Не исключая возможности вторичного налета полиции на дом супругов Хамель, я подыскал для них другую рабочую квартиру. Это была небольшая вилла по шоссе Флориссан, в дачной местности неподалеку от Женевы. Домик стоял возле обширного старого парка. Из окон хорошо просматривалось все вокруг слежку можно было заметить сразу. Свои передачи Эдуард и Мауд отныне вели главным образом отсюда. Но иногда, при особой срочности, приходилось пользоваться и квартирой Хамелей. Для этого здесь хранилась резервная рация. Эдуард оборудовал тайник, смастерил к нему надежный электрический замок. Даже при самом тщательном обыске тайник вряд ли бы обнаружили.
Зимой и весной 1943 года советские войска продолжали вести наступательные бои на разных участках фронта. Мы по-прежнему отправляли необходимые данные. В январе я получил задание, которое нужно было выполнить в первую очередь. «Установите, — радировал Директор, — какие планы и конкретные намерения имеет ОКВ в связи с наступлением Красной Армии, в особенности, как думает ОКВ парировать или нейтрализовать удары Красной Армии. Какие разногласия существуют в ОКВ относительно оценки положения, необходимых мероприятий и планов. Передайте это указание всем людям группы Люци…»
Задание было важным и трудным.
Но люди Люци справились с ним. В Москву были отправлены сообщения, раскрывающие отдельные оперативные замыслы гитлеровского командования, а также его оценку наступательных возможностей Красной Армии.
Вот одна из информаций этого периода:
28.2.43. Директору. Молния.
От Вертера.
Генштаб ожидает сейчас высшей точки советского наступления, а именно большого наступления Красной Армии у Курска, в направлении Глухов — Конотоп, а также предполагает попытку прорыва советских армий из района Харькова силой не менее 2-х корпусов между Богодуховом и Конотопом.
Этого прорыва опасаются в связи с тем, что между 15 и 20 февраля резервы, предназначенные для обороны коммуникаций Богодухов — Конотоп, среди них 3-я танковая дивизия, брошены в Донбасс. Прорыв Красной Армии между Харьковом и Конотопом является угрожающим не только для немецких позиций в районе Полтавы, но также в отношении коммуникаций Кременчуг — Ромны — Конотоп, которые немцам, возможно, придется в марте сдать.
Дора.
Трудное положение складывалось для гитлеровцев и в районе Ленинграда, где было прорвано кольцо блокады.
29.3.43. Директору. Молния.
От Вертера. Берлин, 25 марта.
Русским удалось прорвать фронт в районе действий 61-й гренадерской дивизии (18-й армии под командованием генерала Линдеманна). Немцы установили, что продолжается концентрация советских сил на Нижнем Волхове и у Ленинграда. Немецкое главное командование предполагает, что за последние недели в Ленинград, через Мурманск и Вологду, поступило большое количество военных материалов, а также войск через Шлиссельбург и воздушным путем…
Немецкое главное командование ожидает усиления русской активности в районах Невы, Волхова, Свири. Немецкое командование по этой причине решило ускорить в первую очередь строительство оборонительных рубежей и укреплений «Восточная стена» в северном секторе, а именно в Эстонии и Латвии. В связи с несколько критическим положением на Невском фронте («Нева-фронт») пришлось 23 марта перебросить часть резервов, находящихся около Оредежа. Эти резервы предназначены также для обеспечения коммуникаций между Сольцами и Детским Селом.
Дора.
Как видно из последнего сообщения Вертера, наступательные возможности нацистов на Севере иссякли. Рухнули все их планы — удушение Ленинграда в тисках голода, захват Мурманска, соединение с финской армией на Карельском перешейке. Теперь врагу приходилось думать только об обороне, о том, чтобы удержать хотя бы те рубежи, на которые он был отброшен советскими войсками в январе, при прорыве блокады.
С этой целью германское командование, напуганное крахом своих позиций на юге, поспешно строило в Прибалтике мощную оборонительную линию под названием «Восточный вал», или «Восточная стена».
Центр поставил перед нашей группой задачу добыть сведения о строящихся немецких укреплениях, что и было позднее выполнено.
Наступило время, когда оперативного материала стало накапливаться все больше и больше, и для его шифрования пришлось привлечь новых членов группы. С согласия Центра я научил Розу и Мауд пользоваться моим шифром, вернее, некоторыми его элементами. Открытого текста информации они, конечно, не видели. Сиси же из Москвы сообщили название новой кодовой книги и условия пользования ею для самостоятельной работы. Дело у нас пошло быстрее информация не залеживалась ни часу. Но нас опять подстерегала беда: немцам удалось узнать систему шифровки, посланную Центром для Сиси. Кстати, это подтверждает в своей книге «Агенты радируют в Москву» Флике.
«Немецкая служба подслушивания, — пишет он, — расшифровала 25 апреля 1943 года радиограмму, которая была послана двумя днями раньше в Женеву…
23.4.43.
Сиси.
Сообщаем название новой книги для вашего шифра. Купите ее, и мы дадим вам правила пользования. Альберт не должен знать новой книги. Она называется «Буря над домом», издательство Эберс, 471-я страница.
Директор.
Радиограмма, — продолжает Флике, — представляла собой сенсацию: впервые узнали название книги-ключа, которая давала возможность читать все радиограммы, зашифрованные с помощью этой книги…»
Почему Сиси рекомендовали никому, даже мне, не называть кодовую книгу? Это, конечно, не было вызвано недоверием, речь шла лишь об осторожности. Когда группа имеет два-три отдельных шифра, известных разным лицам, то даже большое число арестов еще не означает ликвидации разведывательной деятельности. Если на свободе остался хоть один человек, имеющий свой код, организация жива и борется. Ну, разумеется, необходима еще радиостанция.
Так что по правилам конспирации мне и не следовало знать название новой кодовой книги, правил шифрования, посылаемых Сиси. У Центра была одна забота — обеспечить максимальную боеспособность швейцарской группы. Тем более что обстановка вокруг нас становилась все тревожнее.
СНОВА ШЕЛЛЕНБЕРГ
В марте 1943 года в Швейцарии опять появился Вальтер Шелленберг. (Разумеется, в то время мы об этом не знали и не могли знать.) Шеф политической разведки рейха решил продолжить игру с руководителем швейцарских секретных служб, начатую им в 1942 году.
Состоялось несколько свиданий бригаденфюрера СС с полковником Массоном. Первое — 3 марта в деревне Биглен, неподалеку от Берна, в отеле «Бёрен». На этой встрече присутствовал, по настоянию Шелленберга, командующий швейцарской армией генерал Гизан, а также его адъютант полковник Барбей.
Шелленберг вел игру расчетливо, и швейцарцы попались в умело расставленную им ловушку. Он сразу же заявил, что Гитлер знает о его поездке, более того — он выполняет поручение фюрера. Именно поэтому Шелленберг и просил о свидании с генералом Гизаном. Фюрер опасается, заявил гость, что Швейцария при определенных обстоятельствах не станет защищать свой нейтралитет так же решительно, как сейчас. По сведениям германской разведки, ожидается высадка англо-американских войск в Италии. Фюрер обеспокоен, что швейцарское правительство позволит войскам союзников пройти через территорию страны для удара по Германии с юга. Гитлер хочет иметь гарантию, что конфедерация ни в коем случае этого не допустит, что она по-прежнему будет блюсти нейтралитет в войне.
Отвечая гостю, командующий швейцарской армией подтвердил позицию нейтралитета при любой ситуации. Наши войска, сказал генерал Гизан, будут защищать страну против любых посягательств на ее суверенитет. Однако Шелленберг потребовал письменной гарантии. Несмотря на то что Гизан был возмущен наглым требованием и заявил, что он не может дать подобного обязательства без разрешения правительства, ему все же пришлось пойти на компромисс. Он вручил уполномоченному Гитлера копию газетного интервью, которое накануне дал одной шведской журналистке, задавшей генералу тот же вопрос о нейтралитете. Копию этой статьи Гизан подписал. Шелленберг остался удовлетворенным.
