Бран прислушивался к скрежету камней, который доносился снизу, от огня.

— Недостаточно. Прежде всего, я хочу убедиться, что Миркъяртан действительно мертв. Мы должны сжечь его, если получиться.

— А может, хватит и того, что его сожрало чудище размером с гору? — с надеждой осведомился Пер.

— Идем! — отрезал Кольссинир, подталкивая его.

Скальг на миг замешкался, через пропасть глядя на Скарнхравна:

— Ты следующий, овод-переросток! Мы разорвем тебя в клочья! Мы истолчем тебя в пыль! У тебя прав на шлем не больше, чем у того вон чудища! Запомни это, Скарнхравн: очень скоро ты прекратишь свое ничтожное существование.

Когда они осторожно сползали вниз по уступам, между ними и голубым огнем поднялась громадная черная тень и уставилась на них маленькими горящими глазками. Остановившись, они ответили ей таким же пристальным взглядом.

Тогда тварь подняла массивную лапу и точно поманила их к себе. Видя, что никто не двинулся с места, она повторила свой жест, несомненно, приглашая их подойти поближе.

— Я бы сказал, что это какое-то животное, — заметил Кольссинир, бесстрашно выпрямляясь, чтобы лучше разглядеть тварь. Она была вдвое выше человеческого роста и вдесятеро шире. В свете огня она казалось сложенной из грубо отесанных камней и могла стоять как на задних лапах, как теперь, так и на четвереньках. — Вероятно, горный тролль, — продолжал Кольссинир.

— Быть может, ручное животное Хьердис. Эти зверюшки очень милы в нежном возрасте, но имеют непростительную склонность расти… и вырастать.

Горный тролль шагнул ближе, тяжело скрежеща каменной чешуей. Кольссинир тотчас прекратил свои научные наблюдения и живо нырнул за скалу. Тварь начала шипеть и рычать, точно прочищая горло, чтобы зареветь как следует.

Однако вместо рева прозвучал негромкий голос:

— Не бойтесь. Я не причиню вам зла. Я хочу подойти поближе, чтобы вы могли услышать меня. — Голос был слабый и хриплый.

Бран обнажил меч Дирстигга и рискнул подойти на шаг ближе. За его спиной Скальг впал в какое-то странное состояние — он хихикал, обхватив себя за плечи и раскачиваясь вперед и назад, точно не мог удержаться на месте. Не обращая внимание на постыдное поведение своего приятеля, Бран смотрел на гигантскую тварь, которая высилась над ним, как живая стена из камня.

— Кто ты и что хочешь сказать нам? — резко спросил он. — Ты едва не уничтожила нас и убила Миркъяртана. За эту услугу мы тебе благодарны, но все же хотели бы знать, что ты здесь делаешь. Ты надоела Хьердис, и она поместила тебя сюда?

Взгляд горящих глаз твари остановился на нем.

— Я и не ожидала, Бран, что ты признаешь меня в этом отвратительном обличье, но уж голос-то мой ты мог бы узнать. Я — Хьердис. То, что ты видишь перед собою — итог Дирстиггова проклятья.

Страх Брана перетек в причудливую смесь ужаса и отвращения.

— Хьердис! Едва могу поверить в это… но, впрочем, превращение совершалось у нас на глазах. Да, теперь я понимаю, что ты говоришь правду. Ты вышла из своих покоев и последовала за Миркъяртаном в усыпальницы. Мы проходили мимо тебя на середине спуска — ты пряталась в боковом туннеле. Неужели в тебе ничего не осталось от… от тебя прежней?

— Нет, ничего. Ты, конечно же, разочарован тем, что я все еще жива? Ты надеялся покончить с войной против льесальвов после того, как отнимешь у Скарнхравна шлем. Надо сказать, Миркъяртанов плащ тебе очень к лицу. Достойный вид для полководца, который приведет доккальвов к победе над льесальвами.

— Та сказала, что освободишь Ингвольд, когда Миркъяртан будет мертв. Ты сама позаботилась о том, чтобы он умер, и теперь я напоминаю тебе о твоем обещании. Готова ты исполнить его, Хьердис? — Бран говорил это, ощущая на губах горечь умирающей надежды — он знал, что бесполезно даже спрашивать.

— Я исполню его в тот день, когда больше не буду нуждаться в твоей службе. Когда льесальвы сгинут с лица земли, и солнце не будет сверкать в небе так горячо и бесстыдно, когда не с кем больше будет воевать — тогда ты и Ингвольд получите свободу.

— Что за дело мне до твоих обещаний! Ты никогда и не думала исполнять их.

Лучше уж сию же минуту уничтожить сердце в пламени! — Он потянулся к медальону и швырнул бы его в огонь, если б Скальг, метнувшись к нему, не вцепился в его руку.

— Не спеши! — воскликнул он, повисая, как пиявка, на Бране, который без особых церемоний пытался стряхнуть его. — Порой на деле все оборачивается не так худо, как на словах… и не тянется так долго. Наберись терпения,

Дай срок — и привыкнешь к этой мысли. Вот увидишь, ты еще придумаешь, как ее обойти, и этот выход будет получше, чем бездумно уничтожать драконье сердце.

— Ну конечно, — подхватила Хьердис, — будь благоразумен. Тебя ждет и могущество, и почет среди доккальвов — не говоря уже о богатстве. Как видишь, я не совсем гожусь для того, чтобы восседать на троне правителя, так что ты будешь и моим голосом, и моей правой рукой. У тебя будет почти неограниченная власть над тысячами доккальвов, пещеры, битком набитые сказочными сокровищами, и столько владений, что ты не будешь даже знать, где они начинаются и кончаются. Доккальвы будут вечно благодарны тебе за то, что ты привел их к такому торжеству и величию. Ничего подобного ты никогда бы не достиг в мире скиплингов, даже если б не был всего лишь рабом. Ты получишь все, о чем только можно мечтать. Ингвольд останется

Здесь, где никто не сможет до нее добраться, и ты сможешь глядеть на нее всякий раз, как только пожелаешь — в моем зрячем шаре. Она никогда не состарится и не одряхлеет, пока над ней властвуют мои чары.

Бран взглянул на покрытую льдом усыпальницу, в которой покоилась Ингвольд.

— Лучше бы ей умереть, чем провести бессчетные годы в зачарованном сне, с горечью проговорил он.

— Ну-ну, не торопись, — вмешался Скальг. — Дай себе время привыкнуть к этой мысли, и поймешь, что вовсе незачем очертя голову принимать необдуманные решения. Ингвольд вовсе не повредит немного выспаться.

— Если ты докажешь мне свою преданность, — сказала Хьердис, — я освобожу ее даже прежде, чем будут уничтожены все льесальвы до единого — конечно, если ты по-прежнему останешься у меня на службе. Как видишь, я рассудительна, несмотря на мой пугающий облик. И я буду честна с тобой, если ты будешь мне верен.

— Только не отвечай, что прежде умрешь, — прошептал Скальг, взволнованно толкая Брана, чтобы привлечь его внимание. — Ни тебе, ни кому другому не будет прока от твоей смерти. А пока ты жив, неважно, какой — больной и нищий или богатый и могущественный — ты всегда найдешь случай одолеть ее.

Тебе, может, придется пасть низко… если ты согласишься на время принять сторону доккальвов, но льесальвам большого вреда от этого не будет. Они воюют с доккальвами с начала времен, с тех самых пор, когда личинки из мяса Имира стали гномами и доккальвами, и посейчас ни одна сторона не одержала решающей победы. Помни лишь одно: пока ты жив, хоть на йоту, ты всегда можешь мстить, мстить, мстить! — Он так разгорячился, что голос у него дрожал, и глаза лихорадочно блестели.

Горная троллиха угрожающе заворчала и замахнулась на него огромной лапой:

— Кто это мне будет мстить? Уж не ты ли, козявка? Запомни, больше я не потерплю твоего вида. Ты слишком напоминаешь мне давнего моего врага, которого я благополучно уничтожила. Будь ты немного поупитаннее да почище, ты бы еще больше походил на него. — Ее красные глазки презрительно блестели. — Да существует ли тот, кто сумеет меня уничтожить? Даже Рибху теперь это не под силу.

Бран взглянул на меч в своей руке, решая, не испробовать ли его еще раз на твердой, как кремень, чешуе троллихи. Хьердис хохотнула:

— Давай, попробуй, если хочется. Я-то знаю, что ты не можешь убить меня… во всяком случае, не сейчас. Не тогда, когда Скарнхравн порхает вокруг с твоим шлемом на голове. Пожалуй, я сохраню шлем подальше от тебя — так, на всякий случай. Без шлема ты не обретешь всю полноту могущества,