Гил наблюдал, как обезьянки изгибались все медленнее и медленнее и наконец замерли в разных позах, напоминая чучела в витрине таксидермиста. На их мордочках застыла гримаса ужаса. Выпустить такой смертоносный газ с территории завода и испытывать его на людях на поле боя!.. Нет, Трейнер явно сошел с ума. Возле дверей стонал Ваннеман, которого, видимо, тошнило.

Что подумала бы обо всем этом Карен? Скорее всего она посоветовала бы ему послать Трейнера к черту и позвать полицию. Как он сможет перед ней оправдаться? Ему трудно будет что-либо ей объяснить. А впрочем, хватит думать о Карен. Ведь она ушла из его жизни и надо учиться самому принимать решения. Но ему так необходимо хоть с кем-нибудь поговорить...

Ход его мыслей прервал настойчивый шепот Трейнера:

– Гил, выключите газ.

Вздрогнув, Гил осознал, что, если не откачать газ немедленно, животные погибнут. Он быстро повернул вакуумный вентиль и увидел, как слабый голубой дымок изменил направление и стал исчезать в вытяжной трубе. Через десять секунд стеклянный ящик был чист, но у Гила сжалось сердце при мысли, что он опоздал.

– Газ в первую очередь поражает конечности и основные мышцы, постепенно парализуя их, – объяснял Трейнер, словно все шло как было задумано. – На органы, управляемые автономной вегетативной нервной системой, – сердце, железы, легкие, а также глаза, – он воздействует в последнюю очередь. Смотрите внимательней. Видите?

Трейнер и Ареф склонились над ящиком. Гил держал руку на кислородном вентиле и не сводил глаз с Кьютнес, которая, кажется, получила большую, чем родители, дозу “манекена”. Странная поза и вытянутые лапки делали ее похожей на карикатуру.

– Они не могут двигаться, – удовлетворенно продолжал Трейнер, – но, как вы заметили, они дышат, вращают глазами. Их уже подвергали воздействию “манекена”, поэтому они вряд ли очень испуганы. Прежде чем вы зададите вопрос, мистер Ареф, разрешите мне сказать вам, что они могут находиться в таком состоянии часами, в зависимости от того, сколько газа попало в систему кровообращения. Если слишком много, поперечно-полосатые мышцы сжимаются и животные испускают дух.

Ареф взглянул на Трейнера, вопросительно подняв бровь.

– Испускают – что?

– Дух. – Трейнер пожал плечами. – То есть умирают. Мертвые. Капут. Но, как правило, постепенно действие газа слабеет, симптомы парализации исчезают и животные полностью приходят в себя. Обычно это занимает несколько часов, но если использовать кислород, то гораздо меньше.

Видимо, обезьянки произвели на Арефа сильное впечатление. Глядя на них, он пробормотал что-то на незнакомом языке.

– Важно отметить, – Трейнер понизил голос, – что газ не оставляет следов в организме. Совершенно. Пока еще не найдено такого теста, который позволял бы определить, что произошло. Вы сами понимаете, какое это может иметь значение... в некоторых обстоятельствах.

Ареф едва заметно кивнул.

– Как вы предполагаете доставить газ к месту действия? – спросил он.

Трейнер начал объяснять, но говорил он так тихо, что до Гила долетали только обрывки фраз:

– На месте применения распылять с самолета... Доставка оптом... в большом объеме... баллоны со сжиженным газом... по железной дороге... погрузим на судно... могу показать вам чертеж железнодорожной цистерны, которую мы...

Гил был бы не прочь послушать и дальше, но его внимание привлекла маленькая макака. Она стояла неподвижно в трех дюймах от стенки ящика. Затем, потеряв равновесие, стала клониться влево, пока не уперлась плечами в стекло. Правая лапа, приподнятая над полом, подчеркивала безжизненность ее позы. Гил пристально всмотрелся в обезьянку: взгляд макаки был устремлен в какую-то отдаленную точку, глаза подернуты полупрозрачной пленкой. Она походила на старую игрушку, брошенную в угол чулана. Гил чертыхнулся про себя.

– Клем, – глухо сказал он, прерывая объяснения Трейнера, – мне кажется, что с Кьютнес не все в порядке.

– Ерунда. – Быстрым движением руки Трейнер показал на баллон с кислородом. Гил повернул вентиль, стрелка двинулась по шкале вправо, раздалось тонкое шипение. Потом в лаборатории хлопнула дверь. Все повернулись и увидели, как побледневший Ваннеман выходит, зажав руками рот.

– Этот специалист по сельскому хозяйству, кажется, не привык к виду страдающих животных, – заметил Гил, взглянув на генерала.

– Да, здесь нужна привычка, – сухо усмехнулся Трейнер. – Из него не получится хороший солдат. А сейчас, полковник, следите за тем, что будет происходить. После того как кислород попадает в легкие, выздоровление наступает очень быстро.

Прошла минута, другая.

У Конга, самого крупного из обезьян, появились слабые признаки жизни. До этого он стоял, расставив задние лапы, вытянув вперед передние и слегка согнув пальцы. Сейчас он очень медленно начал сжимать пальцы в кулаки, будто проверяя, не сломаны ли они. Губы, обнажавшие неровные желтые зубы, постепенно сошлись в прямую линию, затем вытянулись вперед, и его лицо приняло характерное выражение.

– Старина Конг почти оправился, – сказал Трейнер. – Ах, эти его губы, сложенные для поцелуя, – они напоминают мне мою первую жену.

Куини тоже приходила в себя. Сделав неловкий шаг, она упала на все четыре лапы. Потом несколько раз глубоко вздохнула, выгнула спину и, махая лапками, высунула язык. Хвост двигался по сторонам, как кнут. Через минуту обе взрослые макаки даже пробовали ходить – сперва шатаясь как пьяные, затем все более уверенно. Странно, но они не обращали никакого внимания на свою неподвижную дочь. Конг задел ее, и Кьютнес упала, уткнувшись мордочкой в пол и странно растопырив лапы. Конг и Куини кружили по ящику, сгибали и разгибали лапки, сердито болтали, переступая через Кьютнес как через сломанную куклу.

– Клем, мы потеряли ее, черт побери! – сказал Гил. Повернувшись к окну аппаратной, он крикнул: – Эверетт, вы слышите меня? Похоже, Кьютнес умерла. Пришлите Стинсона с проволочной клеткой.

– Положите ее в холодильник, пусть посмотрит доктор, – сказал Трейнер. – Может быть, она была больна.

– Она не была больна. Просто никогда не знаешь, как будет вести себя этот проклятый газ. В этом вся загвоздка.

– А я думаю, вся загвоздка – в вас. – Сердито посмотрев на Гила, Трейнер повел Арефа к дверям. – Если бы у нас были три обезьяны одного размера, они бы все остались живы. При одинаковой дозировке больше всех страдает животное с маленькой массой тела. Знаете, как бывает, когда три парня идут в бар выпить? Два здоровяка веселятся, а недомерок мертвецки пьян.

Гил слышал, как, удаляясь по коридору, Ареф спрашивал Трейнера:

– Что такое недомерок?

После того как Ареф и Ваннеман улетели, и была подтверждена смерть обезьянки, Трейнер вызвал Гила к себе в кабинет. Едва тот вошел, генерал вскочил со стула и закричал:

– Ну и представление вы устроили для араба! В конце концов, на чьей вы стороне? Вы все время подставляете мне подножки...

Во многих отношениях Трейнер был полной противоположностью Гилу: громкий, самоуверенный, агрессивный, а сегодня даже угрожающий.

– Проект “манекен”, – говорил он, расхаживая по комнате и жестикулируя, – требует сплоченной команды, людей, на которых можно положиться и которые, не задавая лишних вопросов, будут защищать интересы компании. – Покраснев от раздражения, он резко выпалил: – Тот, кто не хочет работать в моей команде, может подыскать себе другое место. Но что касается вас... Будь я на вашем месте, я бы не стал тешиться этой перспективой, не тот у вас послужной список. Мы вам нужны, но, к сожалению, и вы нам нужны.

Окна кабинета выходили на запад, и лучи солнца, еще не успевшего спрятаться за горной грядой, били прямо в глаза. Может быть, подумал Гил, Трейнер разработал особую стратегию запугивания и нарочно пригласил его к себе именно в час заката? Прикрыв глаза рукой, он ерзал на стуле, размышляя над тем, что его ожидает: понижение в должности, увольнение или просто головомойка. А что, если, не ожидая конца, встать и уйти самому? Может, он будет счастливее, продавая ботинки или перекачивая газ. По крайней мере, на этих работах ошибки не грозят людям гибелью. С другой стороны, если он уйдет, то ничего не узнает о планах Трейнера и не сможет помешать ему. Черт побери! У него появилась привычка так тщательно вникать во все обстоятельства, что он уже разучился действовать. “С одной стороны”, “с другой стороны”... Раньше он смотрел на вещи проще и славился тем, что мог быстро принимать верные решения. А может быть, то, что он приписывал своему умению и проницательности, – всего-навсего случай, простая удача, которая в один прекрасный день решила сыграть с ним злую шутку? Нет, это глупо; удача слепа и не любит шутить. Пусть орел выпадет десять раз подряд, на одиннадцатый обязательно будет решка, если игра ведется по правилам. Ситуация, в которой он оказался сейчас, совершенно ясна: “манекен” опасен для транспортировки, а Клем Трейнер – самодовольный дурак. Значит, нужно просто встать и сказать это. Но с другой стороны...