— Да, вода у них какая-то странная была, — подтвердил я.

— Вот! Он и говорит, с повышенным содержанием… — Он нахмурился, пытаясь вспомнить, потом плюнул разочарованно. — Вот не дал мне Бог твоей памяти. Ну не важно. Главное, что происходит быстрое отложение солей в суставах, понял? Их надо оттуда переселять. Юрка, пошли со мной!

Я подхватил свой полупустой рюкзак и отправился к дому. А Лейтенант все шел следом и канючил, канючил, как нищий у церкви в святую Пасху. Как он мне надоел за эту дорогу!

Ленка тоже встал на дыбы, узнав о планах Андрея.

— Да ты что, посмотри на него, какой из него таежник! Да он помрет на первом же переходе!

— Не помрет, а вернется худеньким, как прежде. Вылитый Аполлон.

— Ага, и будут его опять за поваренка принимать! Нет уж, — она даже чмокнула меня в щечку. — Он меня и такой устраивает, кругленький!

— Худые живут дольше полных, — попробовал зайти с другого конца Лейтеант. — Ты, как врач, должна это знать.

— Врут они все, — отмахнулась Ленка. — Черчилль прожил девяносто с лишним, куря сигары и выпивая литр коньяка в день.

— И вообще, — подвел итоги я. — Пока толстый сохнет, худой сдохнет.

Со временем он бы меня, может, и уговорил. Но судьба решила все иначе. На следующий день, от души прожарившись у печей нашего ресторана, я буквально на минутку вышел на улицу охладиться, а к утру температура у меня подскочила до сорока градусов.

В больницу класть меня Елена не стала, все процедуры делала сама. Взяла даже по этому случаю отпуск.

— Давно он так не болел, — жаловалась она Андрею. — В первый год он еще раз переболел бронхитом, и все. Море, все-таки, большое дело. А тут смотри, как серьезно.

— Это все та желтая дрянь действует, — прохрипел я обескураженному лейтенанту.

Убедившись, что на меня теперь ему рассчитывать не приходится, он уехал. В конце июня от него пришло письмо. Андрею все-таки удалось сколотить некую компанию авантюристов, вскоре они должны были вылететь в тайгу.

Прошло лето, осень. Лейтенант появился у нас уже в ноябре, невероятно худой и изможденный. На его щеках снова появилась борода, и по глазам не было заметно, чтобы Андрей был сильно собой доволен.

— Андрюха, что с тобой стало? — обнимая его, я почувствовал даже сквозь свитер, как прощупываются ребра.

— Да, Юра, хотел тебе устроить сезон похудения, да вот самому пришлось испытать все на собственной шкуре, — чуточку вымученно пошутил Андрей.

Елена тут же бросилась к плите, и мы битый час кормили нашего гостя все новыми и новыми блюдами, благо я готовил их сам. Андрей отвалился от стола как разбухшая от крови пиявка и, выпучив от напряжения глаза, заявил:

— Я сейчас лопну.

— Ты потом лопайся, а сейчас рассказывай, что с тобой стряслось, — нетерпеливо напомнил я ему. Вытянувшись на диване в обнимку с кувшинчиком вина, лейтенант наконец-то приступил к своему отчету.

— Знаешь, я и жалел, что тебя со мной нет, и радовался. Столько всего пришлось испытать.

Сначала все шло у них хорошо. Компания подобралась вроде бы надежная, крепкая. Вместе с Андреем их было четверо: бывший подводник, водолаз, здоровый, мощный мужик. Еще двое были друзьями. Один всю жизнь занимался туризмом, а второй, его однокашник по институту, был просто крепким мужиком. Чуть припоздали они со сроками. Взяли официальную заявку на добычу золота, все честь по чести, высадились в пяти километрах от заимки, Андрей не хотел, чтобы кто-то, кроме них, знал это место. Это расстояние прошли весело, просто играючи, хотя каждый нес с собой как минимум пятьдесят килограммов. Тащили легководолазный костюм, ручной насос для подачи воздуха, шанцевый инструмент, палатку, продукты. За два дня дошли до места. Дом деда Игната прогорел дотла, уцелела лишь банька. Зато обнажилось жерло шахты старого отшельника. Оно оказалось не очень и большим, три метра на два. За два дня соорудили над шахтой ворот подъемника, и Андрей первым спустился вниз. Увы, на десятиметровой глубине глубине он обнаружил свежий завал. Сколько еще оставалось до заветного золота, не знал никто. Посоветовавшись, решили расчистить шахту. Один из них нагребал землю в тот самый чан, что мы использовали бане, а остальные поднимали его наверх. Работа была каторжной. Батареи фонарей вскоре сели, и приходилось накладывать породу в темноте. Факелы лишь мешали делу, они слишком быстро выжигали кислород, и человек начинал задыхаться. За месяц они опустились на десять метров, и лишь тогда в чане наверх начала пониматься жижа, верный признак близкой воды.

Хорошо еще, что все это время им не приходилось отвлекаться на добычу провианта. В леднике деда Игната по-прежнему висели замороженные туши. Мясо, к их удивлению, оказалось вполне пригодным в пищу.

Еще через две недели они дошли до открытой воды. Теперь приходилось работать в гидрокостюме по горло в ледяной воде. И лишь тогда начало попадаться золото. За три дня они добыли его двадцать килограммов. Это привело всех в восторг. Казалось, что удача уже рядом. Подводник облачился в гидрокостюм, надел шлем и спустился за главным, основным золотом.

Сначала те, кто остался наверху, не поняли, что произошло. Просто земля чуть дрогнула под ногами. И лишь когда опустившийся по веревке Андрей увидел на пятнадцатиметровой отметке под ногами твердь, он понял все.

Два дня они отходили от шока после смерти товарища. Снова пробиться к тому же золоту не было ни желания, ни сил. Сунулись было в ледник, он ведь тоже в свое время служил шахтой для добычи золота, но уже на восьмой ступеньке уткнулись в завал. Дед Игнат не хотел отдавать свое золото.

Пришлось уходить с тем, что добыли. Двадцать килограммов тоже неплохо. Андрей повел их в скит. Увы, он оказался пустым.

— Понимаешь, все так же. Дома стоят, забор, правда, в одном месте обвалился. — Рассказывая это, Андрей волновался. — И их дом, Пелагеи, тоже палочкой заткнут. Как будто ушли недалеко, должны вернуться. Я все в округе обшарил. Ледник пустой, огород в этом году не обрабатывался, но земля еще не успела сильно травой зарасти. Я уж и на погост ходил, свежие могилы искал — ничего. Все боялся кости человеческие где увижу, и этого нет. Знаешь, что меня немного подбодрило? Икон в их доме не оказалось, и той, в часовне. Помнишь, они над ней еще так тряслись? И ни одной книги нет.

Он чуть помолчал, еще отхлебнул из стакана. Взгляд его стал каким-то мертвым.

— А еще там люлька висела под потолком. Старинная такая, большая…

Лишь спустя некоторое время Андрей продолжил рассказ.

Вышли они через тот же ход под Обрыв-скалой. До жилья оставалось совсем немного, и тут произошло самое страшное.

— Встали мы на первую ночевку после гор, настроение приподнятое, скоро дома будем. Серега, турист наш заслуженный, все расписывал, как он домой придет и жене на стол бухнет самородок. Был у нас там такой причудливый, килограмма на два. На гномика походил. А друг его все подначивал: ты явишься, а дома грузин сидит в шкафу. Сергей только смеялся, фотографию жены показывал. Красивая, что сказать. Они вдвоем за ней ухаживали, но она предпочла не Виктора, а его. Легли спать, и просыпаюсь я от чудовищной боли.

Андрей расстегнул ворот рубашки и показал жуткий шрам на боку.

— Я сразу сознание потерял, вскрикнул только. Очнулся, эти двое по земле катаются. Но Витька-то посильнее был, он и в плечах раза в два шире туриста. На моих глазах он Сергея два раза ударил ножом в грудь. Я прикинулся мертвым, а Виктор забрал мешок с золотом, продукты и ушел. Кое-как я перевязал себя. Рука у него, видно, дрогнула. Нож скользнул по ребру и ушел мимо сердца. Так ничего, но крови я много потерял. Дождался утра, осмотрелся. Продуктов — ноль, оружия тоже. Ни топора, одни спички. А тут еще дождь пошел. Натянул я на себя дождевик, прихватил нож, тряпок побольше для перевязки. Сергея раздел, грешен, но простит он меня там, наверху. Похоронить его не смог. Чуть дернусь, рана кровить начинает. Так и лежал с неделю, а может, и больше. Часы встали, забыл завести. Потом решил идти. Есть было нечего, ягодой перебивался, а от нее какая сытость. За первый день прошел метров двести, на большее сил не хватило. Рана снова начала кровить. Снова встал. Еще дней пять лежал, траву жрать начал, кору у деревьев жевал. Потом снова пошел. А там и своего компаньона увидел.