Стиснув в кулаке сердце, Бран отпрянул — над самым его ухом смертоносно свистнула стрела. Он отважился выглянуть из-за валуна, чтобы разглядеть нападавших, но сумел различить лишь неясные черные силуэты, затаившиеся в тени одиноко торчащего утеса.

Он мешкал, а между тем дождь стрел внезапно прекратился, вероятно, по приказу, и на фоне камней обрисовались уже более четкие очертания одинокой фигуры. Кольссинир вскинул было посох, но, поразмыслив немного, решил дождаться более благоприятного случая.

Доккальв был с головы до пят укутан в темные одеяния, хранившие его от лучей слабого, осеннего, но тем не менее губительного солнца. Глаза, сокрытые меж черных складок, зорко изучали окрестности.

Кольссинир сделал спутникам знак хранить молчание, грозным взглядом усмирив нетерпеливого Пера и угрожающе помотав головой. Вскоре к первому доккальву присоединились еще двое, точно так же закутанные. Держались они поближе к тени, двигались крадучись, согнувшись, что выдавало их привычку к сумраку подземных ходов. Скоро уже десятка два доккальвов, выбравшись из своих укрытий, точно хорьки из нор, жарко спорили о чем-то и зорко озирались. Бран полагал, что им виден Скальг, который лежит ничком со стрелой в спине, и они, верно, надеются, что и прочих постигла та же участь.

Кольссинир терпеливо выжидал, а черные альвы меж тем расхрабрились, сбились в толпу, громко споря, и с важным видом расхаживали туда-назад, не сводя глаз с места, где спрятались их враги. Наконец, когда бледное солнце скрыла зловещая черная туча, несколько доккальвов отважились приблизиться к добыче. Тогда Кольссинир приподнялся на локте и, прошептав что-то, кончиками пальцев послал прямо в гущу доккальвов шипящий огненный шар — тот долетел до цели и с грохотом взорвался. Иные доккальвы успели заметить его смертоносный полет и вовремя бросились наутек; грохот взрыва прибавил им прыти. Кольссинир вскочил на камни, чтобы лучше видеть, и порывы ветра захлопали полами его развевающегося плаща.

— Трусы! Бандиты! Подлые убийцы! Посмейте бросить вызов мощи Кольссинира из Ландборга! Увидим, что смогут сделать со мной ваши ничтожные стрелы!

Черные альвы попрятались, бросив обожженных и раненых на произвол судьбы. Затем, точно отвечая на вызов, сбоку, метя в Кольссинира, по дуге вылетела стрела, причем стрелок предусмотрительно зажмурил глаза.

Гневно фыркнув, Кольссинир взмахнул рукой. Стрела, слабо пыхнув, исчезла в сполохе пламени, а маг и глазом не повел. Он зашагал вперед, не обращая внимания на раненых доккальвов; иные из них пытались ткнуть кинжалом перешагивавшего через них мага. Один сильно обгоревший доккальв бросился было на Кольссинира, но тут же был превращен в грязную лужу талой воды.

— То же станет и со всеми вами, если тотчас не уберетесь прочь отсюда! — прокричал Кольссинир, озираясь, как взбешенный медведь, и доккальвы глубже забились в укрытия.

— Погоди, Кольссинир! — отозвался наконец пискливый голос. — Дай нам уйти подальше, и мы точно избавим тебя от своего присутствия, только пообещай не жечь нас молниями, пока не скроемся из вида.

Кольссинир уперся кулаком в бедро и нетерпеливо вздохнул.

— Ладно уж, убирайтесь, если не желаете честного боя. В следующий раз вы так легко от меня не отделаетесь — и ты, что в красных штанах, и ты, с заплаткой на плаще. Я вас непременно признаю, если увижу снова, и останутся от вас только пустые плащи да грязные лужи.

Доккальвы почтительно и поспешно поклонились ему и исчезли среди камней, бросив на поле боя останки пяти — троих, буквально таявших на глазах, и шестерых доккальвов с сильными ожогами, которые отползали прочь, стараясь поспеть за своими собратьями.

Кольссинир рылся в плащах и разном оружии, брошенном впопыхах доккальвами, хладнокровно присваивая то, что могло пригодиться, и пинком отшвыривая прочь ненужное. Пер отнесся к такому мародерству с явным неодобрением, поскольку для него каждая вещь, принадлежавшая доккальвам, была воплощением зла и ужаса.

Бран и Ингвольд приблизились к жалкой кучке древней рухляди, в которую превратился Скальг. Пытаясь обнаружить в старом мошеннике признаки жизни, Бран окликнул Кольссинира. Маг перестал разглядывать вполне сносную пару сапог и подошел, чтобы посмотреть на Скальга.

Вначале он для проверки потыкал бренные останки посохом, затем опустился на одно колено, чтобы присмотреться повнимательнее. Перевернув старика на спину, он приложил ухо к его губам.

— Пока дышит, — объявил маг, — не знаю только, надолго ли. Не думаю, чтоб он выжил, но так или иначе, придется нам взять его с собой.

Пер было запротестовал, но Кольссинир прервал его на полуслове:

— Я и сам не в восторге от старого плута, но если он умрет, брошенный нами, то превратится в драуга и будет нас преследовать. А это вряд ли придется всем нам по вкусу. Одного Скарнхравна для нас с лихвой достаточно. Перевяжем его покуда и будем надеяться на лучшее.

Скальг во время перевязки скулил и стонал самым жалостным образом, хотя рана оказалась не такой уж серьезной. Покончив с этим, они пристроили Скальга на спине Факси, который все норовил взбрыкнуть или удрать прочь, и весь день по очереди шли пешком, чтобы старый маг мог ехать верхом. Скальг пришел в себя настолько, что у него хватило сил рассыпаться перед всеми в извинениях и благодарностях.

— Что за счастье знать, что ты с нами, Кольссинир! — благодарно вздыхая, объявил Скальг, когда вечером его снимали с седла. — Больше всего меня радует, что мои юные друзья сумели убедить тебя в том, что я довольно важная персона, без которой вам не добраться до Дирстигга — если, конечно, со мной не случится наихудшего.

— Не тревожься, ты выживешь, хотя бы для того, чтобы доставить нам еще больше неприятностей, — ворчливо отозвался Бран, который весь день добродушно подшучивал над стариком, дабы поддержать его дух.

Кольссинир расхаживал по стоянке, указывая, где развести огонь, привязать коней и выставить часового.

— Что мне всегда особенно удавалось — так это найти наилучшее применение самой последней дряни, — заметил он, искоса бросив хмурый взгляд на Скальга. — С нелегким сердцем пустился я в это предприятие и не думаю, чтобы нам пятерым удалось справиться со всей мощью Миркъяртана и Хьердис, даже с помощью драконьего сердца. Земли к северу отсюда слывут самыми опасными во всем Скарпсее и будут тем опаснее, чем ближе мы подступим к Хьердисборгу. Что же мне еще остается делать? Это будет моя последняя битва! — Он рассек воздух несколькими яростными движениями посоха и ободряюще похлопал Пера по спине.

— Не грусти, паренек, самое позднее будущим летом мы вернем тебя и Брана в Торстеново подворье живыми и невредимыми.

Пер не был в этом так уверен, а то, что ночью то и дело шныряли доккальвы, прибавило пищи его недовольству. Утром Скальг объявил, что им следует идти прямо на восток, и на этом пути они еще до полудня дважды столкнулись с подозрительного вида доккальвами, отчего Пер дошел до состояния, близкого к бунту. День был пасмурный, туманный, и наглость доккальвов вынуждала Кольссинира все время держаться начеку. За три дня путники продвинулись совсем ненамного, главным образом потому, что им то и дело приходилось идти в обход, чтобы не забрести прямо в расположение драугов.

— Вы только подумайте! — гневно восклицал Скальг. — Кто бы мог предположить, что у них хватит дерзости стать лагерем так близко от Микльборга! Уж не перебрался ли Миркъяртан в Хьялмкнип?

Бран оглянулся через плечо на увитые призрачным туманом холмы, ощутив леденящую уверенность, что Миркъяртан действительно поблизости и, быть может, даже следит за ними. Он ничуть бы не удивился, если б различил в тумане огненный оскал Скарнхравна.

— Отличное место для драугов, лучше и не придумаешь, — продолжал Скальг. — Когда-то доккальвы лелеяли честолюбивую мечту устроить там небывалые копи, но сейчас Хьялмкнип — скопище запутанных ходов и обвалившихся пещер, которого избегают даже тролли. Да и нам бы лучше держаться от него подальше.