Должно быть, Лейбниц заметил на щеках Вилли краску гнева, так как вмешался прежде, чем фон Силов успел что-либо сказать.

– Я просматривал план фон Силова. Этот план хорош. Подполковник прекрасно владеет искусством тактики и по праву возглавит сегодняшнее наступление.

– Как угодно, генерал, – Камбо отвернулся. По всему было видно, что дальнейшее обсуждение этого вопроса его не интересует. Сделав несколько шагов, он присоединился к группе офицеров, столпившихся возле планшета оперативной карты.

Фон Силов задумался. Если бы корпус был действительно заинтересован в успехе его атакующих действий, генералу Монтану следовало бы удовлетворить большую часть его требований, касающихся огневой поддержки. На деле же выходило так, что, за исключением незначительной поддержки, предстоящая операция целиком ложилась на плечи немецких солдат. Французский командующий корпусом, по-видимому, намеревался предоставить германским союзникам сполна заплатить кровью и жизнями своих солдат за прорыв обороны американцев. Пока они будут драться и умирать, весь корпус будет стоять наготове, чтобы в случае успеха влиться в брешь в оборонительных порядках противника. Французы возьмут Гданьск и сорвут аплодисменты.

Лейбниц шел на поводу у французов.

Вилли вздохнул. Действовать в условиях, когда командир дивизии поминутно заглядывает тебе через плечо, было сомнительным удовольствием. И без того понятно, что бригада будет действовать на острие атаки, но ведь еще и старик будет наблюдать за каждым твоим шагом, правильным или неправильным. А француз? Какой доклад он составит и кому отошлет?

Фон Силов пожал плечами. На мгновение он почувствовал себя настолько усталым, что не было сил даже браниться. Эта атака была из разряда тех, в которых либо добиваешься успеха, либо ломаешь себе шею. Силы противника были растянуты до предела, и он был почти уверен, что не наткнется на вторую оборонительную линию. Прорыв выводил его войска прямо в незащищенный тыл противника.

Если его план сработает, 7-я танковая дивизия получит возможность первой достичь Гданьска, перерезать поток подкреплений противнику и закончить войну победой. Если атака захлебнется, то все, что подумают о нем генерал Лейбниц и французы, уже не будет иметь никакого значения, потому что в этом случае они не победят никогда.

РОТА "АЛЬФА"

Сначала они услышали доносящийся издалека тяжелый гул артиллерии. Не произнеся ни слова, Ренолдз бегом направился на командный пункт. Вокруг него американские и польские солдаты поспешно занимали свои стрелковые ячейки или запрыгивали в люки боевых машин.

Что касается поляков, то это были остатки 314-го стрелкового полка, который теперь числился в тактическом резерве бригады вместе с ротой "А". Двадцать с небольшим единиц бронетехники под командованием майора Мирослава Пражмо были, конечно, не слишком сильным соперником для танкового корпуса противника, надвигающегося на них. Строго говоря, это была вся броня американской бригады.

Сержант Энди Форд и майор Пражмо были уже на КП. Сержант положил на аппарат трубку полевого телефона и доложил:

– Из штаба бригады никаких новостей, сэр. Сейчас они пытаются наладить связь с дивизией.

Польский майор приподнял голову и прислушался. Огневой налет продолжался и звучал, как далекий гром, только гром этот был непрерывным.

– Это не просто мелкая стычка, капитан. Я должен предупредить своих людей, – коренастый, темноволосый танкист быстро вышел.

Ротный командный пункт располагался в небольшом сарае на южной окраине поселка. Бяла, небольшая деревушка в десяти километрах на северо-восток от Свеце, вот уже почти два дня служила местом дислокации роты. На протяжении всего этого времени на фронте было затишье. Наткнувшись на 101-ю дивизию, противник отступил, собираясь с силами. Поговаривали, что вскоре он предпримет еще один штурм. Вопрос лишь в том, когда это случится.

Ренолдз, Форд и радист роты капрал Адамз подошли к дверям сарая и принялись осматривать местность к западу от поселка. В полном молчании они прислушивались к грохочущей вдали артиллерии, пытаясь в буквальном смысле слова добыть хоть какую-то информацию прямо из воздуха.

Форд раздумчиво сказал:

– Похоже, бомбят Бладзим.

Ренолдз рассеянно кивнул, разглядывая свою карту.

– Если немцы прорвутся, нам придется отходить как можно скорее, иначе мы будем отрезаны.

Вся проблема, однако, заключалась в том, что окончательное решение о выступлении роты "Альфа" должен был принять подполковник Коулби и его вышестоящие начальники. Мысль о том, что его собственная судьба и судьба его людей находится в чужих руках, была Майклу не по нутру, хотя ему и приходилось мириться с этим.

Он чувствовал нарастающее беспокойство. Ему хотелось немедленно начать что-то делать, однако пока от него никаких действий не требовалось. На этот раз отведать пекла предстояло кому-то другому, и он попытался настроить себя на то, что все сегодняшнее утро ему придется провести в ожидании, напряженно вслушиваясь в далекую канонаду. О том, что происходит вдали, он мог составить себе лишь приближенное представление, питаясь обрывками противоречивых радио– и телефонных сообщений.

БАММ! БАММ! БАММ! Серия взрывов сотрясла польскую землю, но на сей раз настолько близко, что Ренолдз в некотором недоумении мысленно даже упрекнул немецких артиллеристов за такой солидный промах по цели. В следующую долю секунды он сообразил, что целью германских орудий теперь являются он сам и его рота.

В уши толкнулся высокий протяжный рев реактивных двигателей, это пронесся над головой вражеский самолет. Значит, это не артналет!

Майкл Ренолдз выбежал из сарая как раз вовремя, чтобы увидеть несколько остроносых машин, по широкой дуге уходящих к западу. Столбы черно-бурого дыма поднимались над Бялой, в том числе и из тех мест, где находились позиции его людей.

Не успело пройти и нескольких секунд с тех пор как самолеты исчезли за горизонтом, как Майкл услышал ставший уже знакомым вой летящих артиллерийских снарядов крупного калибра. Он привычно бросился на землю, даже не пытаясь вернуться в сарай.

Трескучая серия частых разрывов была такой громкой, словно земля рвалась пополам, однако после нескольких залпов все стихло. Ренолдз встал на колени и огляделся. Судя по всему, на этот раз досталось майору Пражмо и его людям, и он только надеялся, что все они укрылись в броне.

Он продолжал слышать грохот разрывов где-то в стороне, однако не так далеко, как это было утром. Что такое? Все происшедшее как-то не вязалось с атакой на Бладзим.

Майкл вернулся в помещение командного пункта. Лицо Энди Форда было мрачным и говорило яснее всяких слов. Похоже, что ему совсем не хотелось говорить.

– Докладывайте, – приказал Ренолдз.

– 2-й взвод серьезно пострадал, капитан, – угрюмо и отрывисто сообщил сержант. – Это были кассетные бомбы, и одна такая штука повисла прямо над ними. Трое убитых, около десяти раненых. Лейтснант Райли погиб. Двое раненых нуждаются в срочной эвакуации. Один из "хамви" полностью выведен из строя вместе с размещенными на нем ПТУРами.

Ренолдз почувствовал, как у него в груди все сжалось и похолодело. Один-единственный налет германской авиации – и он потерял людей больше, чем во время первого боя в составе группы "Ад". Что он мог сделать, чтобы предотвратить это? Скорее всего, – ничего, но он не был в этом совершенно уверен. Что же ему делать теперь? Майкл решил оставить эти вопросы на потом. Сейчас надо было заняться делом.

Когда они связались с бригадой, чтобы подать заявку на медицинскую эвакуацию, им сообщили, что бригаде здорово досталось. Перед оборонительными порядками бригады появилась из леса бронетехника, в то время как артиллерия и авиабомбы продолжали вспахивать их позиции. Радары и радиосвязь почти прекратили работу из-за сильных помех.

Ренолдзу все стало ясно. Немцы предприняли еще одну попытку, решительно бросившись в наступление большими силами. Форду пришлось потратить некоторое время, чтобы успокоить взволнованного капрала на другом конце провода, который, судя по его бессвязной речи, готов был в любой момент мчаться обратно в Гданьск. Дав отбой, Форд повернулся к Майклу.