Адмирал расправил плечи, прежде чем пустить в ход орудие главного "калибра".

– Есть только один способ решить исход борьбы в нашу пользу. Только один единственный... – применить ядерное оружие.

И вот тут заговорили все разом. Нестройный хор голосов заполнил помещение. На разных языках звучало: "Невозможно! Это безумие!"

Жибьерж терпеливо ждал, пока кто-нибудь не возьмет на себя миссию утихомирить разбушевавшихся членов комиссии ЕвроКона. Это сделал Десо. Взгляды министра и адмирала встретились и долго не отрывались друг от друга.

– Я с удовольствием выслушал ваши доводы, адмирал! – произнес Десо ледяным тоном. Понять, что под этой оценкой на самом деле подразумевает министр было невозможно. – Вы были более чем убедительны, адмирал, – добавил Десо.

– Я старался сделать все, что мог, – скромно подтвердил Жибьерж. Последние дни он буквально жил в мире цифр, расчетов и диаграмм. – Наши самые крупные антикорабельные ракеты имеют радиус поражения в пределах ста восьмидесяти километров. Это хорошее оружие – надежное и точное. Одной или в крайнем случае двумя ракетами мы сможем потопить фрегат или эсминец. Чтобы уничтожить что-нибудь, подобное авианосцу, нам понадобятся многие десятки таких ракет, – причем, при условии абсолютной точности попаданий. Если учитывать возможности американской противоракетной защиты – точность поражения будет ниже пятидесяти процентов. Такого количества ракет и воздушных ракетоносителей у нас просто нет, даже если мы полностью оголим нашу внутреннюю оборону. Наши сверхзвуковые ядерные ракеты ASMP с двумя боеголовками, мощностью по сто пятьдесят килотонн каждая, имеют большую дальность полета после боевого пуска. Одно попадание одной ракеты такого класса уничтожит авианосец. Вы сами можете взвесить все "за" и "против", господа! Разница в цифрах расхода боеприпасов и в шансах на успех предприятия, по-моему, весьма наглядна.

Он обращался к политикам, которые, пошумев, начали понемногу утихать.

– Военные преимущества очевидны, адмирал, но каков риск эскалации конфликта? В конце концов США тоже обладает ядерным оружием и в большем количестве, чем мы.

Десо по-прежнему играл роль простака, не имеющего своего мнения по обсуждаемому вопросу, или судьи, равнодушно ожидающего вердикта присяжных. Жибьерж гадал: кто они, эти присяжные, которые наконец-то что-нибудь решат.

Он был готов к вопросу, заданному министром иностранных дел, и поэтому ответил без задержки.

– Если мы атакуем цель в открытых для плавания океанских водах, я не думаю, что Америка осмелится атаковать цели на суше. Выгода слишком мала, а политический риск, наоборот, слишком велик. Наши береговые базы – это небольшие объекты, окруженные множеством городов с гражданским населением. Ядерный удар по ним будет означать убийство десятков тысяч ни в чем неповинных мирных жителей. Ни американские, ни британские политические лидеры не пойдут на это. Особенно, если мы заранее пригрозим им возмездием. Наше ядерное оружие вполне способно достичь их территории. Британию мы просто можем стереть с лица земли, и они об этом прекрасно осведомлены.

Адмирал чувствовал, что его доводы начинают действовать. Американская система космической противоракетной обороны не рассчитана на ядерную атаку с близкого расстояния. Она большей частью предназначена для борьбы с межконтинентальными гигантами советского производства. Даже если СОИ сработает и разрушит все ракеты, направленные на Штаты, у французских ВВС останется достаточно ракет воздушного базирования, чтобы устроить на Британских островах ядерное пекло.

Некоторые из тех, кто находился в зале совещаний, в основном немцы, явно были в ужасе от последних слов адмирала, но Жибьерж решил проигнорировать их реакцию.

– Если атака удастся, а есть основания на это надеяться, мы сможем проделать то же самое с другим американским авианосцем!

Адмирал ощущал необычайный прилив сил. С его точки зрения, как профессионального военного ограниченное применение ядерного оружия на море было лишь удачным тактическим ходом в военной операции – не более того. Все другие методы ведения боя обрекали дорогой его сердцу флот на неминуемое поражение.

– Потеря только одной авианосной группы остановит наступление Объединенных сил. У Америки и Британии не хватит времени предпринять новую попытку до того, как Польша и Чехия запросят мира, исчерпав все свои ресурсы.

Все больше адмирал начинал верить, что ему удалось убедить большинство членов комитета: и военных, и политиков. Он смотрел на Десо и догадывался, что тот что-то подсчитывает в уме и делает это в спешке. Наконец Десо пришел к какому-то решению. Он спросил у адмирала:

– Когда вы можете доложить о готовности?

– Оба авианосца находятся сейчас в Северном море, но вне досягаемости наших средств. Я не сомневаюсь, что они подтянутся ближе к нашим водам, чтобы начать операцию. Мы должны их опередить.

– Я понял вас, – Десо кивнул и окинул взглядом своих коллег. – Хотя, на мой взгляд, мы еще должны кое-что обсудить, прежде чем одобрить ваш план; адмирал, вы должны приступить к подготовке его осуществления.

Гюши, Морин и другие выразили свое согласие Отдав бразды правления армией ЕвроКона в руки французов, немцы получили право только на совещательный голос в решении военных вопросов Политические дискуссии служили только ширмой, прикрывающей реальное положение вещей. Европа полностью находилась под французским контролем.

Жибьерж испытывал смешанное чувство – и облегчения, и нервного напряжения одновременно. Перспектива использования ядерного оружия пугала даже самого автора подобного плана. Правда, он был честен сам перед собой, потому что не видел другого выхода из создавшейся ситуации. "Десо легко согласился со мной, слишком легко, – размышлял он. – Разумеется, это хорошо, что министр иностранных дел согласен с военным деятелем. Десо имеет репутацию человека "быстрого реагирования", сторонника решительных действий. Но он так же быстро может поменять свою точку зрения..."

Адмирал решил закрепиться на завоеванных рубежах.

– В принципе, господин министр, – мы уже готовы. Мы только ждем, чтобы авианосцы выдвинулись на дальность полета наших ракетоносителей.

– Прекрасно! В свою очередь, я предлагаю спустить командующим наших сухопутных войск приказ ускорить темпы наступления. Давайте покончим с Польшей до того, как эта проклятая Америка успеет вмешаться! Это снимет нашу "головную боль", господа!

Десо вдруг просиял улыбкой, обратившись к Мишелю Гюши.

– Пусть наши боевые командиры зададут полячишкам жару.

14 ИЮНЯ, ВОЕННО-ВОЗДУШНАЯ БАЗА В ГДЫНЕ, ПОЛЬША

– Подъем!

Бешеный вой сирены вырвал Тадеуша Войцика из мягкого кресла, в котором он расположился вздремнуть. Двери во всем помещении уже были нараспашку. Все пришло в движение.

Привычка и прилив адреналина в кровь, мгновенно побудили Тадеуша включиться в эту сумасшедшую круговерть.

Пилоты ныряли, как в воду, в прохладный утренний воздух. Джипы и "уазики" с заведенными моторами уже ожидали их. Локаторщики и зенитчики разбегались по своим постам. Потом началась стремительная гонка по изрытому воронками полю, к самолетным ангарам.

База в Гдыне собрала в своих казармах и ангарах почти все остатки польских истребительных полков. Боевой опыт Тадеуша, девять сбитых им самолетов противника сделали его как бы старейшиной среди летчиков, и молодых, и тех, кто прошел подготовку в Штатах. Ему доверили самую большую драгоценность – последний из F-15, прибывший из Америки. В честь заслуг его прежнего "Орла" он носил на фюзеляже знаки отличия – изображение пяти немецких мальтийских крестов и четырех французских "медальонов". Товарищи по эскадрилье, измученные от беспрерывных схваток с врагом и недосыпанием, все-таки нашли время украсить этими символами его новый F-15 Войцику присвоили звание капитана.