Это Афганский центр организации социального обеспечения, финансируемый УВКБ ООН для профессионального обучения. Они обучают и сопровождают около 400 беженцев в год. Как только мы въехали сюда, мимо нас прошел мужчина на четырех протезах. На его руки надеты ботинки. У него тяжелая форма полиомиелита. Все покалеченные люди здесь нетрудоспособны.

Я не представляю себе, как они работают на такой ужасной жаре. Большинство мужчин и женщин здесь либо с ампутациями, либо парализованы.

Люди здесь работают усердно, и то, что они делают удивительно. Рядом с передвижной библиотекой они изготавливают обувь, оконные рамы и даже мини-печки.

После недолгого осмотра нам предложили сесть в тень и выпить содовой — пепси в стеклянных бутылках из пыльного ящика. Это было очень щедро с их стороны. Мы пьем, стараясь не уронить ни капли. Мы посетили класс двенадцатилетних мальчиков, которые сейчас учатся читать. За тем мы видим комнату с девочками, которые практикуют свои первоначальные навыки чтения. Это так приятно — видеть детей, которые получают образование.

Одна женщина сказала: «Благослови вас Господь за всю вашу помощь. Без нее у нас были бы связаны руки». Эти женщины такие сильные. Их глаза улыбаются через паранджу.

Хаджи, мужчина, который показывал нам окрестности, сказал: «Спасибо вам, и благослови вас Господь за то, что вы оставили свою удобную жизнь, чтобы приехать к нам и провести с нами время».

Мы уезжаем. Я заметила группу женщин, полностью скрытых под одеждами. Все тело и голову закрывает одежда с несколькими очень маленькими дырочками около глаз, это называется бурква.

В Иране она черная. В Пакистане обычно она белая. В Афганистане голубая. Никто не может встретиться друг с другом взглядом. Дети не могут видеть выражения лиц своих матерей.

Никакой индивидуальности, никакого «я», И к тому же очень жарко. Я купила одно из таких одеяний и примерила его. Такое впечатление, что я в клетке. Они просто ужасны.

Сегодня я проснулась в 6.30 утра.

За кофе у меня был разговор с Юсуфом о недостатке финансирования и сокращениях программ.

Мы говорили, что очень жаль, что у людей сложилось неправильное представление о беженцах, и как неохотно они принимают их в свое общество.

Мы должны изменить отношение к беженцам. Они заслуживают уважения. Мы должны открыть глаза на удивительное многообразие в нашем мире.

Здесь работает пятнадцать сотрудников, из них четверо иностранцы. Вероника Нигерии.

Мы обошли комнаты, представляясь друг другу и объясняя, кто чем занимается.

Шесть месяцев назад я начала путешествовать с УВКБ ООН, начала узнавать о беженцах, о людях, живущих в нищете, созданной другими людьми.

Я рассказала им о странах, которые посетила: об Афганистане, Сьерра-Леоне, Камбодже.

Я оглядела эту комнату, их усталые лица. Женщина сказала: «Мы все делаем все, что можем». Она сама из Африки и работает здесь уже почти год.

Серена работает в этом офисе с 1983 года. Для меня большая честь работать с людьми из УВКБ ООН. Это хорошие люди. Они страстно хотят помочь всем беженцам, но они очень ограничены в средствах. С каждым, уменьшением финансирования страдает так много людей. Действительность такова, что жизни зависят от каждого доллара, перечисленного в фонд УВКБ ООН.

В течение часа мы едем в лагерь беженцев под названием Нью Саранан.

Пока мы едем, я вижу верблюдов, разукрашенные автобусы, заборы из колючей проволоки и пыльных людей, которые ютятся в тени. Я узнала, что народ Афганистана занимается в основном земледелием. Они очень активные и трудолюбивые люди. Они живут непонятно где, не имея практически ничего, но им как-то удается быть творческими и артистичными людьми. На небольшой рынок они привозят свои изделия, а иногда и фрукты в телегах, запряженных ослами.

Внутри машины сотрудники УВКБ проверили, что моя дверь закрыта.

Я поняла, что я едва ли смогу увидеть здесь женщин. Мы проехали рынок. Я вижу новые районы беженцев без крова. Здесь также нет ни воды, ни тени. Я заметила мальчика с палкой и двумя маленькими козами.

Как выживают эти люди? Я вижу, что они довольствуются таким малым, но они используют все, что у них есть. Каждая вещь ценна. Я продолжаю думать о том, как много всего я трачу у себя дома и как много у меня есть из того, что мне нужно (вода, еда, одежда и так далее).

Все лагеря в Пакистане кажутся одинаковыми. Все они состоят из:

• мира, построенного из пыли;

• грязных дорог;

• палаток и глиняных домов.

Площадь лагеря семь на восемь километров. Единственное место, где можно набрать воды, находится в семнадцати километрах отсюда. Когда я вышла из машины, везде была пыль. Я чувствовала ее у себя в горле, в глазах.

Мы остановились около медицинского центра. Он состоит из очень маленьких комнатушек со старыми столами и пыльными коврами. Здесь они занимаются физиотерапией. Основные болезни: полиомиелит, костный туберкулез, ожоги, травмы от противопехотных мин, пулевые ранения. Более 50 процентов пациентов здесь — это дети старше пяти лет.

Есть комната для женщин. Три женщины лежат на старых матах лицом вниз. У них не двигаются ноги. Они делают упражнения, пытаясь поднимать и растягивать спины.

Снаружи я встретилась с афганским мужчиной с белой бородой. Его жену ослепили, а двоих детей убили. Здесь в лагере Саранан нет средств на обучение физически неполноценных людей.

Другой мужчина рассказал мне свою историю. Он потерял руку и один глаз.

Некоторые люди жалуются и говорят, что УВКБ ООН должны больше помогать беженцам. Слышать такое сотрудникам очень тяжело. Эти люди просто не знают, что средства очень ограничены и что финансирование постоянно урезается.

Как сказал один сотрудник, «люди во всем мире могут жаловаться на нас, а правительство может критиковать наши программы, но изо дня в день мы продолжаем сталкиваться лицом к лицу с голодом, больными людьми, которые чувствуют, что от нас зависит, помогут им или нет».

Как я могу объяснить это? Может быть, это, например, как группа людей, сидящая в машине, и группа умирающих с голоду, раненных на войне людей, стоящих снаружи, у машины. И несколько людей (сотрудники УВКБ ООН, гуманитарные работники и т. д.) вылезают из машины и отдают все, что у них есть, но этого недостаточно, чтобы помочь каждому. А дальше — хуже, с голодным людьми становится трудно иметь дело. А некоторые люди никогда даже не выйдут из этой машины. Не предпримут никаких попыток к решению проблем, они не смогут решить проблем. Они не хотят, чтобы на них напали. Когда проблемы кажутся огромными, многие люди попросту ничего не делают.

Мы продолжаем идти по лагерю.

Две женщины дают детям вакцину от полиомиелита. Один ребенок плачет. Большинство детей понимают и сами проходят вперед. Это такая простая процедура — всего несколько капель в рот. Но от этого зависит, смогут они пользоваться своими руками и ногами в будущем или нет. Без этой помощи эти люди будут еще больше страдать а будущем от болезней, которые можно было бы предотвратить.

Десять миллионов детей беженцев младше пяти лет умирают каждый год, большинство от предотвратимых болезней и от истощения. Мы вошли в комнату, где учатся молодые девушки.

Мужчины, с которыми мы путешествуем, остаются за дверью, когда мы входим.

Девушки встают. Они хотят прочесть нам «Стихотворение об образовании». Хочется плакать, видя, как эти молодые женщины хотят иметь лучшую жизнь, шанс учиться.

На доске написано несколько математических уравнений, которые я не могу решить.

Они принесли нам содовую, каждому разную, все, что у них есть. В углу я заметила маленький жестяной книжный шкаф на колесах.