы совпадают во всем от любви к космосу, замешанной на  детских впечатлениях от “Звездных войн”, до психофилософии. Вопреки советам великого философа древности Эммануила Канта, который считал, что женщина, чтобы повелевать мужчиной, должна казаться глупее его, Аэлита покорила сердце Федора живостью своих мыслей, а не их отсутствием.

А ты знаешь, кто была Аэлита, которую придумал русский фантаст?

Она была марсианской принцессой. Дочерью плохого императора, которая примкнула к повстанцам и погибла, когда восстание подавили. Ее возлюбленный - инженер с Земли, не сумел ее спасти.

Печальная история. Я бы хотела ее прочитать. Попробую найти на английском.

Аэлита ходила по комнате перед камерой. Она подхватила руками светло-каштановые волосы, спадающие вдоль лица до плеч, собрала их в пук на затылке и отпустила. Потом уселась на диван в любимой позе, скрестив ноги и заговорила вдруг ставшим серьезным голосом.

А ты меня спасешь? Выручишь из беды, если я в нее попаду?

Да, конечно. Я же не инженер какой-нибудь.

Аэлита не улыбнулась натянутой шутке Федора. Она смотрела на него пристально  и серьезно. Потом опустила руки между колен, выставив вперед узкие, как у ребенка, плечи. Ее лицо придвинулось почти вплотную к лицу Федора. В глазах был затаенная боль. Федор вздрогну от чувства любви и жалости и его тон посерьезнел тоже.

Я жить без тебя не смогу, любимая. И я хочу быть рядом с тобой всегда. Чтобы всегда защитить тебя.

Ты прилетишь ко мне?

Да, если ты зовешь.

Когда?

Следующий рейс на “большую землю”, куда берут пассажиров, будет через две недели. У нас тут не часто кто-то летает не на собственных гиперджетах.

Федор добавил последнюю фразу извиняющимся тоном. Он хотел, чтобы Аэлита знала, что, будь его воля, он бы прямо сейчас уже мчался к ней на всех парусах.

Пять часов с пересадкой в Пекине и я у тебя.

Две недели и пять часов. Как-нибудь проживу.

Ты же знаешь, как я хочу быть с тобой прямо сейчас.

Я знаю, бедный мой.

Аэлита говорила нежным голосом и смотрела на Федора чуть жалостливо. Этот взгляд делал  ее ореховые глаза глубокими как колодцы. А сердце Федора под ним начинало биться о грудную клетку.  Аэлита смотрела на него как беспомощный и милый олененок из какого-то ВР фильма. Федору хотелось приласкать и утешить любимую, но другого средства как сделать это в виртуальной реальности, у него не было. Он потянулся за ВР сетом. Аэлита последовала его примеру. Они хватались за эту возможность, как за соломинку, чтобы почувствовать близость друг друга. Федор обнял и поцеловал аватар, а точнее, трехмерную голограмму Аэлиты. Она как-то умудрилась посмотреть на него снизу вверх своим оленьим взглядом, хотя они были одного роста. Перед глазами у Федора все поплыло.

Я люблю тебя! Ооо!

Аэлита вскрикнула, когда Федор чуть прикусил ее сосок одновременно лаская его кончик языком.

Я сделал тебе больно, любимая?

Прошептал Федор озабоченно. Он физически не мог дотронуться до Аэлиты. У них не было специальных костюмов, которые могли бы передавать физические ощущения. Но они оба были как будто в трансе.

Нет! Ласкай меня дальше. Не останавливайся!

Федор положил ладони на ее грудь и провел языком по ложбинке, разделяющей грудную клетку. Перешел языком к животу, нежно массируя пальцами соски и поглаживая округлости груди. Он почувствовал горячие пальцы Аэлиты…

Они ощутили оргазм одновременно и расслабились, чувствуя биение сердца друг друга. Федор чувствовал необходимость выговориться.

Тебе было хорошо, любимая?

Да, очень. А тебе?

Я не могу понять как это работает, но мне было прекрасно.

Я же чувствовал, чувствовал тебя всем своим телом. Как это возможно без специального костюма, или без прямой стимуляции каких-то зон мозга, наконец?

Я не могу тебе этого объяснить научно.

Аэлита сама была ошарашена. Лазерные сенсоры дронов улавливали движение тел и базовую мимику, создавая трехмерное изображение, почти голограмму. Только и всего.

Со мной такое впервые. Это какая-то форма самовнушения. Я представляю себе очень ясно, что делаю я, что делаешь ты, и начинаю ощущать тебя физически.

Я каждый день представляю, что мы делаем с тобой, и потом все так и происходит. Я хочу быть с тобой физически, но это желание не мешает тому, что я чувствую, когда мы вместе так, как сейчас.

Я тоже хочу тебя всего. И, мне кажется, именно это желание меня так заводит, что я вскрикиваю от прикосновений, которых нет.

Это как прекрасный сон, где мы оказались вдвоём.

Я не хочу просыпаться.

Я тоже!

Я люблю тебя.

Я люблю тебя.

Я люблю тебя.

Я люблю тебя…

Аэлита отключила связь. Она испытывала такую же удовлетворенную усталость, какая, как она раньше думала, бывает только после хорошего настоящего секса. “А разве сейчас это было не по настоящему?” - подумала она и посмотрела в зеркальце. Волосы растрепаны. Губы набухли и невольно складываются в довольную полуулыбку. В глазах, чуть рассеяно блуждающих, тлеет скрытый огонь,как подернутые пеплом угли затухающего костра. “И кто скажет, что эта женщина только что не занималась сексом” - подумала он, чуть прищурив глаза и облизнув губы. На защищенном канале эскадрона всплыло уведомление о вызове от командора. Подходило время инструктажа по новому заданию. Раньше она думала, что ничто не может быть круче космических миссий. Даже секс. До сегодняшнего безумного, мистического секса с Федором. “Я хочу тебя, любимый!” подумала она не к месту, снова облизывая мигом пересохшие губы.