«Так мы были созданы, – согласился я, – хотя некоторые из нас не раз пытались подняться выше отведенного нам уровня».

«Ты говоришь о себе?»

«Есть и другие. Например, на базе скорписов находятся люди, называющие себя учеными».

«Почему вы рассматриваете скорписов как нечто во всем противоположное вам, людям?»

К этому времени, хотя я постоянно слышал только один голос, у меня сложилось впечатление, что в беседе со мной принимали участие, по меньшей мере, несколько этих существ.

«Скорписы – представители иного мира, – объяснил я. – Они представители семейства кошачьих».

«Тогда как вы, люди, приматы – то есть сородичи обезьян. Но что заставляет вас думать, что происхождение скорписов отличается от вашего?»

«Это невозможно… – пробормотал я, – Вы хотите сказать, что они так же…»

«Созданы Творцами? Почему тебе так трудно поверить в такую возможность?»

«Совсем не трудно. Но мне необходимо какое-то время, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Признаюсь, что она никогда не приходила мне в голову».

«Вселенная очень стара, Орион. А ваши Творцы были очень настойчивыми созданиями».

«Почему же в таком случае скорписы стараются уничтожить нас?» – спросил я.

«К чему бы ни прикасались Творцы, они порождают только насилие, – грустно произнес голос. – Они – позор и проклятие Мироздания».

«Ну а вы? – повторил я. – Кто же вы? Каковы ваши собственные взаимоотношения с Творцами?»

«Мы представители очень древней расы, Орион. Расы намного более древней, чем сами Творцы. У нас нет никакого желания оказаться втянутыми в конфликт, спровоцированный ими».

«Но от вас этого никто и не требует».

«Ошибаешься. Некоторым твоим соотечественникам стало известно о нашем существовании. Они неоднократно пытались установить контакт с нами для создания союза против их врагов».

«Честно говоря, я даже не знаю, кто наши враги».

«Другие люди, кто же еще? Или особи, стоящие на одном с вами уровне развития, вроде скорписов или тзинов».

Не скрою, мне непросто было переварить эту совершенно новую для меня информацию.

Патриархи, без сомнения, заметили мое смущение.

«Не волнуйся, Орион. Мы готовы подождать, чтобы ты мог спокойно осмыслить сообщенные тебе факты».

Что все это может означать? – подумал я. Каковы истинные намерения самих патриархов?

«Тебе предстоит стать нашим послом, Орион, – объяснил голос, словно подслушав мои мысли. – Ты передашь наше послание Творцам».

Город патриархов, расположенный в бездне океана, был, несомненно, самым большим чудом из всего, что мне довелось доселе видеть.

Собственно, само понятие «город» мало подходило обители одной из древнейших рас Вселенной. Здесь не было ни величественных монументов, ни циклопических общественных зданий. Патриархи попросту не нуждались ни в тех, ни в других.

Больше всего этот город напоминал воплощенные мечты древних философов Земли. Вероятно, Аристотель почувствовал бы здесь себя, в буквальном смысле слова, как дома, а Платон нашел бы воплощение своих представлений о республике интеллектуалов. Много времени я провел, бродя по этому городу, окруженный невидимой энергетической капсулой, содержащей достаточное количество кислорода для моего жизнеобеспечения. Ко всему прочему, в течение всего этого периода без каких-либо вредных для моего организма последствий я не испытывал нужды ни в еде, ни в питье.

Мои раны полностью зарубцевались, но, самое главное, я узнал все, что хотел, из истории самих патриархов и их взаимоотношений с Творцами и окружающим миром.

Мы, люди, до сих пор находимся в плену предрассудков и полагаем, что некое существо не может быть названо вполне разумным до тех пор, пока оно не найдет другого источника энергии, помимо своей мускульной силы.

Для нас, землян, таким источником энергии послужило пламя походного костра. Поскольку под водой об огне, естественно, не могло быть и речи, человечество априори отвергало любую мысль о возможности существования разума в глубине океана. Даже дельфинам, наиболее знакомым человеку существам, было напрочь отказано в признании за ними всякого интеллекта, а их уникальные способности были отнесены насчет заслуг ученых-гуманоидов, усовершенствовавших примитивный мозг морских млекопитающих.

Патриархи имели десять щупальцев, которыми они могли манипулировать столь же свободно, как и люди своими руками. Они обладали в высшей степени развитым головным мозгом и не менее совершенными органами чувств. Вместо огня они использовали различные источники электрической энергии, прообразом которых послужил электрический скат. Там, где люди были вынуждены изготовлять инструменты и строить сложные машины, они достигали желаемого за счет симбиоза с различными формами подводной жизни, создав тем самым высокоразвитую биологическую цивилизацию.

Они знали все или почти все об окружающем их мире. Изучив родное море, они обратили свои взоры к суше, затем к солнцу и, наконец, к звездам.

Задолго до того времени, когда динозавры были ей (е безраздельными владыками Земли, патриархи постигли сущность энергетического взаимодействия пространства и времени и получили возможность путешествовать сквозь континуум.

Когда на Земле человекообразные обезьяны только достигли уровня примитивных гуманоидов, патриархи уже завершили исследование Галактики.

К тому времени, когда Атен и другие Творцы впервые пришли к мысли создать человека и сделать его своим главным орудием в борьбе против неандертальцев, патриархи уже приняли решение навсегда отказаться от каких-либо попыток вмешательства в естественный ход эволюции Вселенной.

Пока люди, провоцируемые Творцами, постоянно пытались изменить континуум, сообразно с планами и пожеланиями своих хозяев, патриархи удалились в глубины океана, оставаясь там наедине со своими думами.

По сравнению с ними мы, люди, были не более чем белками, сидевшими на ветвях гигантской секвойи.

Одним словом, время, проведенное в подводном городе, не прошло для меня даром. Но всему рано или поздно приходит конец.

«Друг Орион, – услышал я однажды знакомый мягкий голос, – приближается срок, когда нам надлежит расстаться, и ты вернешься в привычный для тебя мир».

Патриарх, обратившийся ко мне, медленно плавал вокруг моей капсулы, дрейфовавшей вдоль освещенной светлячками главной магистрали подводного города.

Как и у дельфинов, у патриархов не было собственных имен. Я различал их по различным тонам их окраски или по модуляциям голосов, хотя как они умудрялись разговаривать со мной в толще воды, так и осталось для меня загадкой.

«Теперь ты достаточно знаешь о нас, – продолжал мой друг и наставник, – чтобы у тебя не оставалось никаких сомнений относительно наших намерений. Будь добр, передай Творцам, что нас не интересуют их бесконечные дрязги и единственное наше желание жить в покое и в мире со всеми».

«Но если одна из враждующих группировок все же попытается заставить вас выступить на её стороне?» – настаивал я.

Мой собеседник тихо рассмеялся, если такое выражение вообще можно применить к нашему разговору.

«Нас нельзя заставить, Орион. Их аргументы ничего не значат для нас. Если же они попытаются применить оружие, оно просто перестанет функционировать. Сами мы никому не собираемся угрожать и не можем представлять опасности для кого бы то ни было. Но наши знания никогда не будут использованы для военных целей!»

Мне нетрудно было понять его более чем прозрачный намек.

«Но вы согласитесь встретиться с нами, если мы прекратим сражаться? Будете ли вы готовы обменяться с нами своими мыслями, если мы прекратим войну?»

«Посмотрим, друг Орион. Если через миллион лет или около того вы будете готовы для диалога с нами, мы охотно поделимся с вами своими мыслями».

Я не мог удержаться от улыбки, услышав подобный ответ.

«Что же, по крайней мере, у нас есть какая-то перспектива», – заметил я – «Счастливого пути, посол Орион».