Вид на жительство обычно выдает правительство того швейцарского кантона, где вы желали поселиться. Я хотел открыть научное агентство в Женеве, но для этого требовалось также согласие федеральных властей Берна. Женеву я избрал потому, что здесь находилась Лига Наций — центр мировой политической жизни. Лига Наций к тому же располагала превосходной политико-экономической библиотекой, необходимой для научной работы. Этой библиотекой я часто пользовался и раньше, живя в Париже.
Правительство Женевского кантона выдало бы мне вид на жительство без особых проволочек, так как свое желание заняться тут научной деятельностью я мог подкрепить поддержкой со стороны отдела печати Лиги Наций: туда у меня было рекомендательное письмо.
Сложнее было добиться согласия в Берне. Начальник федеральной полиции благодаря имевшейся рекомендации принял меня любезно. Однако весьма неодобрительно отнесся к моему желанию поселиться в Женеве. Здесь, сказал он, и так уже слишком много иностранцев — больше, чем швейцарских граждан, причем в основном французы. Тогда я сослался на рекомендации, которые подтверждали мою заинтересованность именно в переезде в Женеву. Это подействовало на начальника федеральной полиции, но он предупредил, что рассчитывать на разрешение открыть частную фирму можно только в том случае, если ее деятельность будет выгодна для Швейцарии. Прежде всего, заметил он, следует позаботиться о юридической форме. Моя фирма или агентство может существовать лишь как акционерное общество, в котором, согласно федеральным законам, должны преобладать акционеры-швейцарцы. В данном случае, поскольку я иностранец, совладельцами фирмы должны стать по крайней мере двое швейцарских подданных. Начальник полиции тут же сам порекомендовал мне двух женевских ученых. Но как их заинтересовать?
Прихожу к профессору геологии. Он холодно, с недоверием встретил меня, а под конец беседы от моего предложения категорически отказался. Иду к другому профессору, обещаю ему солидный процент от прибыли. Мои доводы о прибыльности агентства оказались, очевидно, столь убедительными для господина профессора, что этот алчный человек потребовал себе семьдесят пять процентов всех акций фирмы и, кроме того, довольно крупный ежемесячный оклад. В противном случае он отказывался дать мне рекомендацию, необходимую для получения вида на жительство. Дело дошло до того, что я вынужден был заявить о прекращении «дипломатических переговоров» между нами.
— Коли так, обойдусь и без ваших рекомендаций, — сказал я. — Поселюсь в женевском пригороде Аннмассе и буду ездить оттуда на работу в Лигу Наций, где я уже аккредитован. Печатать же карты можно в Женеве, против чего женевская полиция протестовать не станет: это выгодно для городских типографий.
Господин профессор пошел на попятную и умерил свои требования сначала до пятидесяти, а затем и до двадцати пяти процентов акций. В конце концов мы сошлись на том, что он получит один процент всех акций плюс ежемесячный оклад в сто франков.
Заключив сделку, я очень редко видел своего компаньона. Профессор аккуратно получал месячное жалованье, покрывавшее его мелкие бытовые расходы, и никогда не интересовался делами агентства. Лишь однажды обратился он ко мне за советом, да и то пренебрег им, и, как говорится, сел в лужу. Это было уже в 1939 году. Польское посольство в Швейцарии вместе с польским представительством при Лиге Наций обратились к профессору с просьбой выпустить этнографическую карту Европы, которая доказывала бы, что восточные области Польши населены преимущественно поляками, а украинцы и белорусы составляют там незначительное меньшинство. По просьбе заказчиков карту должен был подписать сам профессор. Я сказал, что ему не следует ставить свое имя на таком явно тенденциозном издании. Издание же, как потом выяснилось, содержало также другие серьезные ошибки. Однако этот человек за деньги был готов на все. И вот, к немалому моему удивлению, выходит карта, на которой показано, что население не только захваченных нацистами стран, но и части Швейцарии принадлежит к немецкой нации. Расплата за эту глупую опрометчивость не заставила себя ждать. Кто-то вывесил эту карту в витрине книжного магазина на главной улице Берна. Прохожие, швейцарские патриоты, которых и без того очень тревожили быстрорастущие аппетиты германского рейха, ворвались в магазин, содрали с витрины карту и публично сожгли ее на улице. Господину же профессору пришлось написать покаянное письмо своему покровителю — министру иностранных дел Мотта.
Мне удалось, правда не без трудностей, подыскать и второго компаньона. Казалось, все довольно гладко продвигается вперед. Однако меня беспокоила непонятная волокита с выдачей вида на жительство. Прошел месяц, второй, третий, а разрешения все не было. В швейцарском посольстве в Париже меня вежливо уговаривали подождать еще немного — приходится, мол, кое-что уточнять, это обычные формальности. От меня потребовали предъявить доказательства своей материальной обеспеченности. Я показал свидетельство, что имею в банке довольно крупные сбережения. Потом понадобилось, чтобы я удостоверил свою политическую благонадежность. В этой связи швейцарская полиция обратилась с запросом к венгерской полиции: нет ли у нее на меня «приуса», то есть не числюсь ли я как уголовник и не судился ли в Венгрии за уголовные преступления? Другие стороны моей жизни швейцарцев, к счастью, не интересовали.
В мае 1936 года дело наконец благополучно устроилось. Я получил разрешение на проживание в Женеве, пока на три года, а также въездные визы для жены и тещи. Мы начали готовиться к переезду в Швейцарию.
Первый барьер был взят. Теперь надо было позаботиться о том, чтобы наше агентство Геопресс стало жизнеспособным.
Жарким летом тридцать шестого года я с семьей переехал из Парижа в Женеву. Здесь мы сняли квартиру в благоустроенном семиэтажном доме. Ее нам сдавал так называемый режиссер — управляющий домом, доверенное лицо домовладельца. Самого же хозяина я так ни разу и не видел, даже не знал его фамилии. В Женеве, как мы потом узнали, большинство доходных домов находятся в руках таких режиссеров, составляющих влиятельную хозяйственно-политическую верхушку городской власти.
Квартира находилась на предпоследнем этаже, но имелся лифт, телефон и прочие бытовые удобства. Одну комнату выделяли детям с бабушкой, вторую заняли мы с женой, третье была общей, а четвертую оставили для рабочего кабинета будущего агентства Геопресс. Комнатку имела и домработница, или, как там называют, «опора». Конечно, тесновато для такой семьи, как наша, и для работы, но это окупалось другими преимуществами.
Подыскивая жилье, я специально выбирал дом, против которого не стояло бы другое здание, откуда за мной и квартирой можно было наблюдать. Дом № 113 по улице Лозанна как раз отвечал такому требованию. Он стоял на окраине города, в мелкобуржуазном квартале Сешерон. Перед домом раскинулся чудесный старый парк Мон Репо ( «Мой отдых»). Неподалеку располагался завод точных приборов знаменитой женевской фирмы. В нескольких минутах ходьбы — огромное многоэтажное здание Лиги Наций, а почти напротив нашего дома — Международное бюро труда и всемирный центр Красного Креста. Кроме ремесленников, рабочих, мелких торговцев в этом районе и в самом нашем доме жило немало служащих названных международных учреждений.
Из наших окон, с шестого этажа, открывался прекрасный вид на Женеву и ее окрестности, а за вершинами деревьев виднелось голубое Женевское озеро. В ясную погоду можно было любоваться необычайно величественным видом Монблана. По вечерам это было сказочное зрелище: горизонт уже погружается в темноту, а белая шапка вечных снегов все еще горит на солнце. Вдоль озера просматривались кварталы современных доходных домов. Воздух здесь был чист. Обилие света. Для детворы раздолье. Наши мальчики с бабушкой много гуляли в старинном парке.
Начались хлопоты по открытию агентства. Нужно было пройти через различного рода формальности, нанять сотрудников, открыть в банке счет акционерного общества, начать кампанию для привлечения подписчиков. Словом, позаботиться о том, чтобы Геопресс стал жизнеспособным, прибыльным. Два других пайщика, как я уже писал, были швейцарцы, но контрольный пакет акций находился у меня, и всю практическую работу пришлось взять на себя.
