— Да черт его знает! До конца их еще никто не проходил.

— Не пойму, люди здесь поработали или природа?

— И то, и другое. Песчаник. Тут множество ходов, почти все идут от крепости к лиману.

— Красивая у вас крепость.

— Да, единственная осталась из старых турецких укреплений. Кстати, ее тоже брал Суворов. Только гарнизон здесь сдался, и крепость оставили как есть. Ее снимали в нескольких десятках фильмов.

— Какой ты стал патриот здешних мест, — попробовал съязвить Андрей.

— А ты что же сбежал со своей Ривьеры? Графиня замучила?

Андрей засмеялся. Он шел сзади, и я не видел его лица.

— Язва ты, Юрка. Знаешь, на что я надеюсь?

— На что?

— На то, что ты сейчас застрянешь, и я тебе буду щекотать пятки.

Я хрюкнул в ответ, вспомнив тот давний случай.

— Размечтался. Я в такие дыры не суюсь.

— Хитрый. Кстати, а что это я тащу такое тяжелое в рюкзаке?

— А тебе что, не нравится?

— Да нет, просто интересно.

— Цемент, песок и воду.

— Это еще зачем?

— Нужно, — огрызнулся я. — Все тебе расскажи. Замуровать тебя хочу здесь, не понял, что ли?

— Ну, спасибо, успокоил. А то я уж волноваться начал.

Мы выбрались в довольно обширный зал. Я скинул с плеч свой тощий рюкзачок, присел на него и вытер пот со лба.

— Что, привал? — спросил лейтенант, с облегчением скидывая тяжеленный рюкзак.

— Да нет, все, дошли, — обрадовал я его.

— И где? — Андрей огляделся по сторонам.

— Ищи, — подбодрил я его.

Андрей минут пять побродил по пещере, поковырял альпенштоком стены в нескольких местах, потом зачем-то согнал меня с насиженного места, постучал молотком по камню, удивленно хмыкнул.

— Ну ладно, не томи, показывай.

— Сдаешься? Вот здесь поковыряй. — Я ткнул в один из закоулков пещеры. Со своей задачей Лейтенант справился быстро.

Подковырнув неприметный с виду камень, он освободил его от объятий раствора и из образовавшейся ниши выволок знакомый рюкзак.

— Боже мой, он совсем сгнил!

— Ага, и золото заржавело. Видишь, какое желтое!

— Точно.

Золото я в свое время пересыпал в двойной пакет из толстого полиэтилена, и в свете двух фонарей желтоватая россыпь за матовой пленкой смотрелась не очень эффектно. Андрей покачал мешок в руках.

— Увесистое, — он протянул его мне. — На, подержи.

Я буквально отшатнулся от золота.

— Ты чего? — удивился Андрей.

— Даже прикасаться не хочу. Я давно уже поверил, что оно проклятое.

— С чего ты взял?

— А ты вспомни, чего нам оно стоило? Сколько на нем крови?! Две бригады артельщиков, вертолетчики, прокурор. И это только там, в тайге. А сколько трупов мы оставили за собой? Шестеро во главе с Куцым, Иван Жереба, Илюшка-эвенк, дед Игнат, а Павел! Дальше напомнить? Варя-почтальонша, эта уже совсем на нашей совести. Мне до сих пор ее лицо в петле снится. Ну и потом было весело. Трое во главе с «Марьей Александровной», потом Бурый с самородком в башке, журналист Санин, друг твой Николай и шестеро с ними. Знаешь, кстати, кто они?

Андрей помотал головой.

— Ленка потом мне статью в газете показывала: «Загадочная смерть офицеров Московского гарнизона». Все были сослуживцами твоего майора. Ну и последние, те двое, в тамбуре. Солидно?

Лейтенант, давно положивший мешок с золотом на землю, казался потрясенным. Мрачная атмосфера пещеры еще больше нагнетала тоску, просто давила на душу.

— Ты знаешь, я как-то раньше не подсчитывал, — признался Андрей. — А сейчас действительно жуть берет. Трупы, трупы…

Он уселся на свою рюкзак, тяжело вздохнул, поднял вверх голову, свет фонарика на шлеме резанул мне по глазам.

— Все равно мне нужно это золото. Понимаешь, весь последний год снится мне Дарья, и все тут. Чуть ли не каждую ночь. А я ведь было забыл ее! Такие женщины встречались на пути, с ума сойти. А тут как наваждение, ее лицо и эти глаза. Я таблетки даже пробовал пить, чтобы спать без снов, — бесполезно! До того реально. Проснусь — и лежу как дурак, уснуть не могу. Так в конце концов и привела она меня обратно в Россию. Хочу организовать небольшую экспедицию в те места. За золотом, ну и… в скит завернуть.

— За каким золотом? — не понял я.

— Ну, деда Игната! Там там, по моим прикидкам, тонна была, а то и больше.

— Судя по всплеску, ниже там была вода, — напомнил я.

— В шахте? Ну и что. Возьмем водолазный костюм, простейший насос, ручной. В чем дело?

— Значит, тебе за этим нужно золото?

— Да, и снаряжение купить, и заинтересовать компаньонов. Первым я надеюсь завербовать тебя.

Я отчаянно замотал головой:

— Нет, ни за какие коврижки! Еще раз пережить этот ужас? Ни за что.

— Да пойми ты, все будет гораздо проще. Берем вертолет от Баланино, подлетаем как можно ближе к заимке деда Игната, добываем золотом и проторенным путем через скит и Обрыв-скалу выходим к Байде. Все просто.

— Андрей! Там, где золото, просто не бывает.

— Нет, ну как же я без тебя-то? Юрка, ты что говоришь? Был бы жив Павел, я бы и его сблатовал. На тебя я могу надеяться, как на себя. Понял?

Я почувствовал, что таким методом он может меня уговорить, и начал торопить его.

— Давай-давай, забирай золото, и пошли. Все бери, не нужно оно мне.

— Тебе не нужно, так о дочери подумай. Мало ли что в жизни может произойти. Я сказал, десять килограммов, значит, десять.

Он пересыпал часть золота в принесенный с собой мешок, прикинув в руке и буркнул:

— Хватит. А остальное прячь.

Я положил рюкзак на место, в принесенном с собой пластмассовом тазике развел раствор и аккуратно заделал тайник.

— Ленка-то знает, где оно находится? — спросил Андрей.

— Показывал пару раз. Только не уверен, что она этот зал найдет. Запомни на всякий случай, он называется Грустный.

— Почему Грустный? — удивился Лейтенант.

— Потому что есть еще и Веселый. Не знаю, не я его так назвал.

Разогнувшись, я полюбовался трудом своих рук и удовлетворенно кивнул.

— Ну вот, подсохнет, и ничего не будет видно.

Андрей собирался идти обратно налегке, только с золотом, но я сложил к нему же в рюкзак обломки старого бетона, прикрывавшего раньше тайник.

— А это ты зачем берешь с собой? — удивился он.

— Чтобы не привлекать внимания, — пояснил я.

— Ну хотя бы к себе в рюкзак положи! — возмутился Лейтенант.

Но я уже напялил на него поклажу и только усмехнулся:

— Тебе же надо тренироваться. Ты же в тайгу собрался, а не я. Поди тяжелей графини ничего за этот год не поднимал, да и то одним интересным местом.

Уже когда мы выбрались на белый свет и спустились к темной воде лимана, я продолжил наш разговор.

— Поздно что-то ты со скитом хватился. Сколько уж лет прошло. Мясо они твое давно подъели.

— Я вообще боюсь, как бы эта фанатичка Пелагея не убила собственную дочь, — устало признался Андрей, закуривая первую после нашего путешествия в пещеру сигарету. — Вдруг та забеременела после меня, представляешь?

— С чего это она ее убьет? — удивился я. — Она же сама ее привела к нам в дом.

— А ты откуда знаешь? — спросил Лейтенант.

— Да я видел, как они шли от дома. Ты в окошко не догадался выглянуть, а я с печки видел. Пока вы там удовольствие получали, Пелагея на крыльце мерзла.

— Что ж ты раньше мне этого не сказал?! Балбес! — закричал Андрей, вскакивая на ноги. В возбуждении он начал ходить вдоль кромки воды, а я спокойно заметил:

— Ну и что бы от этого изменилось? Ну, скажи?

Лейтенант остановился, из него словно выпустили пар. Чуть подумав, он кивнул головой:

— Да, ты прав. Наверное, ничего.

И опять усевшись на рюкзак, он с восхищением в голосе заметил:

— Но, какова старуха, а?! Через все переступила, поняла, что надо влить свежую кровь. Кремень бабка! Ты знаешь, я в Израиле познакомился с одним нашим бывшим врачом, вместе в порту работали. Так вот, он знаешь что мне сказал? Все их беды, скитовцев, от воды. Раньше они воду носили из реки, она у них считалась святой, чистой. А после того, как нужда вынудила их выкопать колодцы, они и стали болеть. Помнишь, бабка про проклятие-то все твердила?