В этой школе детям от шести до семи лет. Дети одинаковы по всему миру, такие красивые.

Удивительно наблюдать за ними, как они здесь учатся: особенно когда изучают свой язык и культуру.

В классе, переполненном учениками, мы увидели одного из учителей, который преподавал вчера на вечерних занятиях для взрослых.

Учитель крикнул что-то на кхмерском, и все дети из трех классов выбежали, улыбаясь и смеясь.

Они выстроились в ряд и приготовились к утренней зарядке. Равут, Мими, Мао, Энн, Сара и я встали в линию рядом с ними.

Во время зарядки дети вели себя очень организованно и слаженно выполняли упражнения.

Мы же постоянно путали движения, поворачивались не в ту сторону и задевали друг друга руками.

Большинство детей смеялись над нами, некоторые застенчиво смотрели на нас любопытными глазами. Они опустили головы, возможно, пряча улыбку. Не могу сказать. Их лица выглядят счастливыми.

Так замечательно наблюдать за их счастливыми лицами. На большинстве фотографий последних лет дети Камбоджи выглядят грустными и испуганными. Плачущие, голодные, с отчаянием в глазах.

Когда сегодня утром я играла с этими детьми в окружении пышной зеленой листвы и красивого голубого неба, я чувствовала себя в раю.

Волосы маленького мальчика развеваются на ветру. Прищурившись, он смотрит на небо. Кажется, что само солнце отражается в его глазах. Он поймал мой взгляд и сразу же спрятался за деревом. Потом он выглянул. Я не могу перестать смеяться.

Сейчас мы должны встать в круг. Дети начинают петь. Я не понимаю слов, но это звучит очень мило.

Позже мне объяснили, что они пели: «Земля красивая. Берегите ее. Она для нас. Но она не безопасна. Берегитесь противопехотных мин. Если ты увидишь мину, не трогай ее».

Мы пошли туда, где играла музыка. Это были занятия танцами на открытом воздухе.

Мы немного поиграли с ними, и дети стали менее стеснительными. Казалось, они почувствовали себя в безопасности.

Во второй школе дети сидят в классных комнатах. Подъезжая, мы слышали, как они повторяют что-то за учителем. Мы заметили учителя с ампутированной ногой. Чтобы подойти к доске и нарисовать что-то на ней, он опирается на костыль.

Мне сказали, что двадцать девять из шестидесяти девяти учителей покалечены.

Все так счастливы, что есть школа, после того как они прошли через столько мук и страданий.

Кто- то сказал мне, что в Самлоте продолжают оставаться около ста мин.

К нам медленно подошла другая учительница. Она улыбается. Она вручила Энн бумагу. Я заметила, что одна нога у нее обута в сандалию, вместо другой — деревянный протез. Здесь это обычное дело. Слава Богу, пусть хоть так жертвы мин начинают возвращаться к нормальной жизни.

Листок бумаги — это приглашение в маленькую комнату с книгами. Библиотекой это не назовешь — пока еще так мало учебников.

В одной комнате детей учат считать с помощью букетов растений.

Я наблюдаю за тем, как один из учителей возвращается в свой класс. Кажется, что его протез причиняет ему боль. Вы можете себе представить, как тяжело стоять целый день и учить детей, а вечером преподавать взрослым?

Мне жарко и некомфортно, а я-то на улице всего несколько часов.

Эти учителя проходят целые мили по плохим дорогам, чтобы добраться до школы.

Уровень медицинского обслуживания здесь оставляет желать лучшего. Особенно тяжело обстоят дела с протезами. Протезы нужно менять каждые несколько лет. Даже если это примитивные протезы, грубо вырезанные из дерева, они считаются роскошью.

В других областях, таких как Пномпень, ситуация несколько лучше, но все равно жизнь здесь тяжела и несправедлива. Эти люди так долго страдали и продолжают страдать.

В течение восьми часов мы возвращаемся в Баттамбанг.

Мими и я встретились с епископом Энрике Фигаредо Си Джэй (иезуитский священник). Все здесь зовут его отец Кик. Он епископ Баттамбанга.

В 1984 году он был в лагерях, помогая камбоджийским беженцам в Таиланде. Он приехал в Камбоджу в 1988 году.

В основном он помогает жертвам противопехотных мин и больным полиомиелитом.

Он очень добрый и очаровательный.

Он носит голубую клетчатую рубашку с короткими рукавами с изображением голубя на кармане. Он гордо показал мне маленького голубя: «Маленькая девочка вышила его».

В лагерях он помогал организовывать программы для покалеченных людей. Он обучал их практическим навыкам, чтобы вернуть их к нормальной самостоятельной жизни.

Мы встретились в маленьком ресторанчике. Нам подали мороженое. Это было так здорово. Отец Кик и я ели мороженое с тертым шоколадом.

В скором времени он собирается в Никарагуа, чтобы присоединиться к тем, кто подписал договор о запрещении противопехотных мин.

Он объяснил, как я могу попасть в «Скорую помощь» и увидеть, что там происходит. Каждый день к ним поступают новые жертвы противопехотных мин. Он сказал: «Самые добрые дела творятся в самых ужасных местах».

Он рассказал мне о маленькой девочке, которая потеряла ногу, помогая своему отцу на ферме.

Когда отец Кик со своим испанским акцентом говорил об этой девочке, он вздохнул: «Это так ужасно, что хочется плакать».

Мими и я расспрашивали отца Кика о том, как он стал епископом. Он ответил: «Мне позвонили из Рима, и я подумал, что что-то натворил».

Он сказал: «Я думаю, что жизнь не только внутри церкви. Бог — он везде, во всем».

Он признался нам: «Я люблю танцевать, очень. Я разрешил традиционные танцы Камбоджи в Церкви».

Отец Кик удивительный священник. Он очень скромный, когда идет речь о его жизни.

Он упомянул человека, с которым мы должны встретиться. «Он не говорит по-английски, но вы можете посмотреть на то, что он делает. Вы увидите его семью, его жизнь. Он живет чувствами, а чувствует сердцем; это лучшее, на что способен человек. Делать все всем своим сердцем».

Он не навязывает свою религию. Он верит, что люди Камбоджи имеют замечательную веру.

В 1984 году другой архиепископ был убит. Отец был напуган, когда его назначили на эту должность, думал, что его тоже непременно убьют.

Отец Кик говорит об учителе, у которого нет рук ниже, локтей, так что ему приходится зажимать мел обрубкам рук.

Отец Кик гордо улыбается, говоря об этом мужчине; «Удивительно. Здесь такие благородные люди. Так просто их любить».

Я также вижу, что все здесь любят отца Кика. Они знают, что им совсем не обязательно быть католиками, чтобы приходить в его церковь за поддержкой.

Я и Мими ночуем сегодня в отеле. Мы направились к нашим комнатам.

На входе в отель написано:

«НИКАКОГО ОРУЖИЯ НИКАКИХ ДУРИАНОВ» [9].

А мы сегодня как раз ходили на рынок, чтобы купить дурианов.

Потом на рынке Мао, Равут, Мари-Ноэль и я сидели на маленьких пластиковых табуретках и ели его. Мао попробовал его, и, как и большинству камбоджийцев, он ему понравился. Он сказал, что фрукт сочный. Интересно, как он смог определить его спелость.

Сегодня вечером, вернувшись в отель и поднявшись по лестнице, в холле мы почувствовали запах дуриана. Кто-то все-таки тайком пронес. Мы рассмеялись.