Как бы то ни было, но на оружие им нынче везло! Сначала те автоматы в багажнике, теперь вот еще целый воз взрывчатки. Разумеется, радости от такого «везения» Жорик не ощущал. Уж он-то прекрасно знал, что сулили подобные находки. И прежде всего понимал, что как это ни горько, в этом доме они жить не останутся. Разве что задержатся на день-другой. Теперь же пора было выбираться и звать друзей…

Уже наверху, приблизившись к выходу, он обнаружил еще один сюрприз - на этот раз из рода неприятных. Дверь была не просто заперта, а заминирована. Две искусные растяжки тянулись от дверной ручки к косяку, на котором крепились те самые мины, которые чуть раньше Жора обнаружил в одном из ящиков. Впрочем, это его уже почти не взволновало. Кто-то оставляет в покидаемых домах кровожадных бультерьеров, другие заказывают сигнализацию с сиренами, самые глупые подвешивает под притолкой гири, норовя проломить непрошенному гостю голову. Словом, парочка мин особого разнообразия в общий калейдоскоп не вносила. Как говорится - дело вкуса и ничего более.

Капроновые тросики Жорик аккуратно перерезал перочинным ножом, мины с косяка снял и отложил в сторону, после чего отомкнул засов и вольным образом вышел наружу.

Разыскать друзей было несложно, и уже через каких-нибудь полчаса они заводили во двор дома японскую машину. На всякий случай оружие держали под рукой, но никто из соседей поднимать тревогу не стал. Когда уже запирали ворота, где-то на отдалении затявкали потревоженные псы, однако этим все и ограничилось. Рассудив, что завтра с ближайшими соседями надо будет все-таки перекинуться парой слов, Жорик коротко объяснил друзьям про взрывчатку и вино. Самое забавное, что известие о ящиках с тротилом их ничуть не встревожило. А вот новость, касающаяся бутылей с вином, заставила Шороха тотчас позабыть о своей недавней травме. Чуть ли не вприпрыжку приятель помчался в подвал. Свист с Лизкой за ним не последовали, решив пройтись по приусадебному участку. Их поход оказался более удачным. В найденных на веранде ведрах они принесли целый ворох спелого инжира, перезревших груш и тугих кистей винограда. Жорик, тем временем, успел занавесить окна плотными шторами, собрав по всему дому табуретки и стулья, организовал что-то вроде праздничного стола. Собственно говоря, отмечать им было нечего, однако после всех перенесенных мытарств, после новости о кончине брата душа просила хоть какого-то подобия отдыха. Отказать ей было совершенно невозможно. Мимоходом Жорику подумалось, что, может, потому и хотелось праздничной встряски, что сердце предчувствовало совсем иное. Беззаботные его приятели еще ничего не понимали, но он-то уже знал: всеведущая его печенка безошибочно чуяла скорый конец…

Это нельзя было назвать пиром, однако вино существенно облагородило стол. Похрустывая сочным виноградом, они воображали, что едят оливки, груши казались им кусками мяса, а инжир - мягким хлебом. Так или иначе, напасти дня требовали надлежащей разрядки, и компания стремительно хмелела. Лизку на этот раз не лапали, - сегодня она всецело принадлежала одному Жорику. Свист успел нализаться в зюзю и теперь напропалую врал Шороху о своих многочисленных успехах на женском фронте.

- Ты сюда слушай! Сюда! - он тянул приятеля за ворот, полагая, что иначе тот его не услышит. - Я деликатностью их беру, прикидываешь? Ты сразу мацаешь, а я за пальчики их держу. За самые кончики, прикидываешь? Там у них особые нервные окончания. Если поглаживать в течение пяти минут, то хана. Никуда не уйдут. Сделают все, что захочешь - и лягут, и разденутся…

- Вот и я толкую, в натуре! - грохотал пропитым басом Шорох. - Помнишь Эллочку?

- Это из Новгорода, что ли?

- Ну да! В розовое еще одеваться любила, фря такая. Однажды пришел к ней - то да се, пузырь принес. Давай, говорю делом займемся, чего резину-то тянуть? А она, прикинь, вылупила глазенки и говорит мне, дескать, белье бы нижнее. Это, типа, значит, подарить!

- Во, прикол!

- А то! Подари, - говорит, - я и обрадуюсь.

- Ну, а ты?

- Что я? Ясное дело, припушил ей физию, чтобы глупости не болтала. - Шорох фыркнул. - А главное - зачем ей это - вот, что странно. Мне-то по барабану, какие на ней тряпки. То есть, чем меньше, тем даже лучше.

- Это ж их суть, в натуре! - пьяно качал головой Свист. - За какой-нибудь браслетик десяток мужиков кинут. Мы-то, ясное дело, не такие. Нам цацки без надобности…

А еще через полчаса они как обычно подрались - незлобиво, но с обязательной кровушкой из носа. Свист хотел затеять стрельбу из трофейного «ПМ», но дружок не дал, за что и получил кулаком в лицо. При этом Свист торопился, зная, что рано или поздно приятель его скрутит. Так и получилось. Шорох был сильнее, а потому в конце концов нокаутировал друга, после чего крепко связал найденным полотенцем и бесцеремонно отправил ночевать под лавку. С делом, таким образом, было покончено, и, сунув отнятый «ПМ» себе за пояс, Шорох сам прилег почивать. На ту же самую лавку.

Ничего этого Жорик с Лизкой не видели. Запершись в соседней комнатушке, они усердно занимались любовью. Вернее, любовью занималась Лизка, а Жорик по обыкновению лежал на спине, терпеливо позволяя себя ласкать и пощипывать, понимая, что без помощи Елизаветы у него ничего не получится. Увы, водка унесла и силы и молодость. С некоторых пор Гуслина уже не возбуждали ни сильные Лизкины ноги, ни мягкий белый зад, ни пухлые, обвисшие под собственной тяжестью груди. Угождая Жорику, она и лобок никогда не брила, наотрез отказываясь подражать современным порнозвездам, и оттого чуть пониже пупка у нее начинались настоящие африканские заросли. Когда-то эти самые заросли приводили Жорика в неописуемый восторг, теперь же не трогали и они. Наверное, покажи ему все это богатство в школьные годы, он мог бы запросто тронуться умом, а сейчас ничего жуткого с ним не происходило. Он лишь гладил ее по голове и с удивлением прислушивался к собственному пробуждающемуся желанию. Собственно, и оно пробуждалось не само по себе, - его пробуждали Лизочкин язычок, ее умелые пальчики.

- Колючий-то какой! - ахала она. - Словно кусок пемзы целую.

- Сказала бы раньше, я бы побрился.

- А мне нравится! - она со стоном навалилась на него, стиснула волосы на затылке. Жорик закрыл глаза. Пожалуй, никто другой не стал бы тратить на него столько сил и времени, но Лизочка знала, что делала, и знала, что, в конце концов, обязательно добьется успеха. Его победу она воспринимала, как свою собственную, а потраченные усилия заводили Лизочку настолько, что оргазм, получаемый от любви с Жориком, был вдесятеро сильнее, нежели кратковременные случки с тем же Шорохои или Свистом. Вот и сейчас, стоило ему почувствовать долгожданное напряжение, как она взметнулась над ним, одним точным движением насадила себя на его неуверенное копье. Тело женщины энергично задвигалось, и очень скоро оживший Жорик со стоном прижал к себе мягкое тело, губами впился в ее жаждущий рот. В такие мгновения он вновь обретал себя, пусть ненадолго, но становился молодым и сильным…