— Пора нам двигаться на север, Бран, — прошептала она.

— Если уж он все равно знает о сердце, то у меня есть замечательный план.

Бран еще прежде рассказал ей о своем поединке со Скарнхравном, и она согласилась, что поступил он верно, особенно когда искалечил драугова коня, хотя все же прибавила, что окажись она на месте Брана, скорее срубила бы голову самому Скарнхравну.

— От него не так-то легко удрать, — заметил Бран, имея в виду хитроумные ловушки и западни Кольссинира.

— А мы и не будем удирать, — улыбнулась Ингвольд. — Мы возьмем его с собой. Такой сильный маг нам пригодится. Мы похитим его, вот и все.

Бран воззрился на нее.

— Я думаю, его и похитить нелегко, особенно против его воли. И я бы не удивился, Ингвольд, узнав, что закон сурово наказывает рабов, которые похищают своего хозяина.

— Я не рабыня, а дочь вождя, — отрезала Ингвольд, тряхнув взлохмаченной головой. — Пер тоже не раб, а ты принадлежишь ему, не Кольссиниру. Не прерывай меня, Бран. Я точно знаю, что нужно сделать, чтобы отыскать Дирстигга.

Бран качнул головой, стараясь унять дрожь.

— Тогда скажи мне, что нам следует предпринять и как ты намереваешься похитить мага, подобного Кольссиниру, который, насколько я его знаю, никогда этого не позволит сделать.

— Очень просто. Я порылась в его сумке, когда он отвлекся… не перебивай… и нашла сонный порошок. Надо только подсыпать его Кольссиниру, и когда он проснется…

— То очень разозлится, — сказал Бран, — и тем меньше захочет нас выслушать. Позволь мне сначала попробовать убедить его. Если он не согласится пойти с нами на север вместо того, чтобы тащить нас всех назад в Ландборг, тогда уж ладно, испытаем на нем этот порошок. Вообще-то, не слишком умно рыться в его сумке, если помнить о любви Кольссинира ко всякого рода ловушкам. Ингвольд пожала плечами и взглянула вниз, на тропу.

— Сейчас самое время насесть на него, — сказала она. — Пойдем, застанем его врасплох и поглядим, что он скажет.

Кольссинир ожидал их. Он знаком предложил им усаживаться и раздал кубки с обжигающим чаем.

— Вопросы, — негромко напомнил он в напряженной тиши, пристально глядя на Пера, Ингвольд и Брана.

— Я вижу, ты уже догадался, что я не раб, — высокомерно начал Пер. — Я — Пер, сын Торстена, и мой отец — влиятельный вождь в мире скиплингов. Ты ведь слыхал о Торстене Законодателе?

— Никогда в жизни, — покачал головой Кольссинир, — но положим, что ты говоришь правду, и перейдем к остальным. — Он повернулся к Брану и Ингвольд.

— Бран — мой раб, — продолжал Пер. — Мы с детских лет росли вместе, и это я отдал ему Факси, когда получил коня получше и побыстрее, так что перед тобой — не конокрады и не беглые рабы. Мы помогли тебе доставить припасы в Микльборг, а теперь хотим продолжить свой путь — на север.

Кольссинир, нахмурясь, покачал головой.

— Моя полусотня золотых марок говорит, что все вы — рабы, кем бы вы там ни были в мире скиплингов. Моя полусотня считает, что вы продали свою свободу — вернее, продал ее Скальг, да еще за приличные денежки. Не стоило вам этого допускать, если вы хотели остаться свободными.

Пер уже готов был ввязаться в горячий спор, но Бран опередил его:

— Да ведь неважно, в конце концов, рабы мы Кольссинира или нет. Главная наша забота — Ингвольд, дочь Тьодмара, и драконье сердце, ведь только они уцелели после гибели Гледмалборга.

— Верно, — согласился Кольссинир, — драконье сердце, которое ты носишь в медальоне под рубахой. Но погоди… что ты сказал? Единственный, кто уцелел — это дочь вождя? Я полагал… — он перевел взгляд на Ингвольд.

— Да, — кивнула девушка, — он имел в виду меня. Я — Ингвольд, дочь Тьодмара. Перед последним штурмом отец отдал мне сердце, и я спряталась там, где доккальвы и драуги не могли меня отыскать. Вернее, это я так думала, потому что меня схватили и доставили к Хьердис. Когда я отказалась отдать ей драконье сердце, она решила сурово меня наказать. Она наложила на меня проклятье и отправила в мир скиплингов, к старой и злой своей служанке, Катле. Когда Хьердис хотела призвать меня, чтобы узнать, продолжаю ли я упрямиться — мне приходилось превращать людей в коней и верхом на них скакать к Хьердис. И порой они погибали.

В глазах Кольссинира зажглось любопытство.

— Опасное проклятье! Бьюсь об заклад, я могу излечить тебя, конечно, с твоего согласия. Лечение такого рода проклятий не слишком приятно, но само проклятье куда хуже, верно?

— Нет-нет, не беспокойся попусту! — воскликнула Ингвольд, видя, что маг начал рыться в своей сумке. — Скальг исцелил меня, я здорова. Позволь мне закончить…

— Скальг! Да ведь Скальг не способен вывести простую бородавку, куда уж ему снять проклятье, да еще наложенное Хьердис, королевой доккальвов! Скальг не мог бы…

— Смог, — резко перебила его Ингвольд. — Так вот, у нас драконье сердце, принадлежащее Дирстиггу, и мы намерены отыскать его и вернуть ему этот магический амулет, чтобы он разгромил Миркъяртана и Хьердис и загнал их назад в преисподнюю, где им самое место. В свое время нам выгодно было позволить Скальгу запродать нас тебе, потому что мы разом избавились от его назойливости и обрели опытного и умелого мага — то есть тебя. А нам позарез нужен маг, иначе мы никогда не отыщем Дирстигга и не спасем от разгрома Микльборг и прочие горные форты. Мы не можем предложить тебе иной платы, кроме удовольствия опередить Миркъяртана и Хьердис в более чем важном деле, и все же мы просим, вернее — требуем, чтобы ты присоединился к нам и помог нам найти Дирстигга.

— Требуете! В последнее время мало кто осмеливался что-то от меня требовать, — отозвался Кольссинир, холодно глядя на них поверх собственного носа. — С тех пор, как я стал известен своей искусностью в магии и приверженностью делу Эльбегаста, другие, как правило, обращаются ко мне скромно и с почтением, и это при том, что среди них не бывает нищих оборванцев…

— Как бы я ни выглядела, я — дочь вождя, — отрезала

Ингвольд не менее ледяным тоном. Сорвав с шеи кольцо Тьодмара, она протянула его Кольссиниру. — Вот кольцо моего отца, оставь его у себя как залог будущей платы. Награда твоя будет велика, если ты пособишь Дирстиггу изгнать драугов Миркъяртана и доккальвов Хьердис.

Кольссинир поглядел на кольцо, попробовал его на зуб и позвенел им о камень.

— Настоящее золото, — с удивлением пробормотал он. — дивная вещь, вполне достойная дочери вождя. Возьми свое кольцо назад и считай, что я уже к вам присоединился. Похоже, теперь мне известна хотя бы часть правды, а все прочее, надеюсь, вы мне растолкуете по пути — например, почему за вами гонится Скарнхравн и отчего ты отдала драконье сердце Брану.

— Мы расскажем тебе все, что тебе надлежит знать, — с торжественной надменностью отозвалась Ингвольд, протягивая руку Кольссиниру. — Мы с радостью принимаем твои услуги, и кстати, позволь мне вернуть тебе одну твою вещь. Признаться, я рада, что мы пришли к согласию и теперь нет нужды прибегать к обману.

— С этими словами Ингвольд извлекла из потайного кармана небольшую склянку и протянула ее Кольссиниру, точно не заметив, как его лицо налилось изумленной яростью. — Не слишком ли долго мы задержались на этом привале? Загасим костер и поскорее повернем к Микльборгу. Дирстиггово подворье неподалеку от Микльборга. Мой отец частенько ездил туда, только вот я ни разу его не сопровождала. Почему-то моя мать считала, что девушке пристало учиться прясть, а не скакать верхом и драться… —

Ингвольд сумрачно улыбнулась, тронув ладонью привешенный к поясу топор.

— У тебя ведь, верно, остались еще родственники, — начал Кольссинир, — или же можно пристроить тебя в Микльборге, словом, в безопасном месте…

— Никто и нигде меня не пристроит, — отрезала Ингвольд.

— Драконье сердце принадлежало моему отцу и мне, прежде чем перешло к Брану, и поэтому я хочу увидеть, как его используют в борьбе с врагами, которые уничтожили мой дом и мою семью. Не желаю даже слышать разговоров о каких-то безопасных местах! Разве до сих пор я была вам обузой? Я ворчу и жалуюсь гораздо меньше Пера, а уж верхом езжу куда лучше, чем Бран.