…далеко, далеко шагнули те, кто слишком поверил словам соблазняющего разум, они уже покинули свою колыбель, пересекли даже и реки времен и пространств, перенесясь вслед за тем, кто обещал: величина букв в данном случае значения, пожалуй, не имеет… а если имеет — так что ж, каждому ceozjedem das zeine, вот и весь фокус; каждый видит то, что в силах видеть, понимать и ощущать, действуя в дальнейшем по приобретенному видению, руководствуясь им и направляясь… все туда же, куда и раньше, за много веков и километров: «…миллионоверстным расстояньем уменьшен, в детский мячик превращен… плывет, мерцает гаснущим сияньем закатных, нам не ведомых времен…», и потом, кто сказал, почему именно и в результате чего именно сыны царства будут — или уже были? — низвергнуты во тьму внешнюю, как раз туда, где плач и скрежет зубов… да кто его слышал, этот скрежет? ага, вот тут-то и кроется ошибка: слышали его, слышали неоднократно, и еще услышат, даже и не сумлевайтесь, не на такого напали: конечно, многие придут и с востока, и с запада, но не все они попадут к праотцам знающих дороги, не всем дано, пусть и родственникам в близком колене… но вот стоит подумать, кто первым попал во тьму, зачем он захотел это сделать — или не существует свободы воли, или эта самая свобода — наказание, и проще и лучше ее вовсе не иметь, падая и простираясь, не более того, а мастера гибристики не чета монстрам гебраистики, у них стол поболе и стул потверже, и нечего ругательски ругать итальянца, его каламбур по поводу знамен не был даже каламбуром, а был чистой правдой, если такое вообще возможно.

Тут д'Марья почувствовал некий укол, словно колючий кристаллик памяти всплыл из ледяных бездн Коцита, попытался пробиться наружу и застрял, угловатый, одетый в черное с серебром: подождем, шепнул Ульрих фон Вандельштахель Вальтеру фон Кёстрингу, подождем немного, еще осталось время, и мы отдохнем… знакомые слова, но ведь незнакомых слов попросту не бывает.

…пусть Туннель поедом ест тех, кто есть, пусть приносятся жертвы, всегда хватало торговцев, готовых раздобыть нужный товар, причем товар этот будет не лежалый, а самого лучшего качества; мы найдем, разузнаем, разыщем все ходы и даже все выходы, какие только есть в этом Мире, мы поймем и овладеем, и тогда Мир станет мостом, дорогой, по которой мы пойдем и вернемся, и никто не в силах будет помешать нам вернуться — туда, куда мы сможем и захотим…

…Ага, так вот что это такое знакомое…

— Ну и куда же в ближайшее время вы захотите, брат мастер копья? — громко сказал д'Марья по-немецки. — Или, может быть — старший мастер?

Бастурмин замешкался лишь на мгновение, но и этой заминки хватило, чтобы в следующую секунду он хрипел, вмятый лицом вниз в металлопластик пола. Ямада, прижимая голову лжемайора коленом, деловито обшаривал его карманы свободной правой рукой — левую он держал на отлете, ухватив вещателя за оба мизинца.

Д'Марья вытащил из спинки кресла длинный тонкий стилет, украшенный рунами.

— Средневековье какое-то, — произнес он, осторожно рассматривая вещицу. — Рыцари плаща и кинжала…

Пискнул сигнал двери. д'Марья посмотрел на видеодатчик — Зоммер.

— А-а, я вижу, вы уже справились, — удовлетворенно произнес обер-лейтенант, засовывая в кобуру «кригсштахель».

Крепыш и Мальцев спрятали пистолеты.

— Я надеюсь, вы тоже, — сказал д'Марья, поймав на лету какую-то металлическую штуку, которую бросил ему Ямада. Это оказался необычного вида пистолет, очень плоский, буквально миллиметров пять толщиной. — Не зря же я Гордого во вспомогательный отправил.

— Положим, я первый понял, что капсула — нестандарт штернваффе, — возразил Зоммер. — Я такие знаю, ими специально комплектуются корабли, предназначенные для разведпоиска… Помочь? — спросил он у Ямады.

— Уже все, — спокойно ответил тот, довольно-таки жестоко скручивая лжемайора найденной у него же гарротой.

— Неплохо экипировался, — заметил Зоммер. — А вот такие пистолетики мы, как это у вас говорят, тоже видывали. Бесшумный, двадцать пять зарядов, эффективная дальность всего пятнадцать метров, но на таком расстоянии бьет наповал.

— Очень интересно, — сказал д'Марья и положил пистолет вместе со стилетом на консоль.

Тем временем Ямада закончил свинчивать псевдомайора и небрежно бросил его в свое кресло.

— И что мы с ним будем делать? — задумчиво произнес он, взявшись рукой за лицо пленника и поворачивая его вправо-влево.

Лже-Бастурмин зло посверкивал глазами, но пытался своим видом выразить высокомерие. Это у него получалось не очень хорошо.

Д'Марья секунду подумал.

— Давайте его в допросную, — сказал он. — А я пока свяжусь с «Пегасом»… и потом присоединюсь к вам.

Д'Марья щелкнул зажигалкой и прикурил, выпустив клуб ароматного дыма: курил он редко, но сейчас надо было хорошенько подумать.

— Ну что? — спросил капитан-полковник у Ямады, который протирал руки ваткой, смоченной спиртом. — Жить будет?

— Будет, — сказал Ямада и бросил ватку в мусорку. — До психоблока все-таки не добрались. Совсем чуть-чуть.

— Однако крепкий парень, — с одобрением сказал Зоммер.

Ямада промолчал, а д'Марья переглянулся с Гордым и подумал, что обер-лейтенант не совсем понимает, что говорит: Ясухиро Иваоевич допрашивал лже-Бастурмина крайне деликатно, почти ласково, вполне справедливо полагая, что у такого, судя по всему, матерого шпиона-диверсанта есть мощный психоблок, и при малейшей ошибке, допущенной допрашивающим, при чересчур сильном нажиме сработает защитный психокод-самоликвидатор — и тогда все, сливай воду и выкидывай холодный труп в холодное же пространство. Вон он как чуть не помер, этот шварцриттер, когда попытались узнать его имя: хорошо еще, что д'Марья почти правильно угадал звание — мастер копья, это здорово помогло, да и психоблок, между прочим, капитан-полковник сам вовремя заметил, научили его там… в подземелье, наверное. Или сам научился? Или раньше умел?..

— Я вот думаю, что делать с остальными, то есть с его, так сказать, сподвижниками, — задумчиво произнес д'Марья, хотя если честно, то о них он не особенно заботился. — Сколько их там осталось?

— Шестнадцать, — отозвался Зоммер. — Из них двенадцать ранены. Крепкие, говорю же, ребята.

Временами акцент у обер-лейтенанта пропадал совершенно — особенно когда он говорил на примерно такие темы.

— Ага, — сказал д'Марья, глядя на синеватое колечко, плывущее к потолку. Он вдруг подумал, что еще совсем недавно на космических кораблях курили только в особых помещениях… а еще раньше не курили вообще. И пользовались туалетом, работающим по принципу пылесоса. — О чем это… а. Так что мы с ними будем делать?

— А ничего, — спокойно сказал Ямада. — Пусть поживут пока. Может быть, пригодятся.

Зоммер усмехнулся, восприняв эти слова как шутку, но д'Марья знал, что Ямада шутит только в самых крайних случаях, и то весьма своеобразно.

— Ладно, — сказал он. — С этим разобрались. Ясухиро Иваоевич, потом ты инструменты помоешь, — добавил д'Марья, глядя, как Ямада складывает крючки, шприцы и лезвия в кювету.

— Две секунды, — невозмутимо произнес Ямада, отодвигая дверку стерилизатора.

Внезапно д'Марья чуть не выронил сигарету…ну конечно, вот на что похож был тот белый ящик — на стерилизатор, на самый обычный лабораторный стерилизатор. И все другие ящики — тоже… лже-Бастурмин, то есть старший мастер щита, обер-шильдмейстер, говорил что-то такое о ненужных в этом Мире, о том, что ими в лучшем случае надо кормиться, а он-то, дурень, сразу и не понял… впрочем, и сейчас далеко не все ясно.

— Ладно, — сказал д'Марья, затушив сигарету в пустой пачке. Он чувствовал какое-то назойливое, сверлящее зудение в мозгу: ответ, единственный возможный ответ на многие вопросы был близок, он находился где-то совсем рядом, надо было лишь посмотреть на все со стороны, повернуть… или повернуться?., изменить сознание, убрать все лишнее и продвинуться вперед. — Ладно, — повторил он. — Сдается мне, что нужно идти обратно на Фрейю и снова лезть в тот бункер.