МАТЕРИАЛИЗМ РЕВОЛЮЦИОННЫХ ДЕМОКРАТОВ. Следующим этапом развития домарксистского материализма явилась материалистическая философия революционных демократов, которая была идеологией широких эксплуатируемых масс крестьянства, борющихся против господства помещиков. Общеизвестно, что освободительная борьба крестьянства не приводит и не может привести к уничтожению всякого гнёта и эксплуатации, её задачей является достижение максимума буржуазно-демократических преобразований. Но революционные демократы в отличие от либеральной буржуазии являются непримиримыми противниками феодального строя и его идеологии, они глубоко верят в социальное творчество трудящихся и, сознавая, что не "верхи", а "низы" являются решающей силой истории, ориентируются на революционный путь развития общества. Материалистическая философия революционных демократов имела своих представителей в различных странах Европы и Азии. Своего полного развития эта высшая форма домарксистского материализма достигла в России, где освободительное движение широких масс крестьянства непосредственно предшествовало социалистическому движению пролетариата.
Характерной особенностью материалистической философии революционных демократов является постоянное стремление связать теоретические вопросы с практическими задачами, с революционной борьбой. "Важность теоретических вопросов, - писал В. Г. Белинский, - зависит от их отношения к действительности" [5]. С этих позиций Белинский страстно изобличал всяческое примирение с эксплуататорскими порядками.
Н. Г. Чернышевский правильно критиковал Гегеля за "нежное снисхождение к существующему", подчёркивая, что Гегель - "раб настоящего положения вещей, настоящего устройства общества ...".
Продолжатель Чернышевского - Д. И. Писарев утверждал, что конечная цель философии и познания вообще "состоит в том, чтобы разрешить навсегда неизбежный вопрос о голодных и раздетых людях; вне этого вопроса нет решительно ничего, о чём бы стоило заботиться, размышлять и хлопотать..." [6].
Если французский материализм XVIII в. выступал на борьбу с предшествующим и современным ему идеализмом типа идеализма Беркли и Юма, то русский материализм XIX в. нанёс удар по наиболее развитой форме идеализма - немецкой идеалистической философии конца XVIII - начала XIX в. и двинул вперёд материалистическую философию. Фейербах, как указывалось выше, критиковал немецкий идеализм с позиций метафизического материализма. Что же касается Белинского, Герцена, Чернышевского, Добролюбова, то они были не только материалистами; в их произведениях были сильны идеи диалектики, ввиду чего данная ими критика Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля существенно отличается от фейербаховской. Фейербах не заметил "рационального зерна" в идеалистической диалектике Гегеля. Классики русской философии, напротив, положительно оценивая идею развития в философии Гегеля, глубоко разрабатывали вопросы диалектики.
Преодолевая метафизическую и механистическую ограниченность предшествующего материализма, классики русской философии решали основной вопрос философии на основе материалистического понимания процесса развития. Не удовлетворяясь признанием простой зависимости сознания от материи, Герцен говорил: "...сознание вовсе не постороннее для природы, а высшая степень её развития..." [7]. Такое понимание сущности духовного было прямо и непосредственно направлено против обеднения его содержания и игнорирования присущей сознанию активности.
Метафизические материалисты не могли диалектически понять процесс отражения сознанием человека объективной реальности и применить диалектику к теории отражения. Русские революционные демократы и в этом отношении сделали шаг вперёд. Выступая против метафизического понимания познания, они, пытались исторически понять этот процесс, указывая на диалектический характер истины. Белинский утверждал, что "живая истина состоит в единстве противоположностей". Герцен, опровергая метафизическое представление об истине, как о чём-то раз навсегда данном, указывал на вечное движение истины в процессе познания, в котором "всякое положение отрицается в пользу высшего... только в преемственной последовательности этих положений, борений и снятий проторгается живая истина..." [8]. Чернышевский, развивая эти воззрения, учил, что абстрактной истины нет, истина всегда конкретна.
Характеризуя процесс познания, классики русской философии неоднократно указывают на значение практики для отличения истины от заблуждения. Подходя вплотную к оценке практики как критерия истины, Чернышевский высказал вместе с тем ряд глубоких положений о связи между прогрессом познания и практическими потребностями. Эти важнейшие положения, правда, не получили достаточного развития в системе взглядов классиков русской философии, однако они свидетельствуют о существенном отличии их материалистического учения от предшествующего материализма.
Классики русской философии были решительными борцами против всякого рода теорий о невозможности познать мир. Высокая оценка роли практики в познании приводила русских материалистов к пониманию того, что скептицизм относительно познавательных способностей человека, основывается на всякого рода оторванных от практики схоластических мудрствованиях. В. И. Ленин обратил особое внимание в своём труде "Материализм и эмпириокритицизм" на заслуги Чернышевского в борьбе против такого рода теорий, проповедовавшихся последователями Канта и других философов. "Чернышевский, - писал Ленин, - единственный действительно великий русский писатель, который сумел с 50-х годов вплоть до 88-го года остаться на уровне цельного философского материализма и отбросить жалкий вздор неокантианцев, позитивистов, махистов и прочих путаников. Но Чернышевский не сумел, вернее: не мог, в силу отсталости русской жизни, подняться до диалектического материализма Маркса и Энгельса" [9].
Классики русской домарксистской философии не смогли распространить материализм на понимание общественной жизни, ввиду чего не могли также преодолеть до конца метафизичность и созерцательность старого материализма. Однако было бы ошибочно ставить на одну доску социологические воззрения представителей русской революционной демократии и соответствующие теории буржуазных мыслителей XVII-XVIII вв. Во взглядах Белинского, Герцена, Огарёва, Чернышевского, Добролюбова, Писарева на общественную жизнь проявляется материалистическая тенденция, обусловленная прежде всего революционно-демократическим отношением к общественным вопросам. Так, Чернышевский решительно осуждал идеалистическое представление о происхождении философии и социально-политических: теорий вообще, подчёркивая, что все они являются или прогрессивными или реакционными, т. е. неразрывно связанными с общественной жизнью: эти теории, по мнению Чернышевского, являются "отголосками исторической борьбы, имеют целью задержать или ускорить ход событий" [10].
Однако это и другие положения не означали материалистического понимания общественной жизни, ибо в конечном счёте, по убеждению Чернышевского, "знание - основная сила, которой подчинены и политика, и промышленность, и всё остальное в человеческой жизни" [11]. Высоко оценивая роль науки, Чернышевский ошибался, считая, что "основная сила прогресса - наука, успехи прогресса соразмерны степени совершенства и степени распространенности знаний" [12].
Характерной особенностью революционно-демократической материалистической философии в России является враждебность не только крепостничеству, но и буржуазному строю. Отсюда вытекал утопический социализм русских революционных демократов. В отличие от западноевропейских утопических социалистов классики русской философии отрицали мирный реформистский путь к социализму, признавая необходимость революционного уничтожения эксплуатации. Однако русские революционные демократы не видели реального исторического пути уничтожения капитализма, пути, идущего через освободительную борьбу пролетариата и пролетарскую революцию. Они не выделяли пролетариат из массы трудящихся, "простолюдинов" и ожидали революционной, социалистической инициативы прежде всего от крестьянства. Такого рода воззрения, естественно, не могли стать идейным знаменем освободительной борьбы пролетариата, философской теорией, ведущей трудящихся к действительному уничтожению всякого угнетения и всякой эксплуатации человека человеком.
