– Если долго балансировать на краю пропасти, господин президент, рано или поздно обязательно сорвешься вниз. – Каминов наклонился вперед. – В этом году дела обстоят совсем по-другому. Начать хотя бы с того, что мы не получим больше гуманитарной помощи от Германии и Франции, не говоря уже об Америке. У них слишком много своих собственных проблем, чтобы заниматься еще и нашими. Я прав?

– Правы. – Президент выглядел обеспокоенным. – Я говорил е ними со всеми. Видит бог, они по-прежнему вежливы, но это вежливость с пустыми руками.

– Именно так. – Каминов казался довольным тем, что президент соглашается с ним. – А это означает, что мы не сможем больше справляться с нашими бедами благодаря поддержке извне. Мы должны поддерживать порядок своими силами. Всеми силами, какие только имеются в распоряжении государства.

Маршал легонько стукнул кулаком по столу, как бы желая придать более веское звучание тому, что сказал.

– А эти самые силы разваливаются на части прямо на наших глазах. – Он поглядел на Соловьева. – Вы захватили с собой рапорты, полковник?

Соловьев молча открыл "дипломат" и передал увесистую пачку документов своему шефу.

Каминов подвинул их через стол к президенту.

– Прочтите это! Забастовки милиции в Санкт-Петербурге, Волгограде и Екатеринбурге. Мятежи с требованием повысить оклады в двух мотострелковых дивизиях. В десятках других подразделений – убийства подчиненными своих офицеров.

Президент подвинул бумаги обратно к маршалу.

– Я читал эти рапорты, Юрий.

Каминов сурово взглянул на него.

– Значит, вы должны понимать, насколько важно опять взять в свои руки контроль над силами безопасности государства. А также восстановить контроль на железных дорогах и других транспортных магистралях. Мы должны предпринять действенные меры, чтобы страна смогла пережить эту зиму. И наши действия не должны стесняться юридическими ограничениями. – Он сделал небольшую паузу, как бы давая возможность переварить услышанное, а затем продолжал. – Вот почему мы настаиваем на том, чтобы вы немедленно ввели чрезвычайное положение.

– Мы, маршал Каминов? То есть вы и вот этот полковник? Или кто-нибудь еще поддерживает это. – Президент на секунду замялся, стараясь подобрать более или менее нейтральное слово. – Это ваше предложение?

Маршал мрачно кивнул.

– Есть и другие. И много других. – Он подвинул через стол документ, состоящий всего из одной страницы. – Возможно, это покажется вам интересным, господин президент. Здесь предварительный список мер, которые вам необходимо принять, чтобы в течение нескольких месяцев восстановить в стране порядок. Все, что вы должны сделать, это подписаться под ним.

Соловьев наблюдал, как президент внимательно изучает предложенный ему документ, приходя во все большее негодование по мере того, как до него доходил смысл этой бумаги, призывавшей к самым жестким и решительным действиям. Когда он дочитал до конца, руки его дрожали. Более десятка высших офицеров командования уже подписались под документом, включая пятерых главнокомандующих Российской армии. Предварительная подготовка Каминова была завершена.

Президент закончил читать и поднял глаза. Когда он заговорил, голос его был лишен какого-либо выражения.

– А если я не одобрю этот план? Если откажусь объявить военное положение?

Каминов откинулся на спинку кресла с видом полной уверенности в себе.

– Тогда я буду вынужден напомнить вам, что мой долг перед Матерью-Россией для меня превыше долга перед любым отдельным человеком, господин президент.

– Понимаю. – Лицо президента потемнело. Он забыл один из основных уроков политики и власти – не все государственные перевороты начинаются с танков на улицах. Некоторые организуются значительно тоньше. Президент вздохнул. Генералы практически оставили ему только один выход, позволяющий выжить и сохранить свой пост. И, что еще важнее, президент нисколько не сомневался, что они правильно сумели оценить общественное мнение. Люди устали от хаоса и безвластия. Они готовы были следовать за любым, кто окажется в седле. Он потянулся за ручкой.

Что ж, по крайней мере на какое-то время эксперимент с хрупкой российской демократией был закончен.

19 ОКТЯБРЯ, МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ, МОСКВА

Павел Сорокин выглядел так, как будто он прямо на глазах сбавляет в весе. А еще он выглядел встревоженным, и даже не на шутку испуганным.

– Николай! Как хорошо! Наконец-то вы здесь! – Бюрократ изобразил на лице некое подобие улыбки, глядя как Банич выбирается из лифта мимо двух неулыбчивых майоров авиации, которые поднимались выше. – А я боялся, что вы опоздаете.

Банич с любопытством посмотрел на Сорокина. Тот никогда не казался ему энергичным человеком или приверженцем протокола. Происходило что-то странное. Не было ли это связано со смехотворным, переданным в последнюю минуту требованием увеличить поставки воинским формированиям, расквартированным вокруг Москвы? Выглядело вполне похоже.

– Как видите, не опоздал, – успокоил он Сорокина. – А в чем дело?

Полковник покачал головой.

– Сейчас некогда рассказывать, Николай. – Он быстро взглянул на часы и закусил губу. – Пойдемте, я хочу, чтобы вы кое с кем познакомились.

По-прежнему сгорая от любопытства, Банич быстро пошел по коридору вслед за грузным Сорокиным. Тот вел его через те части здания Министерства обороны, где Алексу не приходилось бывать раньше. На стенах коридора через равные промежутки висели картины, изображающие различные сражения с участием русской армии. Офицеры в довольно высоких званиях входили и выходили из переполненных народом кабинетов и приемных. Изобилие военной формы и звезд на погонах еще яснее показывало Баничу, что только он и начальник снабжения министерства были здесь штатскими.

– Сюда, – Сорокин вошел в кабинет почти в самом конце коридора.

За дверью стоял стол с маленьким персональным компьютером и двумя телефонами, который как бы охранял проход дальше, в следующий кабинет. За столом сидел совсем юный лейтенант. Остальные офицеры, постарше, из других подразделений сидели на стульях вдоль стен. Каждый явно ожидал своей очереди войти в кабинет.

Сорокин обратился к лейтенанту с удивившей Банича вежливостью, почти заискивающе.

– Извините. Не могли бы вы доложить полковнику, что мы уже здесь? Павел Сорокин и Николай Юшенко. Он хотел нас видеть.

Лейтенант подозрительно взглянул на Сорокина, посмотрел на часы, затем в переплетенную кожей книгу, где были указаны часы аудиенций, и только после этого поднял трубку одного из телефонов.

– Господин полковник? Начальник отдела снабжения и его поставщик, которых вы хотели видеть, уже здесь. – Он выслушал ответ, положил трубку и кивнул в сторону двери.

– Входите.

Банич прошел в дверь, чувствуя себя неспокойно, настороженно, как никогда. Наверное, он слишком привык иметь дело с надутыми жадными администраторами вроде Сорокина. И что-то подсказывало ему, что сейчас он вступает в совсем иной мир – гораздо более опасный.

Первый же взгляд на человека, который ждал их, подтвердил опасения Банича. Те меры воздействия, которые Алекс использовал, чтобы подчинить своей воле Сорокина, явно ничего не дали бы с этим неприступным полковником.

– Вы – поставщик украинских товаров народного потребления Юшенко? – Высокомерный тон полковника наводил на мысль, что тот сомневается в том, что вообще получит ответ на свой вопрос, по крайней мере сейчас. Он так и не поднялся со своего места, когда они вошли в кабинет и подошли к столу.

– Да, так и есть. – После секундного размышления Банич заставил свой голос звучать легко, почти беззаботно. Он должен оставаться в образе, а Юшенко явно не должен был придавать значение власти и чинам.

– А кто, черт возьми, вы такой?

Банич услышал, как Сорокин нервно вздохнул.

Офицер несколько минут изучал Банича холодными серыми глазами, выглядывающими из-под светлых, почти невидимых бровей. Он, казалось, забавлялся ситуацией.