Литмир - Электронная Библиотека

– Самолетов у нас достаточно. Если нам что-то и нужно, то только запчасти, особенно русские.

– Русские упрямы, – сказал Ваннеман, – если бы вы согласились действовать через Израиль...

– Джек, пожалуйста, – взмолился Трейнер, – об этом позже. Хватит отвлекаться! Вот так. Тех мер безопасности, которые вы видите здесь, в полевых условиях не будет, но в лаборатории мы делаем все, что возможно. В пределах разумного, конечно. Измерительный прибор, которым пользуется мистер Эллис, выявит одну миллионную, даже десятимиллионную долю газа, да, Гил? Мы можем предоставить вам сколько угодно таких приборов. Мы делаем их прямо здесь, на заводе.

Все четверо столпились возле ящика с животными, Трейнер стоял рядом с Гидом, гости – напротив них.

– Кроме электронных датчиков, оповещающих о наличии газа в воздухе сиреной, у нас имеется особый, биологический индикатор. – Трейнер взял в руки банку с перфорированной крышкой. – Это мотыльки. Они чрезвычайно чувствительны к газу. Если вы увидите, что их крылышки начинают скручиваться, как можно быстрее направляйтесь к ближайшему выходу.

Ваннемана не интересовали технические подробности опыта, и он отошел в дальний конец комнаты. А может быть, подумал Гил, он не может вынести вида обезьянок.

Трейнер обратил внимание гостей на резиновый шланг, тянувшийся вдоль стены.

– Если произойдет утечка газа, мы собьем его струёй воды. Разбрызгиватели на потолке тоже включатся автоматически, даже если Ордман заснет. Вода полностью уничтожает “манекен”, нейтрализует его. – Он попытался щелкнуть пальцами, но руки были слишком потными. – Поэтому мы советуем вам в полевых условиях иметь поблизости несколько цистерн с водой. Русские разработали какие-то мощные передвижные установки для дезактивации техники. Это лучшее, что есть в мире. Пожалуй, Ваннеман сможет раздобыть вам парочку. Правда, Джек?

Трейнер и Ареф посмотрели на Ваннемана, стоявшего у стены.

– Посмотрим, что можно сделать, – ответил он. Интересно, как специалист по сельскому хозяйству может достать русскую военную технику, подумал Гил. Он уже несколько месяцев подозревал, что Трейнера больше интересует применение “манекена” в военных целях, чем в промышленности, и сейчас он окончательно в этом убедился.

– Если вы случайно вдохнете газ, – продолжал Трейнер, обращаясь к Арефу, – нужно немедленно подышать кислородом. Добавочный кислород в кровеносной системе препятствует развитию паралича и восстанавливает двигательные функции организма. Кислород в этом случае является противоядием. Интересно, что стоит кому-нибудь изобрести какое-нибудь отравляющее вещество, как тут же появляются противоядия, пусть даже несовершенные. Правда, “манекен” – это не химическое вещество в чистом виде, его получают на основе токсинов с применением отравляющих веществ – разумеется, это не имеет отношения к нашей теме, – залогом успеха служит внезапность: противник застигнут врасплох и не знает, какое оружие против него применено. Не правда ли, полковник?

– Мистер, а не полковник.

– Хорошо, хорошо... Гил, объясните, пожалуйста, принцип разницы давлений.

– Как вы, может быть, заметили, здесь тепло. – Злобный, немигающий взгляд Арефа нервировал Гила, и он говорил, обращаясь к макакам. – Это потому, что давление в комнате составляет половину атмосферы, в ящике же давление равно одной атмосфере. Если произойдет утечка газа, его поток пойдет из комнаты в клетку, а не наоборот.

– Блестяще, да? – ухмыльнулся Трейнер. – Иметь под рукой умных людей выгодно.

– Надпись на красном резервуаре, – спросил Ареф, почти не разжимая губ, – что она означает?

– Это сокращение от Pseudo Rigor Mortis – это ложное трупное окоченение, – пояснил Трейнер. – Так мы вначале называли газ. Потом кто-то из лаборатории окрестил его “манекеном”. Это после того, как однажды утром мы обнаружили в лаборатории мертвого уборщика. Он застыл как манекен, со шваброй в руках, глядя прямо перед собой. Если бы его нашли чуть раньше и дали подышать кислородом, он бы ничуть не пострадал. С тех пор название так и прилипло. Я, конечно, сочувствую жертве и его семье, но все-таки не могу не думать о живой силе противника, застывшей в своих окопах. Когда-нибудь “манекен” будет считаться самым гуманным оружием из всех, изобретенных людьми. Сковать противника, обезоружить его, затем оживить кислородом... Есть еще вопросы?

Гил взглянул на Арефа. Неужели он из министерства сельского хозяйства? Скорее он из того же ведомства, что и Генри Киссинджер.

– А почему, – спросил Ареф, – нельзя выпускать этот газ в виде, как бы это сказать, двух близких газообразных веществ? Существует особый технический термин: кажется, двойной, нет, бинарный...

– Правильно, бинарный, – подтвердил Трейнер. – Это прекрасная идея – разложить токсичный газ на два безвредных компонента, которые соединяются в момент использования, скажем, в артиллерийском снаряде, летящем к цели. Как вы знаете. Соединенные Штаты уже переводят свой химический арсенал на этот принцип действия. Загвоздка лишь в том, что никогда не знаешь наверняка, как перемешаются эти компоненты. Нельзя же планировать атаку – ну, например, на крыс, – не зная, какой крепости получится яд.

Трейнер продолжал делать вид, будто Арефа интересует уничтожение грызунов. Неужели он полагает, подумал Гил, что я не только слеп и глух, но и к тому же глуп?

– Трудность не только в этом, – сказал Гил достаточно громко, чтобы его слышали все. – Мы еще не умеем разлагать “манекен” на компоненты. Для этого нужно провести большую исследовательскую работу, научиться контролировать его эффективность, стойкость, длительность действия, разработать методы безопасного хранения и транспортировки.

Трейнер перебил его, громко заявив:

– Им неинтересны наши производственные проблемы, Гил, которые к тому же можно решить очень быстро. – И, гневно взглянув на Гила, он подошел к Арефу, бросив на ходу: – Пора начинать демонстрацию. Вы меня поняли?

Кипя от ярости, Гил повернулся к приборной доске со множеством вентилей и шкал. Нужно сдерживать свои чувства. Если он начнет сейчас спорить с Трейнером, то может наговорить много лишнего, о чем потом будет жалеть. Чтобы успокоиться, он занялся приборами.

Легкий поворот самого большого вентиля – и цифры на табло стали быстро меняться: 0.000, 0.015, 0.500. Внутри прозрачной трубки появилась голубая струя с карандаш толщиной и, то расширяясь, то сужаясь, поползла от красного резервуара к ящику с животными.

– Когда газ выпускают, он имеет тенденцию прижиматься к поверхностям, – пояснял Трейнер. – Это объясняется наличием промежутков во внешнем кольце электронов в молекуле, благодаря чему вещество вступает в соединение с другими веществами, а также силой поверхностного натяжения. Если это вас интересует, Гил расскажет поподробнее, он инженер-химик. Чтобы видеть газ, мы добавляем немного кобальта. В своем естественном состоянии он не имеет ни цвета, ни вкуса.

Гил повернул вентиль еще на четверть оборота. Цифры на индикаторе запрыгали, потом установились на 0.900. Макаки в ящике в поисках выхода стали тыкаться во все углы, наталкивались друг на друга.

Вдруг из отверстия трубки, как дым от сигары, появилось облачко голубого газа, которое тут же заволокло одну из стенок ящика. Постояв секунду-другую в углах, газ появился сразу возле всех поверхностей. Чистая стеклянная гладь подернулась голубым, будто электричество активизировало неоновую пленку. Гил вернул вентиль в начальное положение, индикатор опять показывал нуль.

– Обратите внимание, – сказал Трейнер, – мыши в ящике перестали двигаться. Они похожи на игрушечных, верно? Сейчас дойдет очередь до обезьян. Сначала газ попадает в их организм через подошвы ступней, затем проникает в легкие. Но взгляните на тараканов – никакого эффекта! Ни США, ни Россия, таракан – вот настоящая сверхдержава! – со смехом добавил он.

Секунд через тридцать движения обезьянок замедлились: словно они брели по грудь в воде. Еще через тридцать секунд идти им, казалось, стало совсем невмоготу. Стоя на месте, они медленно сгибали и вытягивали лапки, поворачивались и нагибались, будто делали зарядку. Гил не сводил глаз с Кьютнес, самой маленькой из обезьянок, которая больше всех походила на человека. Он знал, что этому сходству нельзя придавать слишком большого значения. И все-таки его не покидало ощущение, что жесты и мимика Кьютнес выражают ужас, ужас ребенка, который не может убежать от опасности. Зубы ее обнажились, круглые глаза метались из стороны в сторону, лапками она делала круговые движения, пытаясь отогнать невидимого противника. Но этого противника отогнать было нельзя: газ проникал через кожу ступней и ладоней, поступал в легкие с дыханием и вместе с кровью добирался до мельчайших сосудов, поражая клетки мышечной ткани.

9
{"b":"3679","o":1}